раскачиваясь в кресле. Тодд несколько оторопел и даже испугался в первую
секунду, а затем тоже прыснул. Так они на пару и хохотали - Дюссандер в
своем кресле-качалке возле открытого окна, через которое в кухню врывался
теплый калифорнийский ветер, и Тодд, поднявший стул на дыбы, так что
спинка уперлась в эмалированную дверцу духовки, всю в угольно-черных
штрихах, ни дать ни взять абстракция вдохновенного курильщика.
Когда дедушка Тодда Боудена переступил порог кабинета и закрыл за
собой дверь из зернистого стекла. Калоша Эд предупредительно поднялся,
однако не вышел из-за стола. Он помнил про свои кеды. Старички, они
частенько не понимают, что это, может быть, психологический прием,
рассчитанный на трудных подростков... старички встречают тебя по одежке, а
до остального им и дела нет.
Орел, орел, подумал Фрэнч, разглядывая гостя. Седые волосы зачесаны
назад. Костюм-тройка как из магазина. Сизоватого цвета галстук завязан
безукоризненно. Черный зонт в левой руке (с воскресенья зарядил мелкий
дождик) смотрится эдаким офицерским стеком. Пару лет назад Калоша Эд с
женой, большие поклонники Дороти Сэйерс, решили перечитать все, что вышло
из-под ее пера. И вот сейчас он подумал: перед ним стоит живой лорд Питер
Уимсей, словно сошедший со страниц высокочтимой писательницы. Да,
семидесятипятилетний лорд Уимсей. Не забыть рассказать жене.
- Мистер Боуден, - почтительно сказал он и протянул руку.
- Очень рад, - сказал Боуден, в свою очередь протягивая руку.
Эдвард Фрэнч не стал сжимать ее изо всех сил, как он поступал, имея
дело с отцами своих учеников. По тому, с какой опаской старик протянул
руку, было очевидно, что у него артрит.
- Очень рад, мистер Фрэнч, - повторил Боуден и сел напротив, не забыв
поддернуть на коленях идеально выглаженные брюки. Поставив зонт между
колен, он оперся на него подбородком и сразу стал похож на очень старую и
исключительно деликатную хищную птицу, пролетом приземлившуюся в кабинете
школьного наставника. У него легкий акцент, подумал Фрэнч, но без
характерной для английской аристократии и, в частности, для лорда Уимсея
энергичной артикуляции, скорее континентальный, более плавный. Как,
однако, Тодд похож на деда. Тот же нос. И глаза.
- Приятно, что вы смогли прийти, - сказал Фрэнч, садясь - хотя в
подобных случаях я рассчитываю, что мать или отец.
Заготовленный дебютный ход. За десять лет работы классным наставником
Эдвард Фрэнч хорошо усвоил: если в школу приходит дедушка или кто-то из
дальних родственников, значит, не все благополучно дома, и здесь почти
наверняка кроется корень зла. В каком-то смысле Калоша Эд бьи даже рад
подобному обороту. Неприятности в семье - само собой, не подарок, но,
скажем, НАРКОТИКИ для мальчика с такими отличными мозгами, как у Тодда, -
это было бы в сто раз хуже.
- Да, конечно... - Боудену удалось изобразить на лице одновременно
скорбь и возмущение. - Мой сын и его жена... словом, я согласился пойти на
этот разговор. Грустный разговор, мистер Фрэнч. Поверьте мне, Тодд -
хороший мальчик. А оценки... это временное явление.
- Хотелось бы надеяться. Вы курите, мистер Боуден? В стенах школы это
не одобряется, но мы сделаем так, что никто не узнает.
- Благодарю.
Мистер Боуден достал из внутреннего кармана мятую пачку "Кэмела",
сунул в рот одну из двух оставшихся сигарет, оторвал от картонки спичку,
чиркнул ею о каблук, закурил. После первой затяжки он глухо,
по-стариковски, прокашлялся, загасил в воздухе спичку и положил обгоревший
черенок в пепельницу, любезно ему подставленную. Эдвард Фрэнч наблюдал за
этим ритуалом, столь же безукоризненным, как блестящие туфли гостя, точно
завороженный.
- Не знаю даже, с чего начать, - сказал Боуден, пряча явную
озабоченность за легким облачком дыма.
