предполагать, а другое услышать факт, что твоя супруга пошла в суд и
засвидетельствовала, что ты сумасшедший и невменяемый.
- Предала, сука, - пробормотал он. Он в ярости стиснул кулаки и
застонал от боли. Посмотрел на забинтованную руку. На ней обозначились
кровавые цветы.
"Не верю, что ты мог подумать такое о Хейди", - сказал внутренний
голос.
"Просто мой разум воспален", - мысленно ответил он. На некоторое
время мир заволокло серой пеленой.
Это не было обмороком, и он быстро оправился. Джинелли снял бинты,
бандаж и заново перебинтовал ему руку. Действовал хоть и несколько
неуклюже, но вполне профессионально. Заканчивая перевязку, сказал:
- Мой человек говорит, что это ничего не значит, пока ты сам не
вернешься в Коннектикут, Уильям.
- Это все так, но ты представляешь себе? Моя жена...
- Не обращай внимания, Уильям. Это не имеет значения. Если мы
разберемся как следует со старым цыганом, ты снова начнешь набирать вес, а
их суета вокруг тебя полетит в помойку. Если так дело и пойдет, у тебя
будет сколько угодно времени, чтобы разобраться с женой. Может, ей
полезно, скажем, надавать по морде. Или ты ее просто бросишь. Все будешь
решать сам, если мы утрясем дело с цыганом. Если не утрясем, значит,
помрешь. В любом случае проблема, как видишь, уладится. Так что чего уж
тут расстраиваться из-за какой-то бумажки.
Билли слегка улыбнулся побелевшими губами.
- А из тебя получился бы классный юрист, Ричард. Ты так здорово
умеешь раскладывать дела в перспективе.
- Что, правда? Ты так считаешь?
- Да, так считаю.
- Ну что ж, спасибо. А потом я позвонил Кирку Пеншли.
- Ты говорил с Пеншли?!
- Да.
- Господи, Ричард!
- А ты что, - считаешь, что он не станет разговаривать с такой
шпаной, как я? - Джинелли ухитрился сказать это одновременно с изумлением
и с обидой. - Поверь мне, он со мной разговаривал. Разумеется, говорил я
по своей кредитной карточке. Моего имени на его телефонном счету не будет;
Но я ведь много дел имел с твоей фирмой, Уильям, за эти годы.
- Это для меня новость, - сказал Билли. - Я думал, только тот
единственный раз.
- В том деле были открыты любые возможности, и ты был для них самой
подходящей фигурой, - сказал Джинелли. - Пеншли и его маститые юристы
никогда не поручили бы тебе выигрышного дела. Ты был для них пришлый. С
другой стороны, я думаю, они знали, что рано или поздно тебе предстоит
встреча со мной, если поработаешь какое-то время на фирму. Это дело должно
было стать для тебя хорошим дебютом. А если бы все пошло не так, они могли
тобой и пожертвовать. Им бы этого не хотелось, но уж коли жертвовать, так
лучше пришлым, чем маститым юристом. Все эти ребята одинаковы, и
предсказать их действия проще простого.
- И какие же еще дела ты вел с моей фирмой? - спросил Билли с
откровенным удивлением. Все это напоминало чем-то ситуацию, когда много
времени спустя после развода, узнаешь, что твоя жена тебе изменяла.
- Самые разные были дела, и даже не совсем с твоей фирмой. Скажем
так, она выполняла роль брокера в юридических делах - моих и некоторых
моих друзей. На этом давай и остановимся. Короче, я достаточно хорошо знаю
Кирка Пеншли, чтобы попросить его о небольшом одолжении. Он согласился
оказать мне такую услугу.
- Какую?
- Я попросил его связаться с ребятами Бартона и сказать им, чтобы они
недельку отдохнули. Чтобы оставили в покое и тебя, и цыган. Меня, если
хочешь знать, больше цыгане интересуют. Мы сможем все провернуть, Уильям.
Просто будет легче, если не придется гоняться за ними то туда, то сюда.
- Ты позвонил Кирку Пеншли и сказал, чтобы он отцепился? - удивленно
переспросил Вилл.
