- Понимаю.
- Давайте же дадим им срок во всем разобраться. Пусть сами вытащат
себя из болота... это будет по-нашему, по-американски, не правда ли?
- Пожалуй, - после секундного раздумья сказал Эдвард Фрэнч. И,
посмотрев на стенные часы, которые напомнили ему о предстоящем через пять
минут свидании с очередным родителем, он поспешил добавить: - Что ж,
договорились.
Он и Боуден встали почти одновременно. Пожимая старику руку, Фрэнч не
забыл про его артрит.
- Но должен вас предупредить, мистер Боуден, шансы наверстать за
какой-нибудь месяц то, что было упущено почти за полгода, прямо скажем,
невелики. Тут нужно горы своротить. Так что от данного сегодня обещания
вам все равно не уйти.
- Да? - только и сказал Боуден, сопровождая вопрос загадочной
усмешкой.
В продолжение всего разговора что-то все время смущало Эдварда
Фрэнча, но что именно, он понял только за завтраком, в школьном буфете,
через час с лишним после того, как "лорд Питер" покинул его кабинет,
элегантно зажав под мышкой свой черный зонт.
Калоша Эд беседовал с дедушкой Тодда минут пятнадцать, а то и
двадцать, и, кажется, ни разу за все это время старик не назвал своего
внука по имени.
Через пятнадцать минут после конца занятий Тодд, бросив велосипед у
дома, одним махом взбежал по ступенькам знакомого крыльца. Он отпер дверь
своим ключом и сразу направился в залитую солнцем кухню. Лицо Тодда как
будто тоже озарял свет надежды, но свет этот пробивался сквозь мрак
отчаяния. Он остановился на пороге, с трудом переводя дыхание, в горле
ком, живот свело... а Дюссандер - этот как ни в чем не бывало раскачивался
в своем кресле, потягивая доброе старое виски. Он был все еще в
костюме-тройке, разве только чуть расслабил галстук и расстегнул верхнюю
пуговицу сорочки. Его глаза, глаза ящерицы, смотрели на мальчика, ничего
не выражая.
- Ну? - наконец выдавил из себя Тодд.
Дюссандер не спешил удовлетворить его любопытство, и эти секунды
казались Тодду вечностью. Но вот старик поставил кружку и сказал:
- Этот болван всему поверил.
У Тодда вырвался вздох облегчения. А Дюссандер уже продолжал:
- Он предложил, чтобы твои родители походили на консультации в службу
доверия. Он, собственно, настаивал на этом.
- Ну, знаете!.. А вы... вы что... что вы ему?
- Все решали секунды, - сказал Дюссандер. - Но я вроде той девочки из
сказки, которая, чем серьезней момент, тем смелее на выдумки. Я пообещал
вашему Фрэнчу, что, если в мае ты получишь хоть одну завальную карточку,
твои родители непременно воспользуются его предложением.
Кровь отхлынула от лица Тодда.
- Да вы что! - вырвалось у него. - Да я УЖЕ схватил две пары по
алгебре и одну по истории! - У него выступил пот на лбу. - Сегодня писали
контрольную по французскому... тоже будет пара, и думать нечего. Весь урок
думал, как вы там с Калошей Эдом... обработаете его, не обработаете...
Обработали, называется! - воскликнул он горько. - Ни одной завальной
карточки! Да я нахватаю их штук пять или шесть!
- Это максимум, что я мог сделать, не вызвав подозрений, - заметил
Дюссандер. - Ваш Фрэнч хоть и болван, но свое возьмет. Если ты не возьмешь
свое.
- Чего-чего? - Тодд, с перекошенным от злобы лицом, готов был
наброситься на старика.
- Будешь работать. Эти четыре недели ты будешь работать как зверь. В
понедельник ты пойдешь ко всем учителям и извинишься за наплевательское
отношение к их предметам. А еще...
- Это не поможет, - перебил его Тодд. - Вы не врубились. По
природоведению и истории они ушли, считай, недель на пять. По алгебре -
вообще на десять.
- И тем не менее. - Дюссандер подлил себе виски.
- Смотрите, какой умник выискался! - заорал на него Тодд. - Нашли
кому приказывать. Не то времечко, понятно?! - Он вдруг перешел на
издевательский шепот. - Самое страшное оружие теперь у вас - морилка для
крыс... вы, дерьмо засохшее, сморчок вонючий!
