сомневался: снять с него пальто и закатать рукав сорочки - обнаружится
лагерный номер. Наконец движение возобновилось. Я оторвался от "симки".
Еще десять минут, и я бы не выдержал, я бы вытащил его из машины и начал
бить... есть номер, нет номера - все равно. Я бы начал бить его за то, что
он так смотрел на меня... Вскоре я уехал из Германии. Навсегда.
- Вовремя смылись, - заметил Тодд.
- В других местах было не лучше. Рим... Гавана... Мехико... Только
здесь я выкинул все это из головы. Хожу в кино. Решаю шарады. По вечерам
читаю романы, все больше дрянные, или смотрю телевизор. И тяну виски, пока
не начинает клонить в сон. Ничего такого мне больше не снится. Если ловлю
на себе чей-то взгляд на рынке, в библиотеке, у табачного киоска, - то
только потому, что я кому-то напомнил его дедушку... или старого
учителя... или бывшего соседа. А то, что было в Патэне, это было не со
мной. С другим человеком.
- Вот и отлично! - подытожил Тодд. - Про все про это вы мне и
расскажете.
- Ты, мальчик, не понял. Я не хочу об этом говорить.
- Никуда не денетесь. Иначе все узнают, кто вы такой.
Дюссандер, без кровинки в лице, внимательно посмотрел на Толда.
- Я чувствовал, - произнес он после паузы, - я чувствовал, что
кончится вымогательством.
Август 1974
Они сидели на заднем крыльце под безоблачным дружелюбным небом: Тодд
в футболке, джинсах и кедах, Дюссандер - в заношенной рубахе и мешковатых
брюках на подтяжках. Ну и видочек, мысленно скривился Тодд, можно
подумать, что все это ему пришло в посылочке от Армии спасения. Надо будет
чтонибудь придумать. Таким тряпьем можно испортить все удовольствие.
Они закусывали сандвичами "Биг Мак", доставая их из корзинки; не зря
Тодд накручивал педали - сандвичи были теплые. Тодд потягивал через
соломинку тонизирующий напиток. Дюссандер пил свое виски.
Его голос шелестел, как газета, прерывался, набирал силу и тут же
слабел, делался почти неслышным. Его выцветшим глазам с красными
прожилками никак не удавалось остановиться на одной точке. Со стороны
могло показаться, что на крыльце сидят дед и внук.
- Вот все, что я помню, - закончил Дюссандер и откусил от сандвича
добрую треть. По подбородку потек соус.
- А если подумать? - мягко спросил Тодд.
Дюссандер изрядно отхлебнул.
- Пижамы были бумажные, - процедил он. - Когда заключенный умирал,
его одежда переходила к другому. Иногда одну пижаму снашивали до сорока
заключенных. Я удостоился лестной оценки за бережливое отношение к
имуществу.
- От Глюкса?
- От Гиммлера.
- Постойте-ка, в Патэне была швейная фабрика, вы говорили неделю
назад. Почему же там не шили пижамы? Заключенные могли сами шить их.
- Фабрика в Патэне выпускала обмундирование для немецких солдат. И
вообще мы... - Дюссандер осекся, но усилием воли заставил себя закончить.
- В нашу задачу не входило укреплять здоровье заключенных. Может быть, на
сегодня хватит? Пожалуйста. У меня болит горло.
- Вы слишком много курите, - заметил ему Тодд. - Расскажите еще
немного про одежду.
- Какую? - угрюмо спросил Дюссандер. - Лагерную или эсэсовскую?
Тодд улыбнулся. - И ту, и другую.
Сентябрь 1974
Тодд делал себе в кухне сандвич с арахисовым маслом и джемом. Кухня
находилась на некотором возвышении и вся сияла хромом и нержавейкой. Тодд
недавно пришел из школы, а мать все никак не могла оторваться от своей
электрической машинки. Она печатала диплом какому-то студенту. Студент - в
очках с немыслимыми линзами, с торчащими во все стороны короткими волосами
- казался Тодду пришельцем из космоса. А написал он что-то такое про
распространение плодовой мушки в долине Салинас в послевоенный период...
или еще какую-то муру в этом духе. Тут стрекот машинки оборвался, и мать
вышла из кабинета.
- Вот и Тодд с мыса Код, - сказала она вместо приветствия.
