Хейзел? Хейзел?
Хейзел, - внутренне подхватил его Дик Аллисон.
Хейзел, - звали остальные хейвенцы, или, правильнее сказать,
призраки.
Хейзел слышала эти крики. Но она была бессильна что-либо сделать.
Что-то сломалось в ней, и сейчас она лежала на полу, не в состоянии
пошевелить ни рукой, ни ногой. Постепенно голоса в ее ушах стали звучать
тише... тише... тише... и наконец совсем исчезли.
Стоя у входа в корабль, Гард, как раньше Бобби, коснулся рукой
символа на двери. С легким щелчком дверь сдвинулась с места, открывая
проход.
Ближе. Голоса ближе. Скоро конец.
Он вошел. Силы оставляли его. Над головой раздавались чьи-то крики.
Кто-то заметил, что он вошел в корабль, и теперь они без перерыва
повторяли, что он еще жив, жив...
Дверь закрылась. Все стихло.
Нет, не все.
Моторы. Они работают. Они работают даже громче, чем в предыдущий раз.
Да. Громче и отчетливее. Или это не моторы, а воздухопреобразователи.
Гард вспомнил, что у него нет с собою респиратора, но, как ни странно, в
корабле было даже легче дышать, чем наверху.
Внезапно к Гарднеру пришла головная боль. Из глаз его хлынули слезы,
из носа - кровь. Выйти наверх... - подумал он. Нет. Он заперт, и не знает,
как открыть дверь изнутри. Заперт мертвыми призраками.
Мертвыми? Ты уверен, что они мертвы?
Нет, напротив. Он был уверен, что они живы. Если все здесь вдруг
заработало, то, значит, они достаточно жизнеспособны. Достаточно
жизнеспособны, если превратили Хейвен в завод по производству себе
подобных.
- Помоги мне, Господи, - прошептал Гард. Он отбросил свисающие на
глаза волосы. Ему вдруг показалось, что корабль уменьшил свой крен и занял
теперь почти вертикальное положение.
Запах. Странный запах. Виноваты в этом воздухопреобразователи или
нет, это запах смерти. Долгой смерти. Мучительной смерти. И бессмертия.
Помоги мне, Господи. Помоги хотя бы немного.
Все еще разговаривая с Богом, Гарднер вошел в рубку управления.
На краю ямы сгрудились призраки. Они смотрели на Дика. С каждой
минутой прибывали все новые и новые.
Они смотрели на Дика и на корабль... на Дика... на корабль... и вновь
на Дика. Казалось, они следят за игрой в теннис. Они ждали.
Позади них, все усиливаясь, приближался огонь. Вся поляна,
заполненная людьми, была сейчас окутана дымом. Люди стояли... никто не
сдвинулся с места.
Дик удивленно подумал: чего они ждут от него сейчас? Потом до него
дошло. Он остался последним из Детей Сарая. Остальные умерли, и, прямо или
косвенно, в смерти каждого из них был виновен Гарднер.
Они смотрят на меня, потому что я последний. Я должен сказать им, что
делать дальше.
Но они ничего не смогли бы сделать. В Хейвене образовалась новая
раса, и Гарднер уничтожил ее. Теперь нужно было просто ждать. Ждать и
надеяться, что корабль убьет его раньше, чем он сумеет что-либо сделать.
До того как...
Внезапно Дик замер. Замерли и остальные. В благоговейном ужасе они
смотрели с края ямы вниз.
И было почему.
Корабль вдруг начал вибрировать... и звук вибрации заполнил всю
поляну, весь лес... весь мир.
Испуганный этим, Дик не мог больше думать. Ни о чем.
Гарднер надел наушники, валявшиеся на полу. Он не знал, то ли он
делает, что нужно, но инстинкт подсказывал ему, что да. Моторы работали
все громче. Включались все новые. Корабль затрясло. Внезапно откуда-то
раздался звук звонка, затем скрежет металла.
Корабль набрал силу. Гард чувствовал это. На мгновение ему
показалось, что сквозь его голову протекает Миссисипи, но боли не было.
Я обману их всех, - торжествующе думал Гарднер. - Спасибо тебе, Боже;
я обману их всех! Корабль работает! Работает!
Корабль задрожал. Завибрировал. Приготовился к взлету.
Проведя языком по оставшимся нескольким зубам, Гард в изнеможении
опустился на пол.
Сейчас, - думал он.
Что-то происходило в его мозгу... и пришла боль.
Сквозь иллюминатор он видел, что корабль стронулся с места и
заскользил вверх. Он набирал скорость, устремляясь в синее безоблачное
небо.
В порыве экзальтации Гард застонал.
Единственный и последний оплот призраков покидал Землю. Вот она уже
перестала быть видна. Острый нос корабля плавно рассекал воздух.
Пол под Гарднером внезапно стал прозрачным, и ему показалось, что он
просто сидит в воздухе.
Корабль был жив - но он быстро умирал.
Он мчался вперед, но скорость его постепенно начала снижаться. Небо
стало более синим... потом пурпурным...
Пожалуйста, Боже, не дай ему остановиться...
Из пурпурного - черным...
И в этой черноте Гарднер увидел единичные проблески звезд. Вновь
прозвучал звонок, болью отозвавшись в каждой клеточке тела Гарда.