- Вот что я тебе скажу, сопляк, - тихо произнес Дюссандер.
Тодд дернулся ему навстречу.
- До сегодняшнего дня, - продолжал тот, отчеканивая каждое слово, - у
тебя еще была возможность, весьма призрачная возможность выдать меня, а
самому остаться чистым. Хотя при таких нервишках вряд ли бы ты справился с
этой задачей, но допустим. Теоретически это было возможно. Но сейчас все
изменилось. Сегодня я выступил в роли твоего дедушки, некоего Виктора
Боудена. Любому человеку понятно, что это было сделано - как в подобных
случаях выражаются? - с твоего попущения. Если сейчас все выплывет наружу,
тебе не отмыться. Крыть будет нечем. Сегодня я постарался отрезать тебе
пути к отступлению.
- Моя бы воля...
- ТВОЯ ВОЛЯ?! - загремел Дюссандер. - Кому есть дело до твоей воли!
Плюнуть и растереть! От тебя требуется одно: осознать, в каком положении
мы оказались!
- Я осознаю, - пробормотал Тодд, до боли сжимая кулаки; он не привык,
чтобы на него кричали. Когда он их разожмет, на ладонях останутся кровавые
лунки. Могло быть и хуже, если бы в последние месяцы он постоянно не грыз
ногти.
- Вот и отлично. Тогда ты перед всеми извинишься и будешь заниматься.
Каждую свободную минуту. На переменах. В обед. После школы. В выходные.
Будешь приходить сюда и заниматься.
- Только не сюда, - живо отозвался Тодд. - Дома.
- Нет. Дома ты витаешь в облаках. Здесь, если понадобится, я буду
стоять над тобой и контролировать каждый твой шаг. Задавать вопросы.
Проверять домашние задания. Тогда я смогу соблюсти собственный интерес.
- Вы не заставите меня насильно приходить сюда.
Дюссандер отхлебнул из кружки.
- Тут ты прав. Тогда все пойдет по-старому. Ты завалишь экзамены. Я
должен буду выполнять свое обещание. Поскольку я его не выполню. Калоша Эд
позвонит твоим родителям. Выяснится, по чьей просьбе добрейший мистер
Денкер выступил в роли самозваного дедушки. Выяснится про переправленные в
табеле оценки. Выяснится...
- Хватит! Я буду приходить.
- Ты уже пришел. Начни с алгебры.
- А вот это видали! Сегодня только пятница!
- Отныне ты занимаешься каждый день, - невозмутимо возразил
Дюссандер. - Начни с алгебры.
Тодд встретился с ним взглядом на одну секунду - в следующую секунду
он уже перебирал в своем ранце учебники, - но Дюссандер успел понять этот
взгляд, в нем без труда читалось убийство. Не в переносном смысле - в
прямом. Сколько лет прошло с тех пор, как он видел подобный взгляд -
тяжелый, полный ненависти, словно бы взвешивающий все "за" и "против", -
но такое не забывается. Вероятно, подобный взгляд был у неге самого в тот
день, когда перед ним так беззащитно смуглела полоска цыплячьей шеи
Тодда... Жаль, не было под рукой зеркала.
ДА, Я ДОЛЖЕН БЛЮСТИ СОБСТВЕННЫЙ ИНТЕРЕС, повторил он про себя, сам
удивляясь этой мысли. ЕГО НЕПРИЯТНОСТИ УДАРЯТ ПРЕЖДЕ ВСЕГО ПО МНЕ.
Май 1975
- Итак, - сказал Дюссандер при виде Тодда, наливая в пивную кружку
любимый свой напиток, - задержанный освобожден из-под стражи. С каким
напутствием? - Старик был в халате и шерстяных носках. В них можно
запросто поскользнуться, поду мал Тодд. Он перевел взгляд на бутылку -
Дюссандер хорошо поработал, содержимого оставалось на три пальца.
- Ни одной пары, ни одной завальной карточки, - отчитался Тодд. -
Если продолжать в том же духе, к концу четверти будут сплошные пятерки и
четверки.
- Продолжим, продолжим. За этим я как-нибудь прослежу. - Он выпил
залпом и снова налил. - Надо бы это дело отметить. - Язык у него слегка
заплетался; другой бы не заметил, но Тодду сразу было понятно, что старый
пьянчужка здорово перебрал. Значит, сегодня. Сегодня или никогда.
