ТО, ЧТО ОН ХОРОШО УМЕЕТ...
"Стружка, - презрительно подумала она. - Могли бы придумать что-ни-
будь потруднее".
Первым это почувствовал оператор ЭЭГ. Он давно испарился в своей
защитной одежде и поэтому в первый момент решил, что все дело в этом
проклятом комбинезоне. Но в следующую секунду он увидел на экране, что
волны альфа-излучения вдруг ощетинились, как пики, - свидетельство
предельной концетрации воли, а также автограф мозга с разыгравшимся
воображением.
Ощущение жара нарастало - и тут его охватил страх.
- Там что-то происходит, - возбужденно сказал один из лаборантов.
- Температура подскочила на десять градусов. Мать честная, это же
Анды, а не альфа-излучение...
- Вот оно! - воскликнул Кэп. - Вот оно! - В его голосе звучала
пронзительно-победная нота - так кричит человек, годами ждавший своего
звездного часа.
Она толкнула взглядом горку стружки - нерастраченная сила сама рва-
лась наружу. Горка взорвалась раньше, чем успела вспыхнуть. Поднос
дважды перевернулся в воздухе, разбросав горящие щепочки, и срикошети-
ровал от стены, оставив вмятину на стальной обшивке.
Оператор ЭЭГ издал вопль ужаса и пулей вылетел из комнаты. Этот
вопль мгновенно перенес Чарли в Олбани. Так вопил тот человек, в аэро-
порту, когда несся в женский туалет в пылающих армейских ботинках.
Со смешанным чувством страха и торжества она подумала: Я стала еще
сильнее!
Стальная обшивка стен пошла радужными разводами. Это было пекло. В
соседней комнате ртуть термометра, остановившаяся было на отметке во-
семьдесят, после того как уже поднялась на десять градусов, вдруг рва-
нулась вверх, миновала отметку девяносто, добралась до девяноста четы-
рех и только тогда успокоилась.
Чарли, уже готовая удариться в панику, направила испепеляющий луч в
ванну. Вода забурлила, отчаянно пузырясь. В пять секунд она была дове-
дена до кипения.
После бегства оператора дверь осталась распахнутой настежь. Но ни-
кому до этого не было дела - на командном посту в соседней комнате ца-
рил переполох. Хокстеттер кричал в голос. Кэп с отвислой челюстью при-
ник к окошку, заворожено глядя на бурлящую поверхность. От воды клуба-
ми подымался пар - обзорное стекло запотевало. Один Рэйнберд сохранял
невозмутимость; он стоял, руки за спину, и улыбался. Он походил на
учителя, чей лучший ученик только что решил особо трудную задачу.
(остановись!)
Ее внутренний голос.
(ОСТАНОВИСЬ! ОСТАНОВИСЬ! ОСТАНОВИСЬ!)
И вдруг это ушло. Что-то отделилось, секунду-другую еще напоминая о
себе, а потом и вовсе замерло. Стоило ей рассредоточиться, как луч по-
гас. Она увидела окружающие предметы, почувствовала, что ей жарко, что
она вся взмокла. Пузыри в бурлящем котле пошли на убыль - к этому мо-
менту половина воды выкипела. Несмотря на открытую дверь, здесь было
как в парной. В наблюдательной комнате столбик термометра остановился
на отметке девяносто шесть, после чего упал на один градус.
Хокстеттер лихорадочно проверял, сработала ли техника. Его волосы,
обычно зачесанные назад, прилизанные до неправдоподобия, растрепались
и стояли сзади торчком. Хокстеттер чем-то напоминал Альфальфу из "Ма-
леньких негодников".
- Получили! - Он задыхался. - Все получили... вот... температурная
кривая... видели, как закипела вода?.. с ума сойти!.. а звук записа-
ли?.. точно?.. нет, вы видели, что она творила?.. Фантастика!
Он пробежал мимо одного из лаборантов, неожиданно развернулся и,
схватив его за отвороты халаты, закричал:
- Ну, кто скажет, что не она это сделала?
Тот был потрясен, пожалуй, не меньше Хокстеттера.
- Никто, шеф, - замотал он головой. - Никто.
- Вот это да! - воскликнул Хокстеттер и снова закружил по комнате.
- Я думал... ну да... может быть... но чтоб такое... как она поднос,
а?!
В поле его зрения попал Рэйнберд, тот по-прежнему стоял руки за
спину, загадочно улыбаясь. Хокстеттер на радостях забыл о старых расп-
рях. Он бросился к Рэйнберду и стал трясти его руку.
