складного и компактного мужчину с маленькими капельками пота,
блестящими на лбу, на мужчину, на теле которого было так же мало
волос, как и на теле того, за кого она позже выйдет замуж, вот
только в нем не было ничего от одутловатости и тяжести Джеральда и
не было у него Джеральдовых очков и в этот самый миг факт того,
что мужчина, которого она видит перед собой, есть ее отец, был
самым малозначительным, что только могло прийти ей в голову при
взгляде на него. Ее поразило то, как красив он был и как молод. На
ее глазах капелька пота быстро скатилась по его животу,
перечеркнув его с северо-запада на юго-восток и впитавшись
эластичным поясом йельских шортов. Она подняла глаза на его лицо и
неожиданно почувствовала всю силу его взгляда на себе. Несмотря на
то, что от дыма его глаза были сощурены, они ярко блестели, серым
искрящимся светом сколотого зимнего льда поутру. Джесси сделала
глотательное движение, прежде чем ответить - ее горло пересохло.
Может быть ей в горло попал едкий дым от чадкого костерка. А может
дело тут было в другом.
Да, папочка?
Несколько секунд он молча разглядывал ее, только пот медленно
j`rhkq по его лбу, и щекам, и груди, и животу и внезапно Джесси
почувствовала страх. Потом он снова улыбнулся и все опять стало в
порядке.
Ты отлично сегодня выглядишь, Тыковка. Сказать по правде,
если это прозвучит не слишком избито, ты прекрасна.
Спасибо, папочка - ничуть не избито.
Его комплимент доставил ей такое огромное удовольствие (в
особенности после маминых выговоров вчерашним вечером, а может
быть именно благодаря им) что комок поднялся в ее горле и в
течение нескольких ударов сердца она была уверена, что вот-вот
расплачется. Но вместо того она улыбнулась, сделала в сторону отца
легкий книксен и заторопилась обратно к жаровне с барбекю,
чувствуя что сердце готово вырваться у нее из груди. То самое
ужасное, что сказала о них ее мама:
(мне кажется, что ты ведешь себя с ней так, словно она)
выскочило из ее памяти и Джесси мгновенно раздавила это,
превратив в мокрую кляксу, как раздавила бы решившуюся проявить
свои дурные намерения осу. Но странная смесь взрослых эмоций _
мороженное и шашлык, жаренные цыплята с начинкой из сливочного
крема - по сию пору не отпускали ее. Да и не уверена она была, что
хочет теперь избавиться от них. Мысленно она продолжала видеть ту
одинокую ленивую капельку пота, катящуюся вниз по его животу,
пропадающую в мягкой ткани шортов, оставляя после себя темное
пятнышко. Творящаяся в ней эмоциональная неразбериха, казалось,
происходила именно из этого образа. Она продолжала видеть эту
капельку пота снова и снова, снова и снова. Это было безумие!
А если и так, то что с того? Сегодня был самый безумный день,
а в такой день все может случиться. Даже солнце сегодня сойдет с
ума. Так зачем ей обо всем думать?
Вот именно, поддакнул ей голос, который, по прошествии лет,
она станет именовать голосом Руфи Нири. Вот именно, зачем думать?
Гамбургеры _Затмение_, с грибами и сладким красным луком,
были выше всяких похвал. В первую очередь ты затмила свою маму,
пошутил папа, и Джесси рассыпалась довольным смехом. Они
устроились на террасе за окнами кабинетика Тома, в шезлонгах с
металлическими подносами на коленях. Круглый террасный столик
стоял между ними, плотно заставленный бутылками с оранджадом,
приправами, бумажными тарелками и самодельным оборудованием,
необходимым для наблюдения за фазами затмения. Оборудование
включало в себя темные очки _Полароид_, пару самодельных
рефлекторов, состряпанных Томом из картонных коробок и аналогичных
тем, что увезли с собой на вершину горы Вашингтона остальные члены
их семейства, квадратики закопченного стекла и несколько ухваток,
позаимствованных из кухонного шкафчика. Копченые квадратики стекла
уже остыли, но как сказал Том, он, не мастер обращаться со
стеклорезом, опасался того, что вдоль кромок стекла могли остаться
зазубрины и острые выступы.
