он не знал еще... но скоро узнает.
- У меня нет никаких проблем, связанных с рассказом об этом случае, -
спокойно ответил Притчард. - Я не раз подумывал, не стоит ли мне сообщить
обо всем этом и самому Бомонту, а не ограничиться простым уведомлением,
что операция в госпитале прошла нормально, сразу после окончания
хирургического вмешательства. Я чувствовал, что это может очень
заинтересовать его.
- Что же это было?
- Я как раз подступаю к этому, смею вас уверить. Я не сообщил его
родителям, что обнаружилось при операции, потому что это не имело особого
значения в любом практическом аспекте, а мне не хотелось связываться с
ними ни по какому поводу. С его отцом - в особенности. Тот мужик, должно
быть, родился в пещере и провел свою молодость, охотясь на мамонтов.
Поэтому в то время я решил сказать им только то, что они хотели и могли
услышать и понять, и отделаться от них поскорее. Затем, конечно, и время
сыграло свою роль. Вы теряете связь с пациентами. Я подумал было написать
Бомонту письмо, когда Хельга показала мне его первую книгу, и не раз еще
возвращался к этому своему намерению. Но я также чувствовал, что он может
и не поверить мне... или не проявит какого-либо интереса... или может
подумать, что я немного спятил. Я не очень-то знаю знаменитых людей, но
мне их жаль - я подозреваю, что их жизнь имеет оборонительный,
неорганизованный, печальный характер. Мне показалось, что лучше не трогать
спящую собаку. А теперь к делу. Как говорят мои внуки, кончай лодырничать.
- Что случилось с Тадом? Что привело его к вам?
- Фуги. Головные боли. Призрачные звуки. И наконец...
- Призрачные звуки?
- Да, но вы не должны мешать мне говорить так, как я привык, шериф. -
Алан вновь ощутил несокрушимое высокомерие з голосе старого доктора.
- Все правильно.
- Наконец, был припадок. Все проблемы были вызваны небольшим
вкраплением в надлобной доле. Мы делали операцию, предполагая опухоль. А
опухоль оказалась близнецом Тада Бомонта.
- Что?
- Да, в самом деле, - ответил Притчард. Голос звучал так, словно шок
у Алана Пэнборна весьма порадовал его собеседника. - Это не столь уж и
редко. Близнецы часто поглощаются в утробе матери но очень редко такое
поглощение бывает неполным; но необычным было месторасположение этого
постороннего вкрапления, а также то, что оно начало развиваться. Такие
ткани почти всегда остаются инертными. Я полагаю, что проблемы у Тада,
возможно, были вызваны ранней половой зрелостью.
- Минутку, - попросил Алан. - Одну минутку. - Он читал фразу "его
сознание покачнулось" раз или два в каких-то книгах, но здесь впервые он
ощутил это на самом себе. - Вы говорите мне, что Тад был двойняшкой, но
он... он как-то... как-то съел своего брата?
- Или сестру, - поправил Притчард. - Но я предполагаю, что все же
брата, поскольку, я думаю, поглощение происходит намного реже именно в
случаях близнецов-братьев. Это мнение базируется на статистических данных,
а не на твердых фактах, но все же я ему верю. А поскольку
близнецы-двойняшки всегда относятся к одному полу, ответом на ваш вопрос
будет слово "да". Я полагаю, что Тад Бомонт как-то съел своего брата в
материнской утробе.
- Иисус Христос, - сказал шериф тихим голосом. Он не мог вспомнить,
слышал ли он что-нибудь столь ужасающее или столь необычное за всю свою
жизнь.
- Вы говорите так, словно потрясены, - заботливо произнес доктор Хью
Притчард, - но на самом деле для этого нет никаких оснований, если только
вы рассмотрите все это дело под правильным углом зрения. Мы ведь говорим
не о Каине, убивающем своего брата Авеля камнем. Здесь ведь не случай
убийства; это просто некий биологический императив, который мы еще не
понимаем, но работаем над раскрытием его тайны. Возможно, плохой сигнал,
вызванный какими-то нарушениями в эндокринной системе матери. Мы даже не
говорим о внутриутробном плоде, если применять точные термины, в момент
абсорбции в утробе миссис Бомонт существовало лишь два конгломерата
тканей, видимо, еще без человеческих свойств и качеств. Живые амфибии,
если позволите. И одна из них - более крупная и сильная - просто задавила
более слабую, смяла ее... и поглотила.