- Вы, главное, не волнуйтесь, - мягко сказал Фрэнч. - Уже то, что
пришли вы, а не родители Тодда, наводит меня, знаете, на кое-какие мысли.
- Да, наверное. Тогда к делу.
Он скрестил на груди руки. Сигарета торчала между средним и
указательным пальцами. Прямая спина, чуть приподнятый подбородок. В том,
как он собрался одним волевым усилием, подумал Фрэнч, есть что-то от
прусской решительности. Это напомнило ему трофейные фильмы, которые он
видел в детстве.
- Между моим сыном и его женой возникли трения. - Боуден отчеканил
каждое слово. - Я бы сказал, серьезные трения. - Глаза старика, ничуть не
выцветшие, проследили за тем, как Калоша Эда раскрыл лежавшую перед ним
папку. Внутри - листки. Не так уж много листков.
- Вы считаете, эти трения могут влиять на успеваемость Тодда?
Боуден приблизил лицо к Фрэнчу. Он смотрел ему прямо в глаза. После
довольно значительной паузы он произнес:
- Его мать пьет.
И снова выпрямился.
- Да что вы?
- Представьте себе. - Боуден удрученно покивал головой. - Мальчик мне
сам говорил, как он два раза застал ее на кухне, лежащей лицом на столе.
Зная, как отец к этому отнесется, он сам разогрел в духовке обед и
заставил ее выпить не одну чашку крепкого кофе, чтобы до возвращения
Ричарда она хоть немного пришла в себя.
- Грустная история, - заметил Фрэнч, хотя ему доводилось выслушивать
истории и погрустнее: про матерей, пристрастившихся к героину... про
отцов, избивающих своих детей смертным боем. - А что, миссис Боуден не
подумывала обратиться к врачу?
- Мальчик ее уговаривал, но... Мне кажется, она стыдится. Ей бы дать
немного времени на разбег... - Он обозначил в воздухе необходимый
временной отрезок, прочертив его курящейся сигаретой. - Вы, надеюсь, меня
понимаете.
- Да-да, - кивнул Эдвард Фрэнч, втайне восхитившись замысловатым
росчерком дыма. - А ваш сын... отец Тодда...
- Тоже хорош, - резко сказал Боуден. - Домой приходит поздно, обедают
без него, даже вечером вдруг может куда-то сорваться... На все это
посмотреть, так он женат не на Монике, а на своей работе. Я же вырос в
твердом убеждении, что на первом месте для мужчины должна быть семья. А
вы, мистер Фрэнч, что думаете?
- Совершенно с вами согласен, - с горячностью поддержал его Калоша
Эд. Своего отца, ночного сторожа в лосанджелесском универмаге, он видел в
детстве лишь по праздникам и воскресеньям.
- Вот вам другая сторона проблемы, - сказал Боуден.
Фрэнч глубокомысленно покивал.
- Ну а второй ваш сын? Э-э... - Он заглянул в папку. - Хэролд. Дядя
Тодда.
- Хэрри и Дебору совсем недавно перебрались в Миннесоту, - сказал
Боуден и не соврал. - Он получил место в медицинской школе при
университете. Не так-то просто вдруг все бросить. Да и, признаться, было
бы несправедливо просить вернуться. - На лице старика появилось выражение
праведной убежденности. - У Хэрри замечательная семья.
- Понимаю. - Эдвард Фрэнч еще раз заглянул в свою папку, потом закрыл
ее. - Мистер Боуден, спасибо вам за откровенность. Я тоже буду с вами
откровенен.
- Благодарю, - сказал Боуден, весь сразу подбираясь.
- К сожалению, от нас не все зависит. В школе всего шесть
наставников, и на каждого приходится по сто и более учеников. У моего
нового коллеги Хэпберна - сто пятнадцать. А ведь они сейчас в том
возрасте, когда так важно протянуть вовремя руку помощи.
- Золотые слова. - Боуден буквально расплющил в пепельнице сигарету.
- Проблем у нас хватает. Самые распространенные - наркотики и нелады
в семье. По крайней мере, Тодд не балуется "травкой" или мескалином.
- Избави бог.
