тридцать девятом году. А к тысяча девятьсот шестьдесят пятому году мы
достаточно окрепли. Скоро произойдет взрыв!
- Нет... нет...
- Ты забрался слишком высоко, а те, кто оказывается слишком высоко,
падают и ударяются больнее других, - издевался бармен. - Смерть
большинства приведет к гибели всех. Ты умрешь... умрешь... умрешь!
Как это верно! Он попытался свернуть с лыжни. Впереди показалась
большая старая ель. Тед и бармен исчезли, и он подумал: Бобби, может, это
были призраки?
Вокруг ели возник красноватый ореол... и вдруг он начал сверкать и
загорелся. Беспомощно летя прямо на дерево, Гард увидел, что оно
увеличивается в размерах и как бы направляется ему навстречу, намереваясь
поглотить его, и он услышал завывание ветра и...
...ему показалось, что он проснулся, хотя на самом деле он крепко
спал. Просто один сон сменился другим. Вот и все.
В этом новом сне ему снилось происшествие во время лыжной прогулки.
Проснувшись во сне, он обнаружил себя сидящим в кресле-качалке в комнате
Бобби. Он подумал: Я должен выпить кофе и принять аспирин. По-моему, я уже
собирался раньше это сделать.
Он собрался вставать, и тут Бобби открыла глаза. Теперь он точно
знал, что все это ему снится, потому что глаза Бобби сверкали зеленым
светом. Гарднеру вспомнился выдуманный космический дождь из комиксов с
цветными иллюстрациями. Но свет из глаз Бобби был каким-то другим,
похожим, скорее, на огни святого Эльма в жаркую ночь.
Бобби медленно села и оглянулась по сторонам... перевела взгляд на
Гарднера. Он попытался сказать ей: нет... Пожалуйста, не направляй этот
свет на меня.
Но он не смог вымолвить ни слова и, когда встретился с ее взглядом,
увидел, что ее глаза горят - яркие, как бриллианты, как солнечные лучи. Он
попытался заслонить лицо руками, но руки вдруг стали слишком тяжелыми.
Жжет, - думал он, - жжет... Эти ожоги не пройдут никогда. Это
радиоактивные ожоги. Они станут только хуже... и хуже...
Он услышал голос бармена из предыдущего сна, и в нем звучал триумф: Я
знал, что ты умрешь, Гарднер!
Свет коснулся его... омыл с ног до головы. Даже с закрытыми глазами
он видел, что свет ярко-зеленого цвета. Ярко-зеленый цвет не бывает ни
теплым, ни холодным. Он никакой. За исключением...
Его горло.
Его горло больше не болело.
Он ясно и безошибочно чувствовал это.
И еще он слышал: ...это больше не повторится! НИКОГДА!
И тут зеленый свет исчез.
Гарднер открыл глаза... сделал он это с опаской.
Бобби с закрытыми глазами лежала на кушетке. Она глубоко спала. Что
же означает вся эта история со светом из глаз? Боже правый!
Он вновь сел в кресло-качалку. Прошло. Никакой боли. Страх тоже
немного поутих.
Кофе и аспирин, - подумал он. - Ты собирался встать и выпить кофе и
аспирин, помнишь?
Конечно, - подумал он, устраиваясь в кресле поудобнее и закрывая
глаза. - Но никто не пьет кофе и аспирин во сне. Я сделаю это, когда
проснусь.
Гард, ты проснулся.
Но этого, конечно же, не может быть. В реальной жизни люди не
излучают зеленый свет из глаз, свет, от которого болит горло и возникают
ожоги. Во сне - да, но в жизни - нет.
Он ощупал руками лицо и шею. Дальше он - во сне или наяву - ничего не
помнил.
Когда Гарднер проснулся, из западного окна струился яркий свет. Его
спина ужасно ныла, шея затекла от неудобного положения, в котором он спал.
Давно рассвело. Шел девятый час.
Он посмотрел на Бобби, и его пронизал страх: на мгновение ему
показалось, что Бобби умерла. Потом он понял, что просто она очень крепко
спит. Любой мог бы ошибиться. Грудь Бобби медленно вздымалась и
опускалась, но паузы между вдохом и выдохом составляли, как прикинул
Гарднер, не менее десяти секунд. Шесть вдохов в минуту.
