скоро должны были разменять восьмой десяток. На его предыдущие звонки
отвечала Джин (Чарли всегда называл ее "баба Джин"), и ее голос замерзал
до состояния льда, когда она понимала, кто звонит. Для нее, а также, без
сомнения, и для Лестера он был чем-то вроде животного, которое подцепило
вирус бешенства и укусило их дочку. А теперь это животное непрерывно
звонит им домой, к тому же абсолютно пьяное, и скулит в трубку, умоляя
их дочку вернуться, чтобы иметь возможность снова ее укусить.
Но на этот раз к телефону подошла сама Мэри. Он почувствовал такое
облегчение, что сумел собраться и начать разговор вполне связно.
- Это я, Мэри.
- Барт? Как ты поживаешь? - Невозможно было расшифровать интонацию ее
голоса.
- Прекрасно.
- Как поживают запасы "Южного Утешения"? Пока еще не истощились?
- Я больше не пью, Мэри.
- Значит, ты одержал над собой победу? - Ему показалось, что голос ее
звучал холодно и враждебно, и он ощутил легкую панику, но не из-за ее
отношения, а оттого, что он вовсе не был уверен в правильности своего
предположения. Как мог человек, с которым он так долго прожил и
которого, как ему казалось, она так хорошо знает, ускользнуть от него
так стремительно и бесповоротно?
- Наверное, так оно и есть, - сказал он неуверенно.
- Насколько я понимаю, прачечную пришлось закрыть, - сказала она.
- Возможно, это только временно. - У него возникло странное ощущение,
что он едет в лифте и ведет неуклюжий разговор с кем-то, кто считает его
ужасно скучным собеседником.
- Судя по тому, что сказала мне жена Тома Гренджера, вовсе не
временно. - Наконец-то в ее голосе послышались обвинительные нотки. Что
ж, это уже лучше, чем ничего.
- Ну, у Тома-то не будет проблем с работой. Наши конкуренты гоняются
за ним уже много лет. Ребята из прачечной "Брайт-Клин".
Ему показалось, что она вздохнула. - Барт, зачем ты позвонил?
- Мне кажется, нам необходимо встретиться, - сказал он осторожно. -
Встретиться и все обговорить.
- Ты имеешь в виду развод? - Она произнесла эту фразу достаточно
спокойным тоном, но ему показалось, что на этот раз в ее голосе
послышалась паника.
- Ты этого хочешь?
- Я не знаю, чего я хочу. - Ее спокойствие дало трещину, и теперь ее
голос звучал сердито и испуганно. - Я думала, что у нас все прекрасно. Я
была счастлива и думала, что ты тоже счастлив. А потом все это рухнуло,
как карточный домик. За один день.
- Ты думала, что у нас все прекрасно, - повторил он. Неожиданно он
почувствовал к ней острую ненависть. - Если ты действительно так думала,
то и глупая же у тебя башка. Неужели ты решила, что я бросил работу
просто так, в качестве розыгрыша, словно старшеклассник, который швыряет
петарды в женский туалет?
- Тогда в чем же дело, Барт? Что с тобой случилось? Объясни?
Гнев его стремительно растаял, словно гнилой желтоватый сугроб, и под
ним обнаружились слезы. Он попытался подавить их чувствуя себя
преданным. В трезвом виде этого не должно было случиться. Когда ты
трезв, так твою мать, ты должен держать себя в руках. Ты только посмотри
на себя: готов вывернуть свою душу наизнанку и рычать, уткнувшись ей в
колени словно мальчишка, упавший со скейта и содравший себе коленку. Но
он не мог объяснить ей, что с ним произошло, потому что сам этого точно
не знал, а плакать неизвестно о чем - это уж слишком похоже на обитателя
сумасшедшего дома.
- Не могу, - ответил он наконец.
- Чарли?
- Если даже отчасти ты и права, то как ты могла не замечать всего
остального?
- Мне тоже не хватает его, Барт. Я тоскую по нему. Каждый день.
И вновь в нем поднялась волна негодования. Странно же ты выражала
свою тоску!
- Бесполезно это обсуждать, - сказал он после паузы. Слезы текли по
его щекам, но он старался, чтобы голос его звучал ровно. Ну что ж,
джентльмены, похоже, мы справились со своей задачей, - подумал он и чуть
было не хихикнул. - Во всяком случае, не по телефону. Я позвонил, чтобы
пригласить тебя на ленч в понедельник. В "Хэнди-Энди". Ну как?