Мне абсолютно не хочется, сказал он Джесси, чтобы по
возвращению домой мама нашла записку, в которой говорится, что мне
пришлось срочно отвезти тебя в травмпункт в больницу Оксфорд-Хилл,
для того чтобы врачи там пришили тебе пару пальцев обратно.
Мама очень сходила с ума по поводу того, что мы хотим
остаться? спросила папу Джесси.
Отец коротко пожал плечами.
Совсем нет, ответил ей он, зато я сходил. Я сам не свой был
от того, чтоб наконец-то мы сможем посидеть и поворковать с тобой
на пару.
Сказав это, он ослепительно ей улыбнулся и она улыбнулась ему
в ответ.
За минуту до официально объявленного начала затмения, в 16:29
пополудни, они привели в рабочее положение рефлекторы. Солнечный
диск, дрожащий в середке коробки Джесси, размером едва ли превышал
бутылочную пробку, при этом сверкая так ярко, что для того, чтобы
смотреть на него, ей пришлось взять со стола и надеть пару
полароидовых темных очков. Взглянув на свой _таймекс_, она
убедилась в том, что затмение началось - было ровно 4:30.
Неужели мои часы спешат? чуточку нервничая, сказала она. Либо
они действительно спешат, либо вся эта шайка яйцеголовых
астрономов опозорились со своими расчетами.
А вот и нет, с улыбкой ответил ей Том. Загляни-ка снова в
рефлектор.
Она так и сделала и обнаружила, что сверкающий пятак в
серединке дна коробки больше не является идеально круглым; с
правой стороны кусочек от него отъела странная ползучая тьма. Но
ее шее побежали мурашки. Том, которого очевидно гораздо больше
интересовала ее реакция, чем то, что творилось внутри его
собственной коробки, подмигнул ей.
Ну как, Тыковка? Все в порядке?
Да, но... мне немножко страшно. А тебе?
И мне тоже, ответил он. Повнимательней взглянув на него, она
обнаружила, что он почти не шутит, и испытала от этого облегчение.
Том тоже был взволнован, почти так же как и она, и это только
добавляло мальчишеского выражения его облику. То, что источником
их волнения могли быть совершенно разные вещи, тогда не приходило
ей в голову.
Если хочешь, можешь перебраться ко мне на колени?
А можно?
Конечно.
Забрав с собой свою коробку-рефлектор, она перебралась к нему
на колени. Поелозив на нем, она устроилась поудобней, с
удовольствием ощущая легкий запах его пота, прожаренной солнцем
кожи и едва уловимый, воды после бритья - _Редвуд_, вспомнила она
ее название. Ее пляжное платьице задралось до самых бедер (оно
было такое коротенькое, что другого трудно было ждать) и она едва
ли заметила то, как он положил руку на ее бедро. В конце концов
это ведь был ее отец - папочка - а не какой-то так Дюан Корсон из
нижних домов лагеря, или Ричи Эшлок, паренек, над которым она до
слез хихикала с подружками в школе.
Минуты медленно утекали одна за другой. Она то и дело
начинала снова вертеться, пытаясь устроиться поудобней - в этот
день колени отца, казалось, все странным образом состояли из
острых углов - и один раз она словно бы задремала на три или
четыре минутки. Хотя быть может это продлилось и дольше, потому
что прилетевший с озера и разбудивший ее легкий порыв ветра
показался ее жарким и влажным ладоням странно прохладным для
такого теплого дня, успевшего уже неуловимо измениться; цвета
окружающего мира, всего несколько мгновений назад, перед тем как
она откинулась назад на плечо отца и прикрыла глаза, казавшиеся
такими сочными и яркими, теперь обрели бледность пастели, да и сам
свет словно бы немного померк. Словно бы перед ее глазами
появилась тончайшая газовая вуаль, пронеслось у Джесси в голове.