- Нет, я позвонил Кирку Пеншли и попросил его сказать агентству
Бартона отцепиться, - поправил Джинелли. - И не в таких выражениях,
разумеется. Я тоже умею быть политиком, когда нужно, Уильям. Так что тебе
следует меня оценить.
- Дорогой мой, да я ценю тебя превыше всех и с каждой минутой все
больше и больше.
- Ну что ж, спасибо, Уильям. Спасибо. Мне это по душе. - Он зажег
сигарету. - В любом случае твоя жена и этот ее доктор будут получать
отчеты по-прежнему, но только отчеты будут немножко неточными. Ну, знаешь,
вроде этакой версии правды, какую публикуют "Нэшнл Инкуайрер" или "Ридерз
Дайджест". Понял, что я имею в виду.
Билли рассмеялся.
- Понял.
- Так что у нас с тобой неделя, я полагаю. Я собираюсь напугать их.
Напугать его. Причем так напугать, что ему для стимулятора сердца
понадобится тракторный аккумулятор. Я буду нагнетать страх до такой
степени, что в итоге получится что-то из двух: либо он заплачет и снимет с
тебя эту пакость, либо нам придется заплакать. Если случится последний
вариант, я приду к тебе и спрошу - не передумаешь ли ты насчет
ненасильственного варианта. Но, надеюсь, дело до этого и не дойдет.
- Как ты намерен напугать его?
Джинелли ткнул сумку с продуктами кончиком туфля и сказал ему, с чего
намерен начать. Билли был ошарашен, начал спорить, как и предвидел
Джинелли. Хотя Джинелли не повышал голоса, в глазах его по-прежнему
мелькал странный сумасшедший огонек. Билли понял, что увещевать его столь
же бесполезно, как разговаривать с человеком, находящимся на луне.
Когда боль в руке затихла, превратившись в пульсирующие толчки, его
начало клонить в сон.
- И когда ты отправляешься? - спросил он, наконец, сдавшись.
Джинелли посмотрел на часы.
- Сейчас десять часов десять минут. Дам им еще четыре или пять часов.
Я слышал, что они будут делать небольшой бизнес в городе, много-много
гадать. А их собаки - пит-буль-терьеры. Боже милостивый. Те собаки, что ты
видел, - не пит-буль-терьеры?
- Я, кажется, в жизни не видел такой породы, - сонно ответил Билли. -
Там у них, по-моему, дворняги.
- Пит-буль выглядит как смесь терьера и бульдога. Очень дорогостоящая
порода. Если хочешь посмотреть на схватку пит-булей, должен оплатить
стоимость погибшего пса прежде, чем они начнут делать ставки. Гнусный
бизнес. Вообще, я смотрю, в этом городе все высокого класса, верно? Очки
"Феррари", яхты с наркотиками, собачьи бои. Да, еще и гаданье.
- Будь осторожен, - сказал Билли.
- Буду, - отрубил Джинелли. - Не беспокойся.
Вскоре Билли заснул. Проснулся, когда часы показывали без десяти
четыре. Джинелли в комнате не было. Им вдруг овладела уверенность, что
Джинелли мертв. Однако тот появился без четверти шесть и притом настолько
живой, что показался слишком большим для этой комнаты. Его лицо, руки,
одежда были испачканы грязью, пахнущей морем. Он улыбался, а в глазах
прыгали все те же сумасшедшие огоньки.
- Уильям, мы сейчас соберем твои вещички и уедем из Бар Харбора.
Знаешь, как государственный свидетель, которому надо скрыться в безопасное
место.
- Что ты сделал? - встревоженно спросил Билли.
- Спокойно, спокойно! То, что и собирался сделать, - ни больше, ни
меньше. Но знаешь, когда палкой разломаешь осиное гнездо, самое правильное
дело - драпануть подальше, Уильям, верно?
- Да, но...
- Времени нет. Я могу разговаривать, только упаковывая твои вещи.
- Куда?! - почти завопил Билли.
- Недалеко. По пути скажу. Давай уходить. Кстати, неплохо бы тебе
сменить рубашку. Ты хороший парень, Уильям, но начинаешь малость
попахивать.
Билли направился было в контору, чтобы сдать ключ от номера, но
Джинелли слегка коснулся его плеча и взял ключ из его руки.
- Я лучше положу его на ночной столик в твоей комнате. У тебя все
уплачено по кредитной карточке?
