находящимся скорее всего на побережье океана, а не мирного
континентального озера. Здесь больше не пахло устрицами или
медяками, а по большей части морской солью. Снова приближалось
затмение и это было единственным, что оставалось по-прежнему. Она
вломилась в заросли ежевики, пытаясь убежать и спастись от
преследователя-мужчины, папочки, но только совершенно другого,
явно настроенного на нечто большее, чем выплеснуть свой спуск на
дочкину попку, затянутую трусиками. И теперь он находился на дне
колодца.
Ощущение дежа вю нахлынуло на нее и отступило, подобно воде
со странными свойствами.
О Господи, что это было? спросила себя она, но ответа не
было, только опять этот загадочный образ, тот, о котором она не
думала с тех пор, как в день затмения вернулась в разделенную
простынями спальню, для того чтобы переодеться: тощая костлявая
женщина в домашнем платье, с закрученными на голове в узел
bnknq`lh, с комком белой ткани, лежащим перед ней.
О как, сказала себе Джесси, цепляясь за столбик кроватной
спинки своей истерзанной правой рукой и отчаянно пытаясь удержать
расползающиеся коленки вместе. Держись, Джесси, просто держись и
все. Черт с ней с женщиной, черт с ним с запахом, черт с темнотой.
Держись и темнота отступит.
Так она и сделала и темнота отступила. Образ худой женщины,
стоящей на коленях над своими трусиками и глядящей в пробитую, со
щепками, дыру в старых досках ушел первым, а вслед за ним
отступила и тьма. Перед ней снова появилась спальня, медленно
восстановившая свои формы и выступившая из ранних осенних
семнадцатичасовых сумерек. Она увидела пылинки, танцующие в лучах
косого света, льющегося из окон со стороны озера, увидела длинные
тени своих собственных ног, вытянувшихся от нее на полу. Тени ее
ног ломались посредине на уровне коленей, для того чтобы остальная
часть тени смогла взобраться на стену. Тьма отступила обратно, но
от нее осталось приятное тихое жужжание в ушах. Взглянув после
этого на свои ноги, она открыла что они все сплошь залиты кровью.
Она шла по крови, оставляя за собой кровавые следы.
У нас совсем не остается времени, Джесси.
Она знала это.
Она снова навалилась грудью на кроватный столбик. Сдвинуть
кровать с места на этот раз оказалось труднее, но в результате
движение продолжилось. Две минуты спустя она уже стояла возле
бюро, на которое так долго и так безнадежно взирала с
противоположного конца комнаты. Слабая сухая улыбка задрожала в
углах ее губ. Я та самая женщина, что всю жизнь мечтала о черных
песках Кона и наконец оказавшись на них, не смогла в это поверить,
подумала она. Это словно бы очередной сон, только на этот раз
немного больше похожий на реальность, хотя бы потому, что в носу
свербит.
В носу у нее не свербило, однако она смотрела вниз на галстук
Джеральда, на котором все еще имелся узел. Последнее было из того
сорта подробностей, которые редко можно было найти даже в самом
реалистическом сне. Рядом с красным галстуком лежала пара ключей,
с круглыми стерженьками, совершенно одинаковых. Ключи от
наручников.
Джесси поднесла к лицу правую руку и критически ее
рассмотрела. Безымянный палец и мизинец по-прежнему не подчинялись
ее командам. В ее голове быстро пронеслась мысль о том, сколь
сильно она повредила свои нервные окончания в правой руке, но
мгновенно решила, что думать об этом сейчас не имеет никакого
смысла. Возможно после ей придется об этом подумать - как и о
многом другом, что она отложила на время невеселого путешествия по
дачной спальне и что позже обязательно выйдет на передний план _
однако на текущий момент повреждения нервов в ее правой руке
оказались для нее столь же жизненно важными, как и будущая цена на
свинину в штате Омаха. Важно было то, что ее большой палец и два
последующих за ним по сию пору принимали посылаемые им приказы.
