назад, взмахнув руками, чтобы обрести равновесие. Дети, сопровождавшие
Санта-Клауса, бросились врассыпную. Все его покупки - куклы, солдатик,
шахматы - полетели на пол. Он ударился о стойку с игрушечными телефонами
и сшиб ее. Где-то заплакала маленькая девочка, словно раненое животное.
Не плачь, дорогая, - подумал он. - Это просто старый глупый дядя
Джордж падает. В последние дни я часто падаю у себя дома. В двух шагах
кто-то разразился руганью - вполне возможно, это был старина Санта-Клаус
- и стал звать на помощь дежурного полицейского. Потом он оказался на
полу среди россыпи игрушечных телефонов со вставленными в них кассетами.
Одна из трубок валялась у него прямо рядом с ухом, и записанный на
пленку голос монотонно повторял:
Давай сходим в цирк. Давай сходим в цирк. Давай сходим в цирк. Давай
сходим в цирк. Давай сходим в цирк. Давай сходим в цирк. Давай...
17 декабря, 1973
Пронзительный звонок телефона вытащил его из неглубокого и тревожного
послеполуденного сна. Ему снилось, что молодой ученый сделал открытие,
что, лишь незначительно изменив атомную структуру арахисовых орешков,
Америка получит возможность производить неограниченные количества
бензина с высоким октановым числом. Казалось, что это открытие все
ставит на свои места - и в личном, и в общественном плане, и общее
настроение сна можно было описать как нарастающее ликование.
Единственным зловещим компонентом был звонок телефона, который
разрастался и разрастался, заполняя собой сон до тех пор, пока тот не
лопнул, впуская внутрь тягостную действительность.
Он встал с дивана, подошел к телефону и неуверенными пальцами снял
трубку. Глаз уже не болел, но, посмотрев в зеркало над телефонным
столиком, он убедился, что синяк пока еще остается.
- Алло?
- Привет, Барт. Это Том.
- Привет, Том. Как ты?
- Нормально. Послушай, Барт. Я решил, что надо тебе об этом сказать.
Они собираются сносить "Блу Риббон". Завтра.
Глаза его расширились. Последний сон слетел с него в один момент. -
Завтра? Не может такого быть. Черт! Они... Сейчас же уже почти
Рождество!
- Именно поэтому.
- Но они же еще дотуда не добрались.
- Это последнее промышленное здание, оставшееся у них на пути. Они
собираются сбрить его, прежде чем устраивать рождественские каникулы.
- Ты уверен?
- Абсолютно. Они сегодня показывали сюжет в утренней программе
новостей. "День города".
- Ты будешь там?
- Да, - сказал Том. - Слишком большой кусок моей жизни прошел в этом
бараке, чтобы я мог остаться дома как ни в чем не бывало.
- Стало быть, там и увидимся.
- Скорее всего.
Он заколебался. - Послушай, Том, - сказал он неуверенно. - Я хочу
попросить прощения. Вряд ли они снова откроют "Блу Риббон" в Уотерфорде
или где-нибудь еще. Если я подставил тебя...
- Нет, со мной все в порядке. Сейчас я работаю в "Брайт-Клин",
присматриваю за оборудованием. Работы меньше, а платят лучше. Так что
можно сказать, что в куче дерьма я нашел розу.
- Ну и как роза?
Том вздохнул в трубку. - Да не так уж чтоб очень, - сказал он. - Но
мне уже за пятьдесят. Трудно меняться в таком возрасте. Наверное, то же
самое было бы и в Уотерфорде.
- Том, так вот, по поводу того, что я сделал...
- Я не хочу ничего об этом слышать, Барт. - Том явно чувствовал себя
не в своей тарелке. - Это касается только тебя и Мэри.
- Ладно.
- Ну... И как ты там?
- Неплохо. Присмотрел себе кое-какую работу.
- Рад это слышать. - Том выдержал такую паузу, что тишина в трубке
сгустилась до твердого состояния, и он уже было собирался поблагодарить
его за звонок и кончить этот разговор, когда Том добавил:
- Стив Орднер звонил и спрашивал о тебе. Он звонил мне прямо домой.
- Когда?
