воспоминание о том времени, какое не сбивает меня с толку. Я подумал:
"Я спугнул удачу, выбросивши то, что нашел, когда встретил
мальчугана. Эта кость заменит мне ту". Тогда только я услыхал смех
Уолтера - злобное, гаденькое хихиканье. И голос его я тоже услышал.
Сюзанна спросила:
- Что сказал Уолтер?
- "Слишком поздно, стрелок",- сказал Роланд.- Вот что он сказал.
"Слишком поздно - отныне и вовеки удачи тебе не будет. Таково твое
~ка~".
16
- Хорошо,- наконец подал голос Эдди.- Основной парадокс мне
понятен. Твои воспоминания разделились...
- Не ~разделились~. ~Удвоились~.
- Ладно, пусть так; это почти то же самое, разве нет? - Эдди
подхватил прутик и тоже нарисовал на песке маленькую картинку:
<<рисунок 1 со стр. 63 оригинала>>
Он потыкал в левую часть прочерченной в земле бороздки.
- Вот твои воспоминания о том, что происходило до твоего
прихода на постоялый двор,- одна черта.
- Да.
Эдди потыкал прутиком в линию справа.
- А это - о том, что случилось после того, как ты вышел из-под
земли по другую сторону гор, на погост, туда, где тебя ждал Уолтер.
~Тоже~ одинарная черта.
- Да.
Указав на середину рисунка, Эдди затем заключил ее в неровный,
грубо очерченный круг.
<<рисунок 2 со стр. 63 оригинала>>
- Вот что тебе надо сделать, Роланд - изолировать этот двойной
участок. Мысленно огородить его частоколом, да и забыть. Это же
~ерунда~! Дело прошлое - что оно может ~изменить~? Было и ~быльем
поросло~...
- Да нет же.- Роланд поднял кость на ладони, демонстрируя ее
своим собеседникам.- Коль мои воспоминания о мальчике Джейке
ложны - а я знаю, что это так - ~откуда у меня это~? Я взял ее взамен
выброшенной мною кости... но выброшенная мною кость происходила
из погреба на постоялом дворе, а согласно тому ходу событий, который я
с уверенностью полагаю истинным, ~ни в какой погреб я не спускался~!
И не говорил ни с каким демоном! Я отправился дальше один, прихватив
с собой свежей воды, ~и только~!
- Послушай-ка, Роланд,- серьезно проговорил Эдди,- одно дело,
если челюсть, которую ты крутишь в руках, и есть та самая, с постоялого
двора. Но разве не может быть, что все это - постоялый двор, пацан,
Говорящий Демон - твои глюки, и ты забрал у бедняги Уолтера челюсть
просто потому, что...
- Нет, не глюки,- перебил Роланд. Его блекло-голубые глаза
снайпера остановились сперва на Эдди, потом на Сюзанне, а затем
стрелок сделал нечто, явившееся полной неожиданностью для обоих
молодых людей... и (Эдди готов был в этом поклясться) для него самого.
Роланд швырнул кость в костер.
17
Мгновение она просто лежала в пламени - белый осколок далекого
прошлого, изогнутый в жутковатой призрачной полуулыбке,- и вдруг
багряно заполыхала, обдав поляну ослепительным алым светом. Дружно
вскрикнув, Эдди с Сюзанной вскинули руки к лицу, защищая глаза от
нестерпимого сверкания.
Кость начала меняться. Не плавиться - ~меняться~. Зубы, схожие с
покосившимися надгробиями, слипались в глыбки; мягкий изгиб верхней
дуги распрямился, кончик резко отогнулся книзу.
Уронив руки на колени, разинув рот, Эдди изумленно впился
глазами в кость, которая больше не была костью. Она окрасилась в цвет
расплавленного металла. Зубы превратились в три перевернутых V;
среднее было больше тех, что по краям. И внезапно Эдди увидел, чем
хочет стать кость,- так же, как он разглядел в древесине пня пращу.
Ключ, подумал он.
"Ты должен запомнить форму,- мелькнула лихорадочная мысль.-
Должен. ~Должен~".
Взгляд Эдди отчаянно заскользил по бородке - три выемки, три
перевернутых V; то, что в центре, пошире и поглубже соседних. Три
выемки... а самая последняя - с закорючкой, с этаким неглубоким
строчным s...
Потом пламенеющие очертания вновь изменились. Кость,
превратившаяся в некое подобие ключа, стянулась, собралась яркими
перекрывающимися лепестками и темными, бархатистыми, как
безлунная летняя полночь, складками. Мгновение Эдди видел розу -
победоносную алую розу, какая могла бы цвести на заре первого дня
этого мира, созданье неизмеримой, неподвластной времени красоты.
