не проявят к нему ни малейшего сочувствия.
- Все, - сказал он.
- Хорошо, - сказал Феннер. В голосе его звучала нескрываемая радость.
- Я рад, что мы смогли понять друг друга, мистер...
- Пошел в жопу, - сказал он и повесил трубку.
8 января, 1974
Его не было дома, когда курьер просунул в почтовую щель его двери
пухлый коричневый конверт с формой 6983-426-73-74 (голубая обложка). В
это время он отправился в Нортон, чтобы повидаться с Сэлом Мальоре.
Мальоре не сошел с ума от радости, увидев его, но по мере того как он
говорил, лицо Одноглазого Салли становилось все более задумчивым.
Принесли ленч - спагетти с телятиной и бутылку красного вина. Было
удивительно вкусно. Когда он перешел к рассказу о пятитысячной взятке и
о том, как Феннер узнал об Оливии, Мальоре поднял руку, жестом показывая
ему остановиться. Он позвонил по телефону и после короткого разговора
продиктовал номер дома на улице Крестоллин. - Возьмите фургон, - сказал
он и повесил трубку. Накрутив на вилку изрядную порцию спагетти, он
кивнул, ожидая продолжения.
Когда рассказ был окончен, Мальоре сказал:
- Тебе повезло, что они за тобой не следили. Сейчас бы сидел уже в
тюряге.
Он наелся до отвала. Вот уже пять лет он не обедал так вкусно. Он
похвалил угощение, и Мальоре расплылся в улыбке.
- Многие из моих друзей больше не едят спагетти, - сказал он. - Они
считают, что вроде как должны держать марку. Вот и ходят по
"Макдональдсам", во французские рестораны, в шведские... Вот и получают
язву желудка. Почему? Да потому что человек не может измениться. - Он
вылил себе на тарелку соус из запачканного жиром картонного ведерка, в
котором было подано спагетти, и стал макать в него чесночный хлеб. Потом
он прервался на время, поднял на него свои странные, увеличенные линзами
глаза и сказал:
- Ты просишь, чтобы я помог тебе совершить смертный грех.
Он непонимающе уставился на Мальоре, не в силах скрыть своего
удивления.
Мальоре обиженно засмеялся. - Я знаю, о чем ты думаешь. Ты думаешь,
что когда такой человек, как я, начинает рассуждать о грехе, то это
звучит, глупо. Я уже как-то говорил тебе, что пришил одного парня. Так
вот, на самом деле гораздо больше. Но я никогда не убивал человека,
который не заслужил бы смерти. Я смотрю на это так: если человек умирает
раньше, чем ему суждено Богом, то можно считать, что ему повезло. Грехи
такого парня ему не засчитываются. Бог просто обязан пощадить его,
потому что у него не было времени на раскаяние. Так что, если я кого
убиваю, то я его спасаю от адских мук. Получается, что для тех парней,
которых я пришил, я сделал больше, чем сам Папа Римский. Думаю, Господь
об этом знает. Но сейчас не об этом речь. Ты мне нравишься. У тебя есть
мужество. Трус не стал бы швыряться зажигательными бомбами. Но то, о чем
ты меня просишь, это, знаешь ли...
- Но вы ничего не должны делать. Я все сделаю сам, по своей воле.
Мальоре закатил глаза. - Господь Иисус Христос! Пресвятая Дева Мария!
Плотник Иосиф! Ну почему ты никак от меня не отцепишься?
- Потому что у вас есть то, что мне нужно.
- Это еще не значит, что ты это получишь.
- Так вы поможете мне или нет?
- Я не знаю.
- У меня есть деньги. Во всяком случае появятся через некоторое
время.
- Дело не в деньгах, дело в принципе. Я никогда раньше не имел дела с
людьми, у которых поехала крыша. Мне надо будет все обдумать. Я тебе
позвоню.
Он решил, что пока не стоит настаивать, и, распрощавшись, ушел.