- Это звучит чертовски биологически, - пробормотал шериф.
- Разве? Вообще, да, немного есть. В любом случае, поглощение
оказалось неполным. Небольшой фрагмент другого близнеца остался целым.
Этот посторонний предмет - я не знаю, как правильнее или точнее его
обозначить, - вплелся в ткань, ставшую позднее мозгом Тада Бомонта. И по
какой-то причине, он проснулся незадолго до того, как мальчику исполнилось
одиннадцать. Он начал расти. Но в доме для него не было свободной комнаты.
Поэтому было необходимо вырезать его подобно бородавке. Что мы и
проделали, очень успешно.
- Подобно бородавке, - повторил, чувствуя отвращение, потрясенный
Алан.
Множество мыслей мелькали в его мозгу. Это были темные мысли, столь
же темные как летучие мыши на колокольне заброшенной церкви. Только одна
была абсолютно цельной и ясной: "Он - это два мужчины, он всегда был двумя
мужчинами. Это то, чем должны быть всякий мужчина или женщина, которые
верят во что-то. Один, который существует в обычном мире... и другой,
который создает миры. Двое. Всегда, по крайней мере, двое".
- Я буду помнить столь необычный случай независимо ни от чего, -
сказал Притчард, - но произошло еще кое-что, как раз перед тем, как
мальчик очнулся после операции - и это, может быть, было самым необычным
во всей этой истории. Нечто, о чем я всегда с удивлением вспоминаю.
- Что же это было?
- Бомонт слышал птиц перед каждым приступом головной боли, - пояснил
Притчард. - Само по себе это не столь необычно; это хорошо известные
симптомы в случаях мозговой опухоли или эпилепсии. Они называются
предвещающими сенсорными синдромами. Но вскоре после операции случился
странный инцидент, связанный с реальными птицами. Госпиталь графства
Бергенфилд фактически был атакован воробьями.
- Что вы подразумеваете?
- Это звучит абсурдно, правда? - Притчард был все более доволен
собой. Я бы вообще не стал говорить о таком событии, если бы оно не было
очень хорошо документировано. Большой отчет с фото был опубликован в
"Курьере" Бергенфилда на первой полосе. Ровно в два часа дня 2 октября
1960 года необычайно большая стая воробьев влетела в западную часть
госпиталя. В те дни в этом крыле работала служба интенсивной терапии, и,
конечно, туда был помещен и Тад Бомонт после операции.
- Было разбито множество окон и служители госпиталя убрали более
трехсот мертвых воробьев в течение этого инцидента. В статье "Курьера"
цитировали какого-то орнитолога. Как я помню, он считал, что поскольку вся
западная часть госпитального здания была из стекла, то птицы, по его
теории, могли быть привлечены отражением от стекла яркого солнечного
света.
- Это чушь, - сказал Алан. - Птицы летят на стекло, только когда они
не видят его.
- Я полагаю, что и репортер, бравший это интервью, заметил то же
самое, а орнитолог заявил, что птицы, видимо, использовали групповую
телепатию, которая объединяет многие сознания - если птицы могут иметь
таковое - в одно целое. Подобно муравьям-фуражерам. Он заявил, что если
один воробей из стаи решит лететь на стекло, остальные могли просто
последовать его примеру. Я не был в госпитале, когда все это случилось - я
закончил операцию над мальчиком, проверил стабильность его вайтс...
- "Вайтс?"
- Симптомы жизнестойкости, шериф. А затем отправился играть в гольф.
Но я знаю, что эти птица наделали много дел тогда. Двое людей были
порезаны выбитым стеклом. Я могу принять теорию орнитолога, но до сих пор
у меня в голове сидит этот гвоздь... потому что я помню о сенсорном
синдроме Бомонта, как вы видите. Не просто птицы, а весьма конкретные
птицы: воробьи.