- На прошлой неделе. Похоже, он страшно зол на тебя, Барт. Он все
спрашивал меня, не знает ли кто, зачем ты продинамил корпорацию с
уотерфордским заводом и кто тебе за это заплатил. Но разговор шел не
только об этом. Он еще много чего о тебе спрашивал.
- Например?
- Например, уносил ли ты что-нибудь к себе домой, ну, там, порошок
или что-нибудь из офиса. Брал ли ты деньги из ссудной кассы, не оставляя
расписки. Вел ли ты какие-нибудь махинации за спиной у компании. Он даже
спросил у меня, не брал ли ты взятки от хозяев мотелей.
- Вот это сукин сын, - сказал он удивленно.
- Короче, он ищет на тебя компромат, Барт, чтобы хорошенько отыметь
тебя в задницу. Не удивлюсь, если он предъявит тебе уголовное обвинение.
- Он не сумеет. Это все дела семейные. А семья уже распалась.
- Она распалась давным-давно, - спокойно произнес Том. - Еще когда
умер Рэй Таркингтон. Я не знаю никого, кроме Орднера, который бы имел на
тебя зуб. Эти ребята с сорокового этажа... Для них мы только доллары и
центы. Они не знают ничего о прачечной и не желают знать.
Он не знал, что сказать в ответ.
- Ну вот... - Том вздохнул. - Просто я подумал, что надо тебе
позвонить, рассказать. Что еще? Думаю, о брате Джонни Уокера ты уже
слышал.
- Об Арни? Нет, я ничего не слышал. А что с ним такое случилось?
- Покончил жизнь самоубийством.
- Что? На другом конце линии раздался такой звук, словно Том всасывал
слюну через верхнюю вставную челюсть. - Надел шланг на выхлопную трубу
своей машины, всунул его в заднее окно и закрылся там. Его нашел
мальчик, который разносит газеты.
- Господи помилуй, - прошептал он. Он подумал об Арни Уокере, сидящем
на стуле в комнате ожидания, и содрогнулся, словно гусь проковылял над
местом его будущей могилы <Английская примета - прим. Перев.>. - Это
просто ужасно.
- Дааа... - На другом конце линии снова раздался этот сосущий звук. -
Ну ладно, Барт. Надеюсь, завтра мы с тобой еще увидимся.
- Да-да, спасибо, что позвонил.
- Да ладно, чего уж там. Ну, счастливо. Он медленно положил трубку,
все еще думая об Арни Уокере и вспоминая тот странный, скулящий звук,
который вырвался у него из горла, когда священник торопливо прошел по
коридору и скрылся за углом.
Господи, у него же с собой была дарохранительница! Ты видел?
- Да, ну и история, - сказал он, обращаясь к пустой комнате. Трупики
слов, сорвавшиеся с его губ, упали на пол и остались лежать там, а он
отправился на кухню, чтобы приготовить себе выпить.
Самоубийство. У слова этого было свистящее, приглушенное звучание.
Похожий звук издает змея, скользящая в небольшой расщелине в скале. Это
слово выскользнуло у него в просвет между небом и языком, словно
приговоренный к смерти, сумевший бежать накануне казни.
Самоубийство. Он взял бутылку "Южного Утешения" и принялся за
приготовление своего любимого напитка. Руки его дрожали и горлышко
бутылки то и дело позвякивало о край стакана. Объясни мне, Фредди, зачем
он это сделал? Подумаешь, они ведь были всего лишь парой старых
пердунов, живших в одной комнате! Господи Иисусе Христе, как вообще хоть
кто-нибудь может решиться на такой безумный поступок? Почему? Зачем?
Впрочем, ему показалось, что он знает ответы на эти вопросы.
18-19 декабря, 1973
Он был у прачечной в восемь часов утра. Работы начались только в
девять, но уже к восьми собралась небольшая толпа народа. Они стояли на
морозе, засунув руки в карманы, и облачка пара вырывались у них изо рта,
словно воздушные шары для реплик у персонажей комикса. Здесь были Том
Гренджер, Рон Стоун, Этель Даймент - девчонка, которая гладила рубашки и
имела обыкновение принять на грудь во время ленча, после чего множество
безвинных воротничков погибало под ее руками, Грейси Флойд и ее
двоюродная сестра Морин - обе они работали на утюжном прессе, и еще
десять-пятнадцать человек.