- Вот и Моника из Салоников, - ей в тон сказал Тодд.
Для своих тридцати шести мать у меня будь здоров, подумал он.
Высокая, стройненькая, светлые волосы чуть тронуты пепельным оттенком,
темно-красные шорты, прозрачная блузка с янтарным отливом, небрежно
завязанная узлом под самой грудью, достаточно открыта, чтобы каждый мог
оценить эти маленькие, ничем не стесненные взгорки. Из волос у нее торчал
ластик, а сами волосы были наспех схвачены бирюзовой заколкой.
- Что в школе? - Она поднялась по ступенькам в кухню и, мимоходом
чмокнув сына, присела возле рабочего столика.
- Полный ажур.
- Снова будешь в списках лучших?
- Ясное дело. - Вообще-то Тодд чувствовал, что может в червой
четверти несколько сдать позиции. Уж очень много времени он торчал у
Дюссандера, и даже когда не торчал, в голову лезла вся эта дрянь,
поведанная ему отставным воякой. Пару раз эта дрянь даже ему приснилась.
Да ладно, было бы о чем говорить.
- Тодд Боуден, способный ученик, - с этими словами мять взъерошила
его лохматую голову. - Как сандвич?
- Ничего.
- Сделай-ка мне тоже и принеси, пожалуйста, в кабинет.
- Не могу, - сказал он, вставая. - Я обещал мистеру Денкеру, что
почитаю ему часок-другой.
- Опять "Робинзон Крузо"?
- Нет. - Он показал ей корешок толстой книги, купленной в буке по
дешевке. - "Том Джонс".
- Мать честная! Тодд, лапка, тебе ж на это года не хватит. Взял бы
опять адаптированное издание.
- Ему хочется услышать всю книгу целиком. Так он сказал.
- A-a. - Секунду она точно бы оценивала сына взглядом, потом
привлекла к себе. Тодд смутился - мать редко выказывала свои чувства. - Ты
ангел! Почти все свободное время читаешь ему вслух. Нам с папой кажется...
да такого просто не бывает!
Тодд скромно потупился.
- И ведь никому ни слова. Прячешь, можно сказать, свои таланты.
- Да ну, этим только проговорись... совсем, скажут, завернутый. А то
и с дерьмом смешают.
- Фу, какие слова, - машинально выговорила она сыну. И вдруг
спросила: - Как ты думаешь, не пригласить ли нам мистера Денкера поужинать
с нами?
- Может быть, - туманно ответил Тодд. - Слушай, мне пора рвать когти.
- Поняла. Ужин в половине седьмого. Не забудь.
- Ладно.
- Папа у нас сегодня опять допоздна на работе, так что мы ужинаем
вдвоем, возражений нет?
- Я в восторге, лапка.
Она провожала его влюбленной улыбкой. Надеюсь, думала она, в "Томе
Джонсе" нет ничего такого, о чем не следовало бы знать тринадцатилетнему
подростку. Вряд ли, если учесть, в каком обществе мы живем. За доллар и
двадцать пять центов ты можешь купить "Пентхаус" в любой книжной лавке, а
какому-нибудь расторопному мальцу и денег не надо - схватил журнал с
полки, только его и видели. Так что вряд ли книга, написанная двести лет
назад, может дурно повлиять на Тодда... а старому человеку какое-никакое
удовольствие. И потом, как любит говорить Ричард, для подростка весь мир -
огромная лаборатория. Пусть понемногу разбирается, что к чему. При
здоровой семье и любящих родителях, если он и узнает о теневых сторонах
жизни, - это только закалит его.
А уж такому, как наш Тодд, ничего не страшно. Так думала Моника,
прослеживая взглядом удаляющийся велосипед. Хорошо мы воспитали мальчика,
мысленно отметила она и стала делать себе сандвич. Хорошо, ничего не
скажешь.
Октябрь 1974
Дюссандер похудел. Они сидели в кухне, между ними, на клеенке, -
потрепанный том Филдинга. Тодд, не упускавший из виду ни одной мелочи, не
пожалел денег, которые ему выдавали на карманные расходы, и купил
"Комментарий Клиффа" с кратким изложением содержания романа - если
родители вдруг проявят интерес к "Тому Джонсу", Тодд сумеет удовлетворить
их любопытство. Сейчас он приканчивал буше. Он купил два пирожных, себе и
Дюссандеру, но тот к своему пока не притронулся. Изредка тупо поглядывал
на него и знай отхлебывал виски.