Эта троица пальцев немножко дрожала, словно бы от испытанного шока
по поводу безвременной потери своих двух товарищей, но подчинялись
ее просьбам.
Наклонив к пальцам голову, Джесси прошептала над ними.
- Вам придется перестать дрожать. Потом вы можете дрожать как
сумасшедшие, но теперь вы должны помочь мне. Вы обязаны это
сделать.
Да. Потому что мысль о том, что ключи вывалятся из ее пальцев
и упадут на пол или что она вообще не сможет взять их с бюро,
после того как ей удалось сделать так много и забраться так
d`kejn... в общем об этом просто невозможно было думать. Она
строго поглядела на свои пальцы. Ее пальцы не перестали дрожать,
но пока она смотрела на них, крупная неравномерная дрожь перешла в
слабое подрагивание.
- Ну вот и хорошо, - ласково проговорила она. - Не знаю, в
порядке вы или нет, но скоро мы это увидим, верно?
Потом ключи совершенно одинаковые, так что у нее имеется два
шанса. Она не видела ничего странного в том, что Джеральд приобрел
для себя именно пару ключиков; в чем-чем, а методичности Джеральду
не откажешь. Просто опытного человека от великого отличает именно
привычка принимать во внимание все случайности.
Единственная случайность, о которой он не подумал на этот
раз, был сердечный приступ, который прихватил его и удар в живот и
в пах, который этот сердечный приступ спровоцировал. В результате
Джеральд не остался ни опытным, ни великим человеком, а просто
мертвым.
- Жратва для собак, - пробормотала Джесси, снова не замечая
что говорит вслух. - Привык он, Джеральд, первым быть всегда,
теперь же он собачкина еда. Верно, Руфь? Верно, Тыковка?
Она зажала один из маленьких стальных ключиков большим и
указательным пальцами правой трясущейся руки (как только она
прикоснулась к металлу, ощущение, что все происходящее кругом
только сон, вернулось), взяла ключ с бюро, посмотрела на него,
после чего перевела взгляд на браслет наручников, сковывающих ее
левую руку. Замочная скважина была крохотным глазком на боку
браслета; что касается Джесси, то для нее замочная скважина была
дверным колокольчиком, который подвешивался в помещичьем доме на
двери, предназначенной для заезжих купцов. Для того чтобы отпереть
замочек, необходимо было засунуть пустотелый стерженек ключика в
замочную скважину и, услышав там щелчок, повернуть ключ.
Она поднесла ключик к замочной скважинке, но прежде чем
ключик успел прикоснуться к металлу браслета наручников, ее
сознание оказалось застеленным новой волной странного помрачения.
Покачнувшись, она поймала себя на том, что снова думает о Карле
Валенда. Ее руки снова затряслись.
- Прекрати сейчас же! - яростно закричала она и отчаянным
движением попыталась втолкнуть ключик в замочную скважину. _
Прекратить...
Ключик не попал в цель, вместо того чиркнул о гладкий металл
браслета и повернулся в ее мокрых от крови пальцах. Она
чувствовала ключ в своих пальцах еще в продолжение мига после
этого, а потом маленький кусочек металла выпал из ее пальцев _
пошел по смазке, так сказать - и упал на пол. Остался только один
ключик и если она потеряет и его...
Ты не выронишь его, твердо проговорила Тыковка. Клянусь, что
этого не случится. Давай, быстро продолжай, пока решительность не
оставила тебя.
Опять согнув перед собой руку, она поднесла пальцы к глазам.
И пристально их рассмотрела. Дрожь начала медленно проходить, но
недостаточно, чтобы это устроило ее, однако она не могла больше
ждать. Она боялась одного, того, что не успеет ничего сделать,
потеряет сознание раньше, чем попытается отомкнуть наручники
снова.