- Получили! - объявил он с плотоядной ухмылкой. - Все получили.
Этого хватит, чтобы оставить с носом любой суд! Будь он хоть трижды
Верховный!
- Хватит, - спокойно согласился Рэйнберд. - А сейчас не худо бы
послать за девочкой вдогонку, пока она не оставила кой-кого с носом.
- А? Что? - Хокстеттер хлопал глазами.
- Видите ли, - продолжал Рэйнберд подчеркнуто спокойно, - парнишка,
сидевший с ней рядом, видимо, вспомнил, что у него срочное свидание,
во всяком случае, он вылетел так, словно получил хороший пинок под
зад. А следом за ним вышла ваша поджигательница.
Хокстеттер воззрился в смотровое окошко. Стекло еще больше запоте-
ло, но все же было видно: вот ванна, ЭЭГ, перевернутый металлический
поднос, дотлевающие стружки... и - никого.
- Ну-ка, кто-нибудь, догоните ее! - приказал Хокстеттер, поворачи-
ваясь к техническому персоналу. Пять или шесть человек стояли не ше-
лохнувшись. А что же Кэп? Он исчез в тот самый миг, когда испытатель-
ную комнату покинула Чарли, но никто, кроме Рэйнберда, похоже, этого
не заметил.
Индеец насмешливо смотрел на Хокстеттера, потом его единственный
глаз скользнул по остальным лицам, побелевшим до цвета лабораторных
халатов.
- Как же, - тихо сказал он. - Или все-таки есть желающие? Ни один
не пошевелился. Умора да и только. "Вот так, - подумал Рэйнберд, - бу-
дет и с политиками, когда до них вдруг дойдет, что кнопка нажата, и
ракеты уже в воздухе, и бомбы сыплются градом, и уже горят города и
леса". Это была такая умора - хоть смейся... и смейся... и смейся.
- Красиво как, - пролепетала Чарли. - Как красиво... Они стояли на
берегу пруда, недалеко от того места, где всего несколькими днями
раньше стоял ее отец вместе с Пиншо. Сегодня было куда прохладнее; в
зеленых кронах наметилась желтизна. И уже не ветерок, но ветер пускал
рябь по воде.
Чарли подставила лицо солнцу и закрыла глаза; она улыбалась. Стояв-
шему рядом Джону Рэйнберду, пробывшему шесть месяцев охранником в
тюрьме "Кэмп Стюарт" в Аризоне, прежде чем отправиться за океан, дово-
дилось видеть подобное выражение лица у людей, отмотавших приличные
сроки.
- Хочешь пойти посмотреть на лошадей?
- Пошли! - немедленно откликнулась она и, спохватившись, робко пос-
мотрела на него. - Если ты не против.
- Не против? Да ты знаешь, как я рад, что выбрался. Когда еще под-
вернется такая передышка!
- Они тебе приказали?
- Нет, - ответил он. Они шли берегом; чтобы выйти к конюшням, надо
было обогнуть пруд. - Спросили, есть ли добровольцы. Что-то я не заме-
тил ни у кого особого рвения после вчерашнего.
- Испугались? - спросила Чарли, пожалуй, чуть кокетливо.
- Испугались, - сказал Рэйнберд, и это была чистая правда. Кэпу,
нагнавшему Чарли в холле, пришлось самолично отвести ее "домой". Моло-
дого человека, оставившего свой пост возле ЭЭГ, отдали под трибунал в
Панама-сити, Флорида. Ведущие специалисты, собранные на экстренное со-
вещание сразу после теста, превратили обсуждение в сумасшедший дом,
воспаряя до небес с самыми невероятными прожектами и тут же хватаясь
за голову в поисках способов контроля.
Предлагали сделать огнеупорным ее жилище, и приставить к ней круг-
лосуточную охрану, и одурманивать ее наркотиками. Рэйнберд долго это
слушал, наконец не выдержал и застучал по столу тяжелым перстнем с би-
рюзой. Он стучал до тех пор, пока не дождался полной тишины. С Рэйн-
бердом, чья звезда так круто взошла, волей-неволей приходилось счи-
таться при всей нелюбви к нему Хокстеттера (пожалуй, не было бы преу-
величением сказать - ненависти) и, соответственно, его сотрудников.
Как-никак именно он в основном имел дело с этим живым факелом.
Рэйнберд поднялся и милостиво дал им возможность полюбоваться своим
изуродованным лицом.