Тодд был само спокойствие.
- Свиньи пускай отмечают, - сказал он.
- Я жду посыльного с белугой и трюфелями, - Дюссандер сделал вид, что
пропустил выпад мальчишки мимо ушей, - но сейчас, сам знаешь, ни на кого
нельзя положиться. Не изволите ли пока закусить крэкерами с плавленым
сыром?
- Ладно. Черт с вами.
Дюссандер неловко встал, ударившись коленом о ножку стола, и,
поморщившись, заковылял к холодильнику.
- Прошу, - сказал он, ставя перед мальчиком еду. - Все
свежеотравленное. - Он осклабился беззубым ртом. Тодду не понравилось, что
старик не вставил искусственную челюсть, но он всетаки улыбнулся в ответ.
- Что это ты такой тихий? - удивился Дюссандер. - На твоем месте я бы
колесом ходил.
- Никак в себя не приду, - ответил Тодд и надкусил крэкер. Он давно
перестал отказываться в этом доме от еды. Старик скорее всего догадался,
что никакого разоблачительного письма не существует, но не станет же он, в
самом деле, травить Тодда, не будучи в этом уверен на все сто.
- О чем поговорим? - спросил Дюссандер. - Один вечер, свободный от
занятий. Ну как? - Когда старик напивался, вдруг вылезал его акцент,
который обычно раздражал Тодда. Сейчас ему было безразлично. Сейчас ему
все было безразлично. Кроме одного - спокойствия. Он посмотрел на свои
руки: нет, не дрожат.
- Мне как-то без разницы, - ответил он. - О чем хотите.
- Ну, скажем, о мыле, которое мы делали? Об экспериментах в области
гомосексуальных наклонностей? Могу рассказать, как я чудом спасся в
Берлине, куда я имел глупость приехать.
- О чем хотите, - повторил Тодд. - Мне правда без разницы.
- Ты явно не в настроении. - Дюссандер постоял в раздумье и
направился к двери, что вела в погреб. Шерстяные носки шаркали по
линолеуму. - Расскажу-ка я тебе, пожалуй, историю про старика, который
боялся.
Он открыл дверь в погреб. К Тодду была обращена его спина. Тодд
неслышно встал.
- Старик боялся одного мальчика, - продолжал Дюссандер, - ставшего, в
каком-то смысле, его другом. Смышленый был мальчик. Мама про него говорила
"способный ученик", и старику уже представилась возможность убедиться в
том, какой он способный... хотя и в несколько ином разрезе.
Пока Дюссандер возился с выключателем устаревшего образца, Тодд
приближался сзади, бесшумно скользя по линолеуму, избегая мест, где могла
скрипнуть половица. Он знал эту кухню, как свою собственную. Если не
лучше.
- Поначалу мальчик не был его другом. - Дюссандер коекак одержал верх
над выключателем и с осторожностью алкоголика со стажем спустился на одну
ступеньку. - И старик поначалу сильно недолюбливал мальчика. Но
постепенно... постепенно он стал находить определенное удовольствие в его
компании, хотя до любви тут еще было далеко. - Держась рукой за поручень,
он высматривал что-то на полке. Тодд уже стоял сзади, по-прежнему сохраняя
спокойствие, - пожалуй, в эти секунды правильнее было бы сказать: ледяное
спокойствие, - и мысленно прикидывал, как он его сейчас изо всех сил
толкнет в спину. Впрочем, стоило дождаться момента, когда тот наклонится
вперед.
- Старик находил удовольствие в его компании, и объяснялось это,
вероятно, чувством равенства, - вслух рассуждал Дюссандер. - Видишь ли,
жизнь одного была в руках другого. Каждый мог выдать чужой секрет. Но со
временем... со временем старик все больше убеждался в том, что ситуация
меняется. Да-да. Ситуация выходила из-под его контроля, все уже зависело
от мальчика - от его отчаяния... или сообразительности. И однажды, среди
долгой бессонной ночи, старик подумал о том, что неплохо было бы чем-то
поприжать мальчика. Для собственной безопасности.
Дюссандер отпустил поручень и весь подался вперед, но Тодд не
шелохнулся. Лед спокойствия таял в его жилах, и уже накатывала горячая