Опустив к бюро свою по-прежнему мелко дрожащую руку, при
первой же попытке схватить ключ она чуть было не столкнула его на
пол. Ее пальцы оставались бесчувственными - эта проклятая
бесчувственность никак не уходила из ее конечности. Глубоко
вздохнув, она сжала руку в кулак и все это несмотря на боль,
несмотря на обильное кровотечение из шире раскрывшейся раны, потом
ledkemmn, с шипением выпустила воздух из легких. И почувствовала
себя немножко лучше. На этот раз, вместо того чтобы сразу же
попытаться взять ключ с бюро, она указательным пальцем прижала
головку ключа к столешнице и подтащила его к краю. Она тянула ключ
к краю до тех пор, пока его головка не свесилась над пропастью.
Если ты уронишь его!.. застонала Женушка. О Господи, если ты
теперь уронишь и этот ключ тоже!
- Заткнись, Женушка, - прорычала Джесси и опустив крючком
большой палец вниз, подхватила им ключ на манер пинцета. Потом,
стараясь не думать о том, что она делает и о том, что теперь может
случиться, если ее снова постигнет неудача, она подняла ключ и
поднесла его к наручнику. Последовало несколько тошнотворно
томительных секунд, в продолжение которых она никак не могла
попасть дрожащим ключом в скважину, и наполненных ужасом, когда
скважина начала двоиться в ее глазах... а потом и вовсе
превратилась в четыре. Джесси крепко зажмурила глаза, снова
глубоко вздохнула, потом резко их распахнула. Теперь перед ней
оставалась только одна скважина и она быстро вставила туда ключ,
пока ее глаза не устроили с ней новую шутку.
- Хорошо, - прошептала она. - Теперь посмотрим.
Она попыталась повернуть ключ по часовой стрелке. Ключ не
повернулся. Паника прыжком взметнулась в ее горле, после чего она
внезапно вспомнила ржавый старый пикап, на котором раскатывал
монтер Билли Данн, на ветровом стекле которого имелся шуточных
стикер: НАЛЕВО - ОТВЕРНУЛИ, НАПРАВО - ЗАВЕРНУЛИ. Вот что там
говорилось. А над надписью имелся большущий шуруп.
- Налево - отвернули, - пробормотала Джесси и попыталась
повернуть ключ против часовой стрелки. На мгновение она просто не
могла осознать того, что браслет наручника резко распахнулся; ей
показалось, что резкий щелчок, которым это сопроводилось,
произошел от сломавшегося в скважине ключика, отчего она
вскрикнула, плюнув кровавыми брызгами на столешницу бюро.
Несколько капель крови попали на галстук Джеральда: красное на
красном. Потом она увидела открытую трещотку наручника и поняла,
что все-таки добилась своего - она довела задуманное до конца.
Джесси Барлингейм дернула к себе левую руку, немного опухшую
вокруг запястья, а в остальном невредимую, свободную от наручника,
который упал вниз и стукнулся о столбик кровати, как недавно
сделал его товарищ. Потом, с выражением глубокого, благоговейного
удивления, она медленно подняла обе руки к глазам. Ее взгляд
блуждал от правой руки к левой, потом к правой снова. Факт того,
что правая рука залита кровью, совершенно не трогал ее, просто не
интересовал, по крайней мере пока еще. На мгновение она полностью
отдалась чувству триумфа от своей победы - она свободна.
Так она переводила взгляд с одной своей руки на другую в
течение тридцати примерно секунд, с частотой зрителя схватки в
пинг-понг. Потом глубоко вздохнула, откинула назад голову и
испустила новый пронзительно-высокий, разрывающий слуховые
перепонки крик. В ее голове появилась новая волна темноты,
огромная, гладкая и всеподавляющая, проносящаяся сквозь нее
цунами, но она ухитрилась не обратить внимания даже на нее и
продолжала кричать и кричать. В тот миг ей казалось, что другой
возможности у нее нет: она либо будет кричать, либо умрет. Хрупкий
и зазубренный, словно кусочек битого стекла, внешний край ее
безумия слышался в этом крике совершенно отчетливо и ясно, но по
большому счету ее крик был кличем триумфа и торжества победы. В
двух сотнях ярдов, в лесу у начала тропинки бывший Принц вскинул