Он как раз заполнял уведомление о переезде, когда появились люди
Мальоре. Они приехали на белом фургоне фирмы "Эконолайн", на боку
которого был нарисован танцующий телевизор с улыбкой во весь экран. Под
телевизором шла надпись:
ПРОДАЖА И РЕМОНТ ТЕЛЕВИЗОРОВ "Рэй и К"
К нему вошли двое людей в зеленых комбинезонах с большими саквояжами,
набитыми инструментами. В саквояжах лежало настоящее оборудование для,
ремонта телевизоров и еще много всякой всячины. Они проверили дом. Эта
операция заняла полтора часа. Они нашли жучки в обоих телефонных
аппаратах, один жучок в спальне, один - в столовой. В гараже жучков не
оказалось, что принесло ему большое облегчение.
- Ублюдки, - сказал он, рассматривая лежащие на ладони блестящие
жучки. Потом он бросил их на пол и раздавил каблуком.
По дороге к выходу один из мастеров сказал не без некоторого
восхищения:
- Да, мистер, ну и задали вы жару этому телевизору. Сколько раз вы
его ударили?
- Один раз, - ответил он.
Когда они уехали, он смел останки жучков на совок и выбросил их в
мусорное ведро. Потом он приготовил себе выпить.
9 января, 1974
В половину третьего людей в банке почти не оказалось, и он сел за
один из столов в центре помещения и достал из бумажника чек от
Городского Совета и чековую книжку. Он вырвал из чековой книжки один
бланк и в графе выдать проставил сумму 34,250. Потом он подошел к
окошечку и протянул кассирше чек и бланк.
Кассирша, молоденькая девчонка с волосами черными, как смертный грех,
в коротком малиновом платье и прозрачных колготках, при виде которых
Папа Римский закричал бы: "Отойди от меня, Сатана!", перевела взгляд с
бланка на чек и обратно. На лице ее появилось недоуменное выражение.
- Что-нибудь не так с чеком? - любезно спросил он. Он вынужден был
признаться самому себе, что наслаждается этой сценой.
- Да нет, но... Вы хотите положить на счет тридцать четыре тысячи
двести пятьдесят долларов? И такая же сумма нужна вам наличными, так?
Он кивнул.
- Секундочку, сэр, подождите, пожалуйста. Он улыбнулся и кивнул, не
отрывая глаз от стройных ног девушки. Девушка отправилась к столу
менеджера, расположенному за ромбовидной решеткой, хотя и не отделенному
от внешнего мира стеклом, словно для того чтобы показать, что это такой
же человек, как вы и я... Ну, во всяком случае, почти такой же. Менеджер
был человеком средних лет, одетым в молодежную одежду. Лицо его было
столь же узким, как врата рая. Когда кассирша подошла к нему, он
вопросительно поднял брови.
Они обсудили содержание чека, надпись на бланке, последствия этой
надписи для банка и, возможно, для всей федеральной банковской системы.
Девушка наклонилась над столом, и из-под платья ее показался край
розовато-лиловой комбинации, отороченной кружевом.
О, любовь моя, моя незабвенная любовь, - подумал он. - Приходи ко мне
домой, и мы будем трахаться до скончания века, а может быть, до того
момента, когда кран сокрушит мой дом - уж не знаю, что наступит раньше.
Эта мысль вызвала у него улыбку. У него наступила эрекция... Частичная,
по крайней мере. Он оторвался от девушки и оглядел банк. Между сейфом и
входными дверьми стоял равнодушный охранник - возможно, отставной
полицейский. Пожилая женщина ставила витиеватую подпись на синем чеке
службы социального обеспечения. На левой стене висел плакат с
изображением Земли, снятой из космоса. Земля была похожа на сине-зеленую
драгоценность, уложенную на черный бархат. Над планетой шла надпись
большими буквами:
КАТИСЬ ОТСЮДА
Под планетой надпись продолжалась, но уже буквами поменьше:
С ОТПУСКНОЙ ССУДОЙ ПЕРВОГО БАНКА
Хорошенькая кассирша вернулась. - Мне придется выдать вам эту сумму
пятисотдолларовыми и стодолларовыми купюрами, - сказала она.
- Отлично.
Она выписала расписку в получении вклада и отправилась в хранилище.
Когда она вышла обратно, в руках у нее был небольшой чемоданчик. Она
позвала охранника, и он подошел к ней, подозрительно глядя на него.
Она выложила перед собой три пачки по десять тысяч долларов -
двадцать пятисотдолларовых банкнот в каждой пачке. Она проверила все три
пачки на электронном счетчике, и каждый раз счетчик выдавал одну и ту же
цифру: 10000
Потом она проворно отсчитала сорок две банкноты по сто долларов.