- Бывают случаи, - продолжал Эдвард Фрэнч, - когда мы просто
бессильны. Ужасно, но факт. Как правило, из работы тяжелых жерновов,
которые мы крутим, выгоду для себя извлекают как раз худшие из худших -
хулиганы, лодыри, отсидчики. Увы, система дает сбой.
- Я ценю вашу откровенность.
- Но больно смотреть, когда жернова начинают перемалывать такого, как
Тодд. Еще недавно он был в числе первых. Прекрасные отметки по языку.
Явные литературные задатки, особенно удивительные в этом возрасте, когда
для его сверстников культура начинается с "ящика" и кончается соседней
киношкой. Я разговаривал с учительницей, у которой он в прошлом году писал
сочинения. За двадцать лет, сказала она, ей не приходилось читать ничего
подобного. Речь шла о контрольном сочинении за четверть - про немецкие
концлагеря во время второй мировой войны. Она впервые тогда поставила
пятерку с плюсом.
- Да, - сказал Боуден. - Очень хорошее сочинение.
- Ему, безусловно, даются природоведение, общественные дисциплины.
Скорее всего, Тодд не поразит мир математическим открытием, но и тут дела
у него обстояли вполне прилично... до этого года. До этого года. Вот
так... в двух словах.
- Да.
- Мне КРАЙНЕ неприятно, мистер Боуден, что Тодд так резко покатил
вниз. Что касается летней школы... что ж, я обещал говорить начистоту.
Таким, как Тодд, она может принести больше вреда, чем пользы. Младшие
классы в летней школе - это зверинец. Все виды обезьян, гиены, хохочущие с
утра до вечера, ну и, для полного комплекта, несколько дятлов. Я думаю, не
самая подходящая компания для вашего внука.
- Еще бы.
- Вот мы и вернулись к тому, с чего начали. Почему бы мистеру и
миссис Боуден не обратиться в службу доверия? Разумеется, никто ничего не
узнает. Там директором Гарри Акерман, мой старый друг. Только не надо,
чтобы эту идею им подал Тодд. Я думаю, предложение должно исходить от вас.
- Эдвард Фрэнч широко улыбнулся. - Кто знает, может быть, к июню все
постепенно войдет в колею. Всякое бывает.
Мистера Боудена явно встревожил такой поворот.
- Предложить я, конечно, могу, но, боюсь, они мальчику это потом
припомнят. Положение сейчас весьма шаткое. Возможен любой исход. А
мальчик... он мне обещал всерьез налечь на предметы. Он сильно напуган
плохим табелем. - Боуден как-то криво усмехнулся, и эта усмешка была
Эдварду Фрэнчу непонятна. - Сильнее, чем вы думаете.
- Но...
- И мне они потом припомнят, - продолжал Боуден, не давая ему
опомниться. - Еще как припомнят. Моника давно считает, что я сую свой нос
куда не следует. Неужели бы я совал, посудите сами, когда бы не такая
ситуация. Лучше всего, я думаю, оставить все как есть... до поры до
времени.
- У меня в этих вопросах большой опыт, - сказал Фрэнч, кладя руки на
папку с личным делом Тодда и глядя на Боудена более чем серьезно. -
По-моему, им не обойтись без квалифицированного совета. Как вы понимаете,
их семейные проблемы интересуют меня постольку, поскольку это влияет на
успеваемость Тодда. А сейчас влияние налицо.
- А что если я выдвину контрпредложение? - сказал Боуден. - Если не
ошибаюсь, у вас существует система оповещения родителей о плохих оценках
их ребенка?
- Да, - осторожно подтвердил Калоша Эд. - Карточки, подытоживающие
прогресс неуспевающих. Сами ребята их называют завальными карточками.
Такая карточка дается в том случае, когда по какому-то предмету итоговая
оценка - два Либо единица.
- Прекрасно, - сказал Боуден. - А теперь мое предложение: если
мальчик получит одну такую карточку... хотя бы одну, - он поднял вверх
скрюченный палец, - я выйду с вашим предложением. Более того. Если мальчик
получит такую завальную карточку в апреле...
- Вообще-то, мы их даем в мае.
- ... в этом случае я гарантирую, что они примут ваше предложение.
Их, право же, волнует судьба сына, мистер Фрэнч. Но в настоящий момент они
так увязли в собственных делах, что... - Он только рукой махнул.