И все же она выглядела лучше. Не намного, но все-таки лучше.
Хотелось бы и мне выглядеть сегодня лучше, - подумал он и направился
в ванную бриться.
В зеркале он увидел, что ночью у него опять шла носом кровь, и смыл
ее следы горячей водой.
Он включил воду в ванной, помня, как трудно приходилось здесь с
неисправной колонкой, и с удивлением отдернул руку: из крана лился
кипяток. Наверное, Бобби решилась наконец починить ее.
В аптечке, висящей здесь же, в ванной, он нашел начатый пузырек
валиума, на этикетке которого было написано его имя. Наверное, срок
годности уже вышел, - подумал он. Почти полный. А чего он, собственно
говоря, ожидал? Бобби могла принимать все что угодно, только не валиум.
Гарднер тоже, естественно, не собирался сейчас его пить. Ему было
нужно то, что находилось позади пузырька, если оно еще...
Ура! Повезло!
В дальнем уголке аптечки лежала упаковка бритвенных лезвий. Он с
грустью посмотрел на свою давно не бритую щетину и приступил к ее
уничтожению.
После бритья он почувствовал себя лучше. Теперь он намеревался пойти
в сарай и посмотреть, какую же колонку приобрела Бобби: слишком уж хорошо
и быстро нагревалась вода для просто отремонтированной. Еще нужно было
посмотреть, как Бобби спит.
Идя через кухню, он и в самом деле ощутил, что ему вполне хорошо. Шея
и спина после ночи тоже перестали болеть. А ведь ты никогда не спал раньше
сидя, парень, верно? В твоем стиле скорее спать на краю обрыва.
Войдя в сарай и поискав ощупью выключатель, он зажег свет и стал
изучать колонку. Та же самая. Рядом с ней он увидел крышку и открыл ее.
Странно. Погреб. Раньше его здесь не было.
По ступенькам он спустился в погреб. Здесь, на удивление, совсем не
пахло сыростью.
Она выглядела вчера совершенно опустошенной. Она не могла вспомнить,
когда в последний раз спала. Не удивительно. Сколько же времени ей
понадобилось, чтобы выкопать этот погреб? Да и не могла она сделать это
сама.
Но Гарднер был уверен, что это была работа Бобби и никого другого.
В погребе было убрано, чисто и на удивление светло. Это место не
походило на погреб в привычном понимании. Скорее уж оно напоминало рабочее
место женщины со странными склонностями к выбору рабочих мест.
Здесь стоял стол - абсолютно новый стол! - на котором возвышалась
настольная лампа. На столе были разбросаны какие-то инструменты, болтики,
гвозди - всякая всячина.
О, да стол-то не один! От одного конца погреба до другого вплотную
друг к другу стояли столы, составляя единый необыкновенно длинный стол. И
на всех этих столах валялись инструменты, гвозди, кофейные банки, полные
шурупов... множество другого хлама.
И потом здесь были батарейки.
Под столом их стояла целая коробка: одновольтовые, двухвольтовые,
десятивольтовые, еще какие-то... Это стоит не меньше двух сотен долларов,
- подумал Гарднер, - а может, и больше. Какого черта?..
Он обошел столы кругом. Похоже, из всех этих деталей Бобби
намеревалась собрать что-то цельное... но что? На дальнем столе стояла
коробочка с восемнадцатью различными кнопками на передней панели.
Квадратная такая коробочка. Возле каждой кнопки была приклеена табличка с
названием популярной песни: "Падают капли дождя", "Нью-Йорк" и другие.
Лежащая рядом инструкция гласила, что это самый лучший в мире дверной
звонок (сделан в Тайване).
Странно, зачем он мог понадобиться Бобби. Но это еще не все. Бобби
явно пыталась модифицировать звонок. Из него торчали провода: четыре
совсем тонких, два потолще. Они соединяли звонок и радио.
Помешательство. Она страдает странной формой помешательства.
Психиатру это понравилось бы.
Он увидел еще кое-что. Кондиционер. Бобби уже давно намеревалась
приобрести его.