Сверху этой пачки она положила пять десятидолларовых бумажек. Она
проверила пачку на электронном счетчике. На табло загорелась цифра: 4250
Четыре пачки лежали рядком на столе, и трое людей подозрительно
уставились на них. Здесь было достаточно денег, чтобы купить новый дом,
пять кадиллаков, небольшой самолет или почти сто тысяч пачек сигарет.
- Я могу одолжить вам сумку с молнией, - неуверенно предложила
кассирша...
- Нет, спасибо, не стоит, - ответил он и принялся распихивать пачки
денег по карманам пальто. Охранник наблюдал за этой операцией с
бесстрастным презрением. Кассирша была заворожена зрелищем, как ее
зарплата за ближайшие пять лет исчезает в карманах пальто из магазина
готового платья, причем карманы почти не оттопыриваются. Менеджер
смотрел на него с нескрываемой неприязнью, так как банк был тем местом,
в котором деньги были Богом: их никто не должен был видеть, и относиться
к ним надлежало с почтением.
- Все в порядке, - сказал он, запихивая чековую книжку поверх
десятитысячных пачек. - Не беспокойтесь.
Он ушел, и все трое посмотрели ему вслед. Потом пожилая женщина
шаркающими шагами подошла к хорошенькой кассирше и предъявила к оплате
чек службы социального обеспечения. Хорошенькая кассирша выдала ей
двести тридцать пять долларов и шестьдесят три цента.
Добравшись до дома, он положил деньги в пыльную пивную глиняную
кружку, стоявшую на верхней полке кухонного шкафа. Мэри подарила ему эту
кружку пять лет назад в качестве шутки - на день рождения. Он никогда не
пользовался ею, предпочитая пить пиво из бутылки. На боку кружки был
изображен олимпийский факел, под которым шла надпись:
ПИВНАЯ КОМАНДА, США
Он поставил кружку обратно. Теперь она была наполнена куда более
головокружительным напитком, чем пиво. Потом он поднялся в комнату
Чарли, где стоял его письменный стол. В ящике стола он отыскал почтовый
конверт. Потом он сел за стол и подсчитал общую сумму своих сбережений.
Получилось тридцать пять тысяч пятьдесят три доллара сорок девять
центов. На конверте он написал адрес родителей Мэри с пометкой, чтобы
письмо вручили лично ей. Он вложил чековую книжку в конверт, запечатал
его и снова принялся рыться в ящике. Он нашел лист почтовых марок и
наклеил на конверт пять восьмицентовиков. Помедлив секунду, он написал
под адресом:
ДОСТАВИТЬ С НАРОЧНЫМ
Он оставил конверт на столе и спустился в кухню, чтобы приготовить
себе выпить.
10 января, 1974
Был уже поздний вечер. Шел снег. Мальоре так и не позвонил. Он сидел
в гостиной со стаканом в руке и слушал проигрыватель - после гибели
телевизора ничего другого ему не оставалось. Вечером он достал из пивной
кружки два десятидолларовых банкнота и купил четыре пластинки с
рок-музыкой в ближайшем магазине. Одна из них называлась "Пусть течет
кровь". Это была та самая пластинка "Роллинг Стоунз", которую ставили на
вечеринке у Уолли. Она понравилась ему больше, чем остальные три,
показавшиеся ему глуповатыми. А одна из них, пластинка группы под
названием "Кросби, Стиллз, Нэш и Янг" была такой глупой, что он разбил
ее о колено. Но "Пусть течет кровь" понравилась ему своей громкой,
похотливой, ритмичной музыкой. Она бренчала и гремела. Это было ему по
душе. Эта музыка напоминала ему песню Монти Холла "Ударим по рукам". Мик
Джаггер пел:
Нам всем бывает нужно кого-то побить, И если хочешь, ты можешь побить
меня.
Он размышлял о плакате в банке, на котором была изображена Земля,
такая разнообразная и новая, и о надписи, советовавшей зрителю катиться
подальше. Потом мысли его перескочили на путешествие, которое он
совершил в новогоднюю ночь. Что ж, он укатился далеко. Очень далеко.