- Я предлагаю ничего не менять. До сегодняшнего дня вы исходили из
того, что девочка, скорее всего, не обладает никаким даром, хотя два
десятка документов свидетельствовали об обратном, а если и обладает,
то весьма скромным, а если не таким уж скромным, то, скорее всего, она
им не воспользуется. Теперь же, когда ситуация изменилась, вы снова
хотите выбить девочку из колеи.
- Это не так, - поморщился Хокстеттер. - Опять вы...
- Это так! - обрушился на Хокстеттера громовой голос, заставляя его
вжаться в кресло. Рэйнберд ободряюще улыбнулся притихшей аудитории. -
Короче. Девочка стала нормально есть. Она прибавила пять килограммов и
перестала быть похожей на тень. Она читает, отвечает на вопросы, раск-
рашивает картинки. Она мечтает о кукольном домике, и добрый дядя убор-
щик пообещал достать его. И после этого, джентльмены, вам, что же, не
терпится начать все сначала? С многообещающего нуля?
Техник, обслуживающий во время теста видеокассетную аппаратуру,
позволил себе робко поинтересоваться:
- Ну, а если она подожжет свою квартирку?
- При желании она давно бы это сделала, - ответил Рэйнберд. Возра-
зить тут было нечего. Дискуссия закончилась.
...Впереди виднелись конюшни - темно-красные с белой отделкой.
Рэйнберд громко рассмеялся.
- Здорово ты их напугала, Чарли!
- А тебя?
- А чего мне пугаться? - Рэйнберд потрепал ее по волосам. - Это
только когда в темноте запирают, я нюни распускаю.
- И ни капельки это не стыдно, Джон.
- При желании, - тут он слегка перефразировал то, что сказал вчера
на совещании, - при желании ты давно могла бы меня поджечь.
Она мгновенно подобралась.
- Как ты... как ты можешь!
- Прости, Чарли. Язык мой - враг мой. Они вошли в полумрак конюшен,
и в нос сразу ударили запахи.
Лучи закатного солнца косо пробивались между балок, и в этих неяр-
ких полосах света полусонно кружилась мякинная пыль.
Грум расчесывал гриву вороному с белой звездой во лбу. Чарли оста-
новилась как вкопанная, не в силах отвести глаз. Грум поворотился к
ней и сказал с улыбкой:
- Это, значит, вы и есть юная мисс. Мне сказали, что вы должны
прийти.
- Какая она красивая, - прошептала Чарли. У нее задрожали руки, так
ей хотелось коснуться этой шелковистой кожи. Ока увидела темный, спо-
койный, чуть увлажненный конский зрачок... и влюбилась с первого
взгляда.
- Вообще-то это мальчик, - сказал грум и украдкой подмигнул Рэйн-
берду, не подозревая, что он за птица, поскольку видел его впервые. -
В некотором смысле.
- А как его зовут?
- Некромансер, - сказал грум. - Хочешь погладить? Чарли неуверенно
приблизилась. Лошадь опустила морду, и девочка ее погладила. Знала бы
Чарли, что она зажжет полдюжины костров, только бы прокатиться верхом
- при условии, что Джон будет рядом... но Рэйнберд сразу понял это по
ее глазам и невольно улыбнулся.
Она случайно обернулась и поймала его улыбку; на мгновение ее рука,
гладившая лошадиную морду, повисла в воздухе. Что-то ей не понравилось
в этой улыбке, а уж, кажется, в Джоне ей нравилось решительно все. Она
воспринимала людей интуитивно, не задумываясь: для нее это свойство
было столь же неотъемлемым, как голубые глаза и пять пальцев на руке.
И отношения у нее складывались на основе первоначального ощущения.
Хокстеттер ей не нравился - она тотчас почувствовала, что он смотрит
на нее как на лабораторную пробирку. Как на объект исследования.
Но к Джону она привязалась сознательно - он столько для нее сделал,
он такой добрый, к тому же он натерпелся из-за своего уродства... од-
ного этого было достаточно, чтобы почувствовать в нем родственную душу
и пожалеть. Разве она сама оказалась здесь не потому, что природа соз-
дала ее уродцем? И при всем при том Джон был из тех людей - вроде мис-
тера Рочера, владельца закусочной в Нью-Йорке, который частенько играл
в шахматы с ее отцом, - чья душа потемки. Старый Рочер всегда ходил со
слуховым аппаратом, на руке у него была татуировка - голубоватый не-