Управление дорожных работ выставило вокруг желтые заграждения с
красными фонарями и таблички, на которых черным по оранжевому было
написано:
ОБЪЕЗД
Движение теперь шло вокруг квартала. Тротуар перед прачечной также
был закрыт для прохода.
Том Гренджер помахал ему издали, но не подошел поздороваться.
Остальные лишь бросили на него любопытные взгляды, а потом отвернулись.
Сон параноика, Фредди. Кто первый подойдет ко мне и крикнет мне в
лицо:
Я обвиняю? Фред в разговоры вступать не желал.
Без четверти девять подъехала новенькая "Тойота Королла" модели
семьдесят четвертого года, и из нее вышел Винни Мэйсон, великолепно
смотрящийся в своем новом пальто из верблюжьей шерсти и кожаных
перчатках. Впрочем, в движениях его сквозила некоторая неловкость. Винни
бросил на него кислый взгляд - если бы взгляд обладал способностью
жалить, он был бы уже мертв - и направился туда, где Рон Стоун стоял в
компании Дэйва и Поллака.
Без десяти девять к прачечной подъехал огромный кран. Со стрелы его
свисало ядро, похожее на сосок негритянской богини. Кран двигался очень
медленно на своих десяти колесах высотой с человеческий рост, и
непрерывный грохот его выхлопа долбил по серебристому холодку утра,
словно молоток ремесленника, изготовляющего скульптуру, значение которой
пока не ясно.
Человек в желтой каске направил кран на тротуар. Громадная махина
медленно выползла на автостоянку. Ему было видно, как высоко в кабине
водитель переключает передачи и давит на педаль ногой в квадратном
сапоге. Из трубы над кабиной вырывался коричневый дым.
Странное, призрачное чувство то и дело охватывало его с тех пор, как
он запарковал микроавтобус в трех кварталах отсюда и пришел пешком к
прачечной. Все это что-то ему напоминало, но он никак не мог понять,
что. Теперь, наблюдая за тем, как кран остановился у длинного кирпичного
здания прачечной, чуть левее того, что в прошлом было воротами для
грузовиков с грязным бельем, он, наконец, понял природу своих ощущений.
Все это было похоже на последнюю главу у Эллери Куин, когда все
персонажи наконец-то собрались в одном месте, и можно начать объяснение
механики преступления и разоблачить виновного. Пройдет еще немного
времени, и кто-нибудь - скорее всего это будет Стив Орднер - шагнет из
толпы, устремит на него указующий перст и закричит:
Вот он, преступник! Это он, Бартон Доуз! Это он убил "Блу Риббон"! И
тогда он выхватит пистолет, чтобы заставить своего обвинителя замолчать,
но полицейские опередят его, и он упадет, изрешеченный их пулями.
Фантазии эти привели его в тревожное состояние духа. Он посмотрел на
улицу, чтобы вернуться к реальности, и с чувством, которое возникает в
опускающемся вниз скоростном лифте, увидел бутылочно-зеленую "Дельту-88"
Стивена Орднера, остановившуюся прямо у желтых заградительных барьеров.
Из двойной выхлопной трубы вырывался синий дымок.
Стив Орднер спокойно и изучающе смотрел на него сквозь поляризованное
стекло.
В этот момент ядро с визжащим скрежетом описало в воздухе дугу, и
толпа затаила дыхание, наблюдая за тем, как оно ударило кирпичную стену
и пробило ее насквозь с глухим звуком, похожим на пушечный выстрел.
К четырем часам дня от "Блу Риббон" не осталось ничего, кроме груды
кирпичей и битого стекла, из которых тут и там торчали измочаленные
несущие конструкции, словно кости найденного во время раскопок
динозавра.
То, что он сделал позже, он делал, словно в беспамятстве, без единой
мысли о последствиях. Все это происходило примерно так же, как в
"Оружейном магазине Харви" месяц назад. Вот только не было уже никакой
необходимости пользоваться прерывателем, потому что Фредди голоса не
подавал.
Он поехал на заправочную станцию и заправил свой "ЛТД" самым
высококачественным бензином. Днем над городом сгустились тучи, и по
радио обещали сильный снегопад - от шести до десяти дюймов осадков.