Эдди взирал, и сердце его было открыто. Словно там, в огне, нежданно
воскреснув из мертвой кости, сгорала вся любовь, вся жизнь - сгорала,
ликуя, в своей поразительной зарождающейся дерзости объявляя
отчаянье миражем, а смерть - сном.
"Роза! - проносились у Эдди в голове несвязные мысли.- Сперва
ключ, потом роза! Смотри! Смотри же - вот открывается путь к Башне!"
В костре сипло треснуло. Наружу, разворачиваясь веером,
полетели искры; к звездному небу рванулись языки пламени. Сюзанна
взвизгнула и откатилась в сторону, сбивая с платья оранжевые точки.
Эдди не шелохнулся. Он сидел, прикованный к месту своим видением, в
цепких объятиях чуда и великолепного и ужасного, не заботясь о
пляшущих по коже искрах. Потом пламя вновь осело.
Ни кости.
Ни ключа.
Ни розы.
"Запомни,- велел он себе.- Запомни эту розу... и форму ключа".
Сюзанна всхлипывала от ужаса и потрясения, но, на миг
пренебрегши ею, Эдди отыскал палочку, которой они с Роландом
рисовали. И трясущейся рукой вывел на земле очертания, явившиеся ему
в огне:
<<рисунок со стр. 65 оригинала>>
18
- Зачем? - наконец спросила Сюзанна.- Бога ради, зачем - и что это
было?
Минуло пятнадцать минут. Пламени костра позволили
пригаснуть; рассыпавшаяся горячая зола частью была затоптана, частью
потухла сама. Эдди сидел, держа жену в объятиях: Сюзанна,
устроившись впереди, откинулась к нему на грудь. Чуть поодаль, в
сторонке, Роланд, подтянув колени к груди, угрюмо всматривался в
жаркие красно-оранжевые уголья. Насколько мог судить Эдди,
метаморфоз кости никто, кроме него, не заметил. И Роланд, и Сюзанна
увидели нестерпимое сияние ее сверхнакала; Роланд, кроме того, видел,
как кость взорвалась (или схлопнулась? этот термин, с точки зрения
Эдди, точнее отражал то, чему он стал свидетелем), но и только. Или так
молодому человеку казалось. Роланд, однако, порой делался скрытен, а
уж коли он решал держать свои намерения в секрете, то секрет этот
оказывался поистине ~строжайшим~ - Эдди знал это по собственному
горькому опыту. Он задумался, не рассказать ли остальным, что он
видел (или ~полагал~, будто видел), и решил, по крайней мере до поры
до времени, держать язык за зубами, а рот - на замке.
Никаких признаков самой челюсти в костре не было - ни
осколочка.
- Затем, что у меня в голове заговорил вдруг властный голос,
молвивший: "ты должен",- ответил Роланд.- То был голос моего отца;
~всех~ моих праотцев. Когда слышишь подобный голос, не
повиноваться - и немедля - немыслимо. Так меня учили. Касательно же
того, что это было, сказать ничего не могу... по крайней мере, сейчас.
Знаю только, что последнее слово кости прозвучало. Я пронес ее через
все, чтобы его услышать.
"Или увидеть,- подумал Эдди и еще раз сказал себе: - Запомни.
Запомни розу. Запомни форму ключа".
- Она чуть нас не спалила! - Сюзанна говорила устало и
раздраженно.
Роланд покачал головой.
- По-моему, это больше походило на потешные огни, какие
бароны, бывало, запускали в небо на приемах по случаю проводов
старого года. Яркие и пугающие, но не опасные.
Эдди посетила некая мысль.
- Роланд, а двоиться у тебя в мозгах не перестало? Не отлегло,
когда эта кость... э-э... взорвалась, а?
Он был почти убежден, что теперь-то все в порядке; во всех
фильмах, какие он смотрел, такая грубая шоковая терапия почти всегда
срабатывала. Но Роланд отрицательно мотнул головой.
Сюзанна в объятиях Эдди пошевелилась:
- Ты сказал, что начинаешь понимать.
Роланд кивнул.
- Да, так мне кажется. Если я прав, мне страшно за Джейка. Где бы,
в каком бы ~когда~ он ни был, мне страшно за него.
- Что ты хочешь сказать? - спросил Эдди.
Роланд встал, отошел к свернутым шкурам и принялся расстилать
их.
- Для одного вечера историй и волнений довольно. Пора спать.
Утром мы пойдем вспять по следу медведя и посмотрим, нельзя ли
отыскать портал, который он был приставлен охранять. По дороге я
расскажу вам, что мне известно и что, как мне кажется, произошло - что,
по-моему, все еще происходит.
С этими словами стрелок завернулся в старую попону и новую
оленью шкуру, откатился от костра и больше говорить не пожелал.