- Да но...
- Ну тогда позволим себе неформальное прощание. Никому от этого не
плохо, и поменьше внимания к нам, верно?
Женщина, бежавшая трусцой по дороге, бросила на них взгляд, потом
посмотрела широко раскрытыми глазами. Джинелли перехватил ее взгляд.
Билли, к счастью, ничего не заметил.
- Я даже десять долларов оставил горничной, - сказал Джинелли. -
Поедем на твоей машине. Я поведу.
- А твоя где? - Он знал, что Джинелли тоже взял в аренду машину. И
только теперь до него дошло, что он не услышал звука мотора перед тем как
появился Джинелли. Для утомленного разума Билли все происходило слишком
стремительно, чтобы успеть как следует разобраться в происходящем.
- С ней все в порядке. Я оставил ее на боковой дороге милях в трех
отсюда и дошел пешком. Снял, правда, крышку с распределителя и оставил
записку, что машина поломалась, а я вернусь через несколько часов. Это на
тот случай, если кто-то проявит излишнее любопытство. Хотя не думаю, что
такие найдутся. Там на самом проселке трава растет посередине.
Мимо проехал автомобиль. Водитель посмотрел на Билли Халлека и
замедлил ход. Джинелли увидел, как он вытянул шею и оглянулся на них.
- Пошли, Билли. Люди на тебя заглядываются. Следующие любопытные
могут оказаться не теми людьми.
Спустя час Билли сидел перед телевизором в комнате другого мотеля.
Комната была частью довольно задрипанных апартаментов мотеля с названием
"Голубая луна автомобильного двора". Находился он всего в пятнадцати
минутах езды от Бар Харбора, но Джинелли был явно доволен. По телевизору
Вуди Вудпеккер, дятел-пройдоха, продавал страховку говорящему медведю.
- О'кей, - сказал Джинелли. - Ты тут отдыхай, Уильям, а я смываюсь на
весь день.
- Вернешься снова туда?
- Вернуться в гнездо шершней, когда они там вовсю летают? Нет уж, мой
друг, только не я. Не сегодня, по крайней мере. Сегодня с автомобилями
поиграю. Сегодня ночью будет достаточно времени для второго этапа
действий. Может, выкрою время заглянуть к тебе, но особенно на это не
рассчитывай.
Билли не увидел Ричарда Джинелли до девяти утра следующего дня, когда
он подкатил на синем "Шевролете", явно не компаний "Херц" или "Авис".
Краска была тусклой, в пятнах. Ветровое стекло рядом с водительским местом
пересекала тонкая трещина, на багажнике - крупная вмятина.
На этот раз Билли еще часов шесть назад снова решил, что Джинелли
мертв. Теперь он радостно приветствовал его, пытаясь скрыть слезы
облегчения. Казалось, вместе с весом он терял способность контроля над
своими эмоциями. В эхо утро, когда взошло солнце, он впервые ощутил
ускоренное и неровное сердцебиение. Ловил ртом воздух и стучал себя по
груди здоровой рукой. Постепенно сердце унялось, но факт оставался фактом:
первые признаки аритмии.
- Я думал, что ты погиб, - сказал он Джинелли, когда тот вошел.
- Ты все повторяешь это, а я все снова возникаю. Ты бы лучше
успокоился насчет меня, Уильям. Если думаешь, что я недооценил этого
старого хрена, ошибаешься. Он умен и опасен.
- Что ты имеешь в виду?
- Ничего. Потом скажу.
- Сейчас скажи!
- Нет.
- Почему?
- По двум причинам, - терпеливо ответил Джинелли. Во-первых, ты
можешь попросить отступить. Во-вторых, потому что я за последние
двенадцать лет так дико не уставал. Сейчас пойду в спальню и просплю
восемь часов. Потом встану, съем фунта три любой жратвы, какая
подвернется, потом уйду обратно и подстрелю луну в небе.
Джинелли в самом деле выглядел крайне утомленным, даже осунулся.
Кроме глаз, подумал Билли. У него в глазах бесы играют.
- А если, допустим, я бы попросил тебя отступить? - тихо спросил
Билли. - Ты отступил бы, Ричард?
Ричард некоторое время пристально смотрел на него, а затем ответил