Заглянув в свою коробку-рефлектор, она охнула от изумления,
пораженная до глубины души - от солнца теперь оставалась ровно
половинка. Бросив взгляд на свои часы, она увидела, что до пяти
часов осталось всего девять минут.
Затмение, папочка, оно приближается! Солнце гаснет!
Да, согласно отозвался он. Его голос стал неуловимо странным
_ задумчивым и сосредоточенным на поверхности и каким-то размытым
h расплывчатым в полутонах. Следуем точно по расписанию.
Краем сознания она отметила, что как его рука легко
скользнула выше по ее бедру - всего ничего, по сути дела - и это
случилось пока она дремала.
Можно мне посмотреть сквозь закопченное стекло, папочка?
Еще пока нет, ответил он, его рука переместилась еще чуточку
выше по ее бедру. Отцовская рука была горячей, влажной от пота, но
ничуть не неприятной. Накрыв его руку свой, она повернулась к нему
и улыбнулась.
Здорово, правда?
Да, снова отозвался он все тем же затуманенным в глубине
голосом. Да, Тыковка. И даже немножко больше, чем я предполагал.
Прошло еще немножко времени. Заключенная в ее рефлекторе
солнце-луна продолжала медленно таять и так тянулось до пяти
двадцати пяти - пяти тридцати. Теперь все ее внимание было
сосредоточено на гаснущем во внутренности ее коробки пятнышке
света, и то, что еще и еще раз отмечало, какими жесткими и
неудобными стали сегодня его колени, едва ли составляло пять
процентов от ее сознания. Что-то упиралось снизу ей в попку.
Давление снизу было настойчивым, хотя и не причиняло ей боли. По
ощущению это напоминало ручку какого-то инструмента - отвертки,
или маминого кухонного молотка для отбивания мяса.
Джесси завозилась снова, пытаясь отыскать на коленях отца
местечко поудобней и Том вдруг коротко с шипением вздохнул, не
разжимая зубов.
Папочка? Что с тобой? Я слишком тяжелая?
Нет. В самый раз.
Она взглянула на свои часы. Уже было пять тридцать семь; до
полного затмения оставалось всего четыре минуты или может быть,
чуточку больше, если ее часики спешат.
Можно мне посмотреть сквозь закопченое стекло?
Еще нет, Тыковка. Потерпи еще самую малость.
Она различила доносящуюся из приемника музыку - Дэбби
Рейнольдс что-то пела из _Темных Веков_, из изысканной дневной
подборки WNCH: _Старый ухарь-филин... ухнул-ахнул на голубку...
Тамми... Тамми... Тамми влюблен_. Последние слова утонули в
сладком водовороте смычковых, на смену которым пришел голос диск-
жокея, объявившего всем и каждому, что на Ски-Тауне, что в США
(так Эн-Си-Эйч'евские диджеи обычно именовали Северный Конвей)
опускается тьма и что большая часть неба над пограничными районами
Нью-Гемпширом затянута густыми облаками и наблюдать там затмение,
к сожалению, во всей его красе не представляется возможным. Диджей
добавил, что центральная площадь города полна людей в темных очках
и что собравшиеся сильно разочарованы постигшей их неудачей.
Но нам удача улыбнулась, верно, папочка?
Более чем, отозвался он и снова пошевелился под ней. Мы с
тобой самые счастливые люди во вселенной, так мне кажется.
Джесси снова заглянула в рефлектор, забыв обо всем, кроме
тоненького серпика солнечного света, на который теперь можно было
смотреть уже не прищуривая глаз за стеклами очень темных
полароидных очков. Темное чернильное пятнышко, возвестившее почти
час назад о начале затмения, теперь залило почти все солнце, от
которого осталось совсем мало блеска. Казалось, что светящийся
серпик-остаток приподнялся над дном коробки и колышется теперь в
воздухе.
Посмотри на озеро, Джесси!
Она так и сделала и ее глаза за стеклами темных очков
раскрылись от удивления. Увлеченная зрелищем гаснущего светила
внутри своей картонной коробки, она совсем забыла о том, что
rbnphrq с окружающим миром. Пастельные краски потемнели и