Эдди с Сюзанной легли вместе. Уверившись, что стрелок, должно
быть, спит, они занялись любовью. Лежа без сна, Роланд слышал их
возню и последовавший за ней негромкий разговор. В основном речь
шла о нем. После того, как их голоса смолкли, а дыхание выровнялось и
зазвучало на одной легкой ноте, стрелок еще долго лежал тихо и
неподвижно, глядя во тьму.
Он думал: прекрасно быть молодым и влюбленным. Прекрасно
даже на том кладбище, в какое превратился этот мир.
"Наслаждайтесь, пока можно,- думал Роланд,- ибо впереди - новые
смерти. Мы пришли к кровавому ручью. Не сомневаюсь, что он выведет
нас к реке крови. А по реке мы выйдем к океану. В этом мире зияют
разверстые могилы, и нет таких мертвецов, что покоились бы с миром".
Когда на востоке уже занималась заря, он смежил веки. Забылся
коротким сном. И видел во сне Джейка.
19
Эдди тоже видел сон - ему снилось, что он опять в Нью-Йорке и с
книгой в руке шагает по Второй авеню.
Воздух в этом сне был напоен вешним теплом, город - в цвету, а
внутри у Эдди, подобно глубоко вонзившемуся в мышцу рыболовному
крючку, засела щемящая тоска по родному дому. ~"Наслаждайся этим
сном, тяни его столько, сколько сможешь~,- думал он.- ~Смакуй...
потому что ближе к Нью-Йорку, чем сейчас, тебе уже не бывать. Домой
возврата нет, Эдди. Кончен бал"~.
Он опустил взгляд к книге и ни капли не удивился, обнаружив, что
это "Домой возврата нет" Томаса Вулфа. На темно-красной обложке
были вытиснены три силуэта: ключ, роза и дверь. Эдди на миг
остановился, быстро раскрыл книгу и прочел первую строку. "Человек в
черном спасался бегством через пустыню,- писал Вулф,- а стрелок
преследовал его".
Закрыв книгу, Эдди зашагал дальше. По его прикидкам, было
около девяти утра, может быть, девять тридцать, и поток машин на
Второй авеню был невелик. Гудели такси, лавируя, чтобы перестроиться
из ряда в ряд, и весеннее солнце подмигивало на ветровых стеклах, на
ярко-желтых крыльях и капотах. На углу Второй и Пятьдесят второй
просил милостыню какой-то ханыга, и Эдди кинул ему на колени книгу в
красной обложке. Он заметил (также без удивления), что ханыга этот -
Энрико Балазар. Балазар сидел по-турецки перед волшебной лавкой.
"КАРТОЧНЫЙ ДОМИК", гласила вывеска в окне, внутри же, в витрине,
на всеобщее обозрение была выставлена башня, выстроенная из карт
Таро. На вершине стоял пластиковый Кинг-Конг. Из головы гигантской
гориллы росло крошечное блюдечко радара.
Эдди шагал себе и шагал, лениво продвигаясь к центру города;
мимо проплывали таблички с названиями улиц. Едва увидев магазинчик
на углу Второй и Сорок шестой, молодой человек мгновенно понял, куда
идет.
"Угу,- подумал он, внезапно чувствуя огромное облегчение.- Вот
оно. То самое место". Витрину заполняли свисающие с крюков куски
мяса и сыры. Надпись гласила: "ДЕЛИКАТЕСЫ ОТ ТОМА И
ДЖЕРРИ. СПЕЦИАЛИЗИРУЕМСЯ НА ОБСЛУЖИВАНИИ ЗВАНЫХ
УЖИНОВ И ВЕЧЕРИНОК!"
Пока Эдди стоял, заглядывая внутрь, из-за угла показался еще
один его знакомый - Джек Андолини в костюме-тройке цвета ванильного
мороженого, с черной тростью в левой руке. У Андолини недоставало
половины лица, начисто срезанной клешнями омароподобных чудовищ.
- ~Давай, Эдди, заходи~ - сказал Джек, проходя мимо.- ~В конце
концов, есть и другие миры, не только этот, и ихний б**дский поезд
катит через все~.
- ~Не могу~,- ответил Эдди.- ~Дверь заперта~.- Он понятия не
имел, как узнал об этом, однако он это знал и не испытывал и тени
сомнения.
- ~Дид-э-чик, дод-э-чом, не тревожься - ты с ключом~,-
проговорил Джек, не оглядываясь. Эдди опустил глаза и увидел, что
ключ у него ~действительно~ есть - примитивная по виду вещица с
тремя выемками, похожими на перевернутые V.
~"Весь секрет в маленькой закорючке, которой кончается