И наконец приобрела.
Она помешалась на домашних усовершенствованиях.
Гарднер поискал глазами счетчик электроэнергии. Занимаясь всем этим,
Бобби должна была расходовать ее в невероятных количествах. Найдя его, он
прикоснулся к нему рукой. Он казался таким же, как прежде, но на самом
деле изменился. Он был горячим как дьявол. Гарднер открыл дверцу, чтобы
посмотреть, что же там так раскалилось...
И тут на самом деле почувствовал приближающийся конец света.
Из счетчика торчали провода, но они никуда не вели. Они замыкались
друг на друга.
Гарднер нерешительно протянул руку, чтобы потрогать эти провода, и
вдруг его рука наткнулась на какой-то невидимый барьер, который мягко
отбросил ее.
Но здесь ничего не было. Никаких барьеров.
Он недоуменно рассматривал собственную руку. Пальцы дрожали.
Причина, наверное, в силовом поле. О Боже, я попал в
научно-фантастический рассказ времен тысяча девятьсот сорок седьмого года.
Кто же автор рассказа? Вирджил Финли? Ганс Бок?
Его рука затряслась сильнее. Он быстро прикрыл дверцу и поторопился
вылезти из погреба, но все же успел заметить, что из-под дверцы заструился
ярко-белый свет, который потом стал ярко-зеленым.
Гарднеру никогда так еще не хотелось выпить, как теперь.
Выпивку он нашел на кухне.
Бобби пила мало, но держала в доме большой запас спиртного: джин,
виски, бурбон, водку. Гарднер откупорил бутылку бурбона, налил себе в
пластиковый стакан и выпил.
Следи за каждым своим шагом, Гард. Иначе быть беде.
Андерсон все еще спала. Гарднер решил разбудить ее в половине
одиннадцатого, если к этому часу она не проснется сама. Посмотрев на часы,
он удивился: было только двадцать минут десятого. Ему казалось, что он
провел в погребе гораздо больше времени.
В голову опять лезли мысли о погребе и о том, что он там увидел. Гард
отогнал их. Но они не хотели уходить. Тогда Гард сердито приказал себе не
думать об этом, до тех пор пока Бобби не проснется и не объяснит ему, что
же происходит.
Внезапно его прошиб пот.
Слева от крыльца в саду стоял мини-трактор. Ничего необычного в этом
не было. Бобби всегда оставляла его там, если не предвиделся дождь. Но
даже с расстоянии двадцати футов Гарднер увидел, что Андерсон сотворила
что-то радикальное с мотором трактора.
Нет. Хватит. Забудь об этом, иди домой, Гард.
Этот голос, ясный, полный панического страха, ничем не походил на
привычные голоса, звучащие в голове Гарда. Возможно, Гарднер подчинился
бы, но... Вчера мысль о Бобби удержала его от самоубийства. Теперь он
просто обязан сделать что-нибудь, чтобы ей помочь. У китайцев есть одна
верная поговорка: "Если вы сохранили жизнь, вы в ответе за нее". Но какую
помощь он может оказать Бобби? Может быть, он сможет помочь ей, если
попытается понять, что же происходит вокруг?
Он допил бурбон, поставил на крыльцо пустую бутылку и направился к
трактору.
Как и из звонка, из мотора торчало множество различных проводков...
может, Бобби хотела установить на него радар? Или просто посмеяться над
ним, Гардом?
С одной стороны мотора лежала майонезная банка. В ней была жидкость,
окрашенная слишком ярко, чтобы быть соляркой. Трубочка, торчащая из банки,
была подведена к мотору. Гард попытался понять, куда ведут многочисленные
провода, и не смог: они опутывали весь мотор, образуя абсолютно
бессмысленные соединения... во всяком случае, таких соединений Гарднеру
видеть еще не приходилось.
Он взглянул на панель регулировки, и его буквально подбросило на
месте, а глаза расширились до такой степени, что, казалось, сейчас
выскочат из орбит.
Гарднер достаточно часто имел дело с этим трактором, чтобы помнить,
что прежде там всегда были следующие надписи:
1 3
н 4
2 р