- И как все это переправлялось в Патэн? - спросил Тодд.
- По железной дороге. На вагонах писали "Медикаменты". Содержимое
укладывалось в длинные ящики наподобие гробов. В этом что-то было.
Заключенные выгружали ящики и составляли их в лазарете. Потом наши люди
переносили ящики в складское помещение. Они делали это ночью. Склад
находился непосредственно за душевыми.
- И это всегда был "Циклон-Б"?
- Нет. Иногда присылали... экспериментальный газ. Высшее командование
постоянно требовало повышать эффективность. Однажды нам прислали новинку
под кодовым названием "Пегас". Нервно-паралитического действия. От него,
слава богу, вскоре отказались. Уж очень... - Заметив, как мальчик подался
вперед, как загорелись у него глаза, Дюссандер осекся, а затем с деланным
равнодушием махнул рукой с зажатым в ней пустым стаканчиком. - Он себя, в
общем, не оправдал.
Но Тодда не так-то просто было обвести вокруг пальца.
- Пожалуйста, поподробнее.
- Не могу. - Дюссандера даже передернуло. Сколько же он не вспоминал
о "Пегасе"? Десять? Двадцать? - Про это не буду! Я отказываюсь!
- Я сказал: поподробнее. - Тодд облизал с пальцев шоколад. - Иначе
сами знаете, что будет.
ДА, подумал Дюссандер, ЗНАЮ. ЕЩЕ БЫ МНЕ НЕ ЗНАТЬ, МАЛЕНЬКИЙ ГАДЕНЫШ.
- Серьезное мероприятие превратилось в канкан, - с трудом выдавил он
из себя.
- Канкан?
- Это были какие-то немыслимые па... Многие при этом хохотали...
- Мрак, - сказал Тодд и показал на буше Дюссандера. - Вы что, не
будете?
Дюссандер не ответил. Взгляд его застилала дымка воспоминаний. Сейчас
он был далек и недоступен, как обратная сторона Луны. Все чувства
смешались - отвращение и... и... неужели, ностальгия?
- Казалось, этому не будет конца. И тогда я приказал открыть огонь.
Узнай об этом начальство, мне бы не поздоровилось. Фюрер тогда объявил,
что каждый патрон - наше национальное достояние. Но этот хохот... я не
мог, не мог я больше...
- Еще бы, - согласился Тодд, приканчивая второе пирожное. "Остатки
сладки", как любила повторять мама. - История что надо. Вообще вы
рассказываете что надо, мистер Дюссандер. Вас только расшевели.
Тодд поощрительно улыбнулся. И Дюссандер - да-да! - Дюссандер, сам
того не желая, улыбнулся в ответ.
Ноябрь 1974
Дик Боуден, отец Тодда, человек прямой и недалекий, отдавал
предпочтение консервативному стилю одежды. Дома он надевал очки без
оправы, имевшие обыкновение съезжать ему на нос, что делало его похожим на
директора школы. В настоящий момент сходство довершал табель с оценками за
первую четверть, этим листком он грозно постукивал по столу.
- Одна четверка, четыре тройки и одна двойка. Двойка! Это же черт
знает что, Тодд, мама старается не подавать виду, но она совершенно
подавлена.
Тодд стоял потупившись. Когда отец чертыхается, тут уже не до улыбок.
- У тебя никогда не было таких отметок. Двойка по алгебре! Как это
прикажешь понимать?
- Сам не знаю, папа. - Тодд упорно разглядывал свои кеды.
- Мы с мамой считаем, что ты проводишь слишком много времени у
мистера Денкера. А учеба побоку. Придется сократить ваши свидания... во
всяком случае, пока не подтянешься.
Тодд резко поднял голову, и на мгновение Боуден-старший увидел в
глазах сына холодную ярость. В следующую секунду взгляд уже был
нормальный, открытый, ну разве что чуть-чуть несчастный. Не иначе -
показалось. Чтобы Тодд разозлился на отца - такого не бывало. Они ведь
друзья. Никаких секретов друг от друга. Что Дик Боуден изредка изменяет
жене со своей секретаршей - это не в счет, не рассказывать же о таких