- Воробьи летают снова, - пробормотал Алан дрожащим и ужаснувшимся
голосом.
- Не понял, шериф.
- Ничего. Продолжайте.
- Я спросил его об этих синдромах на следующий день. Иногда
встречается локализованная сенсорная амнезия с такими синдромами, которые
могут, правда частично, оставаться в сознании даже после того, как
операция устранила их причину. Но не в этом случае. Он помнил все
абсолютно точно. Он видел птиц так же хорошо, как и слышал их. Птиц
повсюду, как говорил Тад, на домах, лужайках, улицах Риджуэя, который
является районом Бергенфилда, где он проживает.
- Я настолько заинтересовался, что проверил его карту и сравнил
сведения в ней с отчетами об инциденте с птицами. Стая воробьев атаковала
госпиталь примерно в два ноль пять. Мальчик очнулся в два десять. Может
быть чуть раньше. - Притчард помолчал и добавил: - На самом деле одна из
сиделок отделения интенсивной терапии утверждает, что разбудил Тада именно
шум разбиваемого стекла.
- Ну и ну, - сказал Алан тихо.
- Да. Ну и ну здесь очень подходит. Я не говорил об этом деле многие
годы, шериф Пэнборн. Это чему-то помогает сейчас?
- Я не знаю, - честно заявил Ален. - А не могло так случится, доктор
Притчард, что вы не достали ее всю - я подразумеваю, не могло случиться
так, что там что-то осталось и снова начало расти.
- Вы говорите, его обследовали. Делали сканирование на КЭТ?
- Да.
- И просвечивали рентгеном, конечно.
- Угу.
- Если результаты отрицательные, то только потому, что там нечего
показывать. Что до меня, я думаю, мы действительно вычистили все.
- Благодарю вас, доктор Притчард. - Шериф почувствовал некоторое
беспокойство, произнося слова; его губы онемели и плохо слушались.
- Вы расскажете мне о том, что произошло более подробно, когда дело
закончится, шериф? Я был очень откровенен с вами и, думаю, имею право
рассчитывать здесь на взаимность. Я очень любопытен.
- Я сделаю все, что смогу.
- Это все, что я прошу. Теперь я не хочу мешать вам работать, а я
вернусь к моему отдыху.
- Надеюсь, что ваша жена и вы хорошо проведете время.
Притчард вздохнул. - В моем возрасте я должен работать усерднее и еще
усерднее, чтобы иметь хотя бы удовлетворительно проведенное время, шериф.
Мы любим туризм и палатки, но на следующий год, наверное, останемся дома.
- В таком случае, я еще более ценю вашу любезность, то, что вы тут же
ответили на мой звонок.
- Не стоит благодарности. Я обожал свою работу, шериф Пэнборн. Не
мистику хирургии - я никогда не был этим озабочен - но тайну. Тайну
сознания. Это очень увлекательно. - Представляю, насколько, - согласился
Алан, думая, что был
просто счастлив, если бы в его нынешней жизни встречалось бы поменьше
всех этих тайн мозга и сознания.
- Я свяжусь с вами, как только события... сами собой прояснятся.
- Спасибо, шериф. - Доктор помолчал н добавил: - Это дело очень
беспокоит вас?
- Да. Очень.
- Мальчик, которого я помню, был очень симпатичным. Рассеянным, но
симпатичным. А каким мужчиной он стал?
- Думаю, хорошим, - ответил Алан. - Чуточку холодноват, может быть, и
несколько отчужден, но хороший человек во всем прочем. - И снова повторил:
- Я думаю.
- Спасибо. Занимайтесь своими делами. До свидания, шериф Пэнборн.
Последовал отбой на линии, и Алан медленно опустил трубку. Он вновь
откинулся назад в кресле, сложил перекрещенные руки н изобразил большую
черную птицу, медленно пролетающую через освещенную ярким солнцем стену
его офиса. Строчка из "Волшебника страны Оз" вдруг пришла ему в голову и