Куда мы летим? - подумал Гарднер, когда, разорвав оболочку
стратосферы, корабль вышел в открытый космос. - Куда мы летим?..
Все выше и дальше, выше и дальше летел корабль, а в нем Джим Гарднер,
родившийся в Портленде, штат Мэн.
Лежа на прозрачном полу в рубке управления, пролетев семьдесят тысяч
миль в космосе, Джим Гарднер посмотрел на все увеличивающуюся лужу
собственной крови... и улыбнулся.
ЭПИЛОГ
Спи, дитя, сладким сном,
Все уснуло кругом,
Тишина и покой...
Крепко глазки закрой!..
Колыбельная песня
Большинство их погибло в огне.
Не все, около сотни доживших до взлета корабля погибли различными
способами. Кто-то попал в автомобильную катастрофу. Некоторые попытались
спастись бегством, но силы быстро покинули их, и они никуда не смогли
добежать.
Большинство умерло возле ямы сразу же после взлета корабля: воздух в
Хейвене изменился, и они задохнулись.
"Превращение" подошло к концу. Оно закончилось одновременно со
взлетом корабля. Смысл жизни оставшихся в живых был утерян.
К ночи в Хейвене осталось в живых не более двух сотен людей. Погода
менялась. Усиливался ветер. Фил Голден и Брайен Браун попытались сделать
воздухопреобразователь. Остальные задыхались в страшных муках.
Но вместе с кораблем улетела и способность изобретать.
Преобразователь так и не заработал.
Сколько нам еще осталось? - спрашивал себя Брайен, и не находил
ответа. И только сияющие глаза оставшихся в живых прорезали темноту ночи,
испуганные, нечеловеческие глаза.
До утра дожили всего двадцать. К этому времени в город уже прибыли
спасательные команды, армия, ФБР. Фотографы, репортеры, телевидение...
Некоторое время их нашествие сдерживал воздвигнутый вокруг Хейвена
силовой барьер. Но вскоре источники энергии иссякли, и барьер был сломлен.
Несколько человек сошли за ночь с ума.
Днем было совершено всего четыре самоубийства... но ночью... ночью
было хуже.
К моменту прибытия армии в живых оставалось меньше восьмидесяти
призраков.
К моменту вторжения в город сил национального спасения их оставалось
только сорок. Чтобы найти их, солдаты методично, дом за домом, прочесывали
Хейвен. Оставшихся в живых отлавливали больше недели, и к этому времени
четырнадцать из них умерли.
Химики делали анализ хейвенского воздуха; найденные батарейки
подверглись спектральному анализу. Как Бобби и предполагала, никто не смог
ничего найти, и специалисты называли вызываемые батарейками эффекты почти
чудом.
Оставшиеся двадцать шесть призраков, напоминающих ходячие тени, были
помещены в госпиталь в Вирджинии, принадлежащий одной небезызвестной
конторе. Там их пытались изучать... но они один за другим умирали.
Последней умерла Элис Кимбэлл, учительница, бывшая лесбиянкой (факт,
который сообщил в начале июля Иисус Бекки Паульсон).
Она умерла тридцать первого октября... Мир ее праху.
Примерно в то же время вошедшая в палату Хилли Брауна медсестра
обнаружила, кроме лежавшего на кровати пациента, еще одного мальчика.
Она потрясенно уставилась на вновь появившегося, потому что, судя по
следам, оставленным на полу палаты, он как бы не входил в дверь, а
материализовался из ниоткуда. Оба мальчика лежали в постели в обнимку. Они
спали.
- Что...
Она сделал шаг, другой, затем остановилась, бессознательным движением
прикрывая шею.
Одним из мальчиков, безусловно, был Хилли Браун. Она не знала
второго. Он был гораздо младше Хилли. Его ступни были невероятно грязны, и
что-то в этой грязи показалось ей ненатуральным.
- Что... - прошептала она вновь, и в это время младший мальчик во сне
обвил руками шею Хилли, прижался щекой к его плечу, и медсестра с ужасом
увидела, что мальчики похожи как две капли воды.
Она решила пойти и рассказать о случившемся доктору Гринлифу. И
немедленно.
Напоследок она еще раз взглянула на грязные следы на полу. Они
начинались четко посередине комнаты.
Хилли Браун открыл глаза.
- Давид?
- Заткнись, Хилли. Я сплю.
Хилли улыбнулся, не вполне уверенный, что это ему не приснилось. Нет,
кажется, все в порядке. Давид действительно рядом с ним, теплый и
реальный.
- Я тоже сплю, - сказал Хилли. - Мы оба спим, и нам снится один и тот
же сон.
Тишина... где-то снизу до их слуха донесся взволнованный шепот
медсестры, рассказывающей врачу о случившемся, но в палате царила тишина.
- Хилли?
- Что? - прошептал Хилли.
- Там, где я был, холодно.
- Правда?
- Да. Очень.
- Сейчас лучше?
- Лучше. Я люблю тебя, Хилли.
- Я тоже люблю тебя, Давид. Прости меня.
- За что?
- Сам знаешь.
- Ерунда.
Давид нашел руку Хилли и крепко сжал ее. В девяноста трех миллионах
миль от Солнца и сотнях парсеков от центра Галактики Хилли и Давид Брауны
спали, держась за руки.