- Хорошо. Когда?
- Не имеет значения. Я могу отпроситься с работы. - Шутка упала на
пол и скромно скончалась.
- В час, - предложила она.
- Хорошо. Я займу нам столик.
- Закажи по телефону. Не приходи туда в одиннадцать, чтобы надраться
к моему приходу.
- Не буду, - сказал он смиренно, зная, что, скорее всего, так и
сделает.
Наступила долгая пауза. Казалось, им больше нечего друг другу
сказать. Почти теряясь в шуме помех, призрачные голоса едва слышно
обсуждали что-то на параллельной линии. А потом она сказала нечто такое,
что полностью застало его врасплох.
- Барт, тебе совершенно необходимо записаться на прием к психиатру.
- Что?
- Записаться на прием к психиатру. Я знаю, что это звучит диковато, и
мои слова тебя шокируют, но я хочу, чтобы ты знал: что бы мы ни решили,
я никогда не соглашусь вернуться и жить с тобой, если ты меня не
послушаешь.
- До свидания, Мэри, - проговорил он медленно. - Увидимся в
понедельник.
- Барт, ты нуждаешься в помощи, которую может оказать тебе только
врач. Я тебе помочь не могу.
Стараясь уколоть ее побольнее - в той степени, насколько это
возможно, когда людей разделяют две мили слепого телефонного провода, -
он сказал:
- Я и раньше это знал. До свидания, Мэри.
Он повесил трубку, не дожидаясь ответа, и поймал себя на чувстве
радости. Гейм, сет и матч - Бартон Джордж Доуз. Он швырнул через всю
комнату пластмассовый кувшин для молока и поймал себя на чувстве
радости, что не швырнул что-нибудь бьющееся. Тогда он открыл шкаф над
кухонной раковиной, вынул оттуда пару подвернувшихся под руку стаканов и
с силой швырнул их на пол . Они разлетелись на мелкие осколки.
Ты ведешь себя, как грудной ребенок! Хуже грудного ребенка! -
закричал он на самого себя. - Почему бы тебе не задержать дыхание и не
дышать, пока не посинеешь, имел я тебя в рот и в оба глаза, гребаный
карась? Чтобы заглушить этот голос, он сжал правую руку в кулак и изо
всех сил ударил по стене. Руку пронзила острая боль, и он застонал.
Сжимая правую руку в левой, он стоял посреди кухни и дрожал. Через
некоторое время он сумел овладеть собой, взял совок и щетку и подмел
осколки, борясь с охватившим его страхом, унынием и чувством
опустошенности.
9 декабря, 1973
Он выехал на автостраду, проехал сто пятьдесят миль, а потом вернулся
обратно. Отъехать от города дальше он не решился. Это было первое
воскресенье без бензина: все заправочные станции на автостраде были
закрыты. А идти пешком у него нет никакого желания. Именно так говняные
подсадные утки вроде тебя и садятся в калошу, понятно, Джорджи?
Фред? Это в самом деле ты? Чем я обязан такой чести, Фредди?
Иди в задницу, дружок.
По дороге домой он услышал по радио объявление службы коммунальных
услуг: Итак, вы сильно обеспокоены энергетическим кризисом и связанным с
ним дефицитом бензина. Вы не хотите, чтобы вас и вашу семью этот дефицит
застал врасплох. И вот вы отправляетесь на ближайшую бензозаправочную
станцию с дюжиной пятигаллоновых канистр. Но если вы и в самом деле
беспокоитесь за вашу семью, вам лучше остановиться и вернуться домой.
Хранение бензина опасно. К тому же, оно незаконно, но забудем об этом на
время. Подумайте лучше вот о чем: когда пары бензина смешиваются с
воздухом, они становятся взрывоопасными. Один галлон бензина обладает
такой же взрывной силой, как и двенадцать динамитных шашек. Подумайте об
этом, прежде чем заполнить свои канистры. А потом подумайте о своей
семье. Видите - мы хотим, чтобы вы жили долго.
Он выключил радио, снизил скорость до пятидесяти и перестроился в
правый ряд. - Двенадцать динамитных шашек, - произнес он. - Вот это да.
Если бы он посмотрел на себя в зеркальце заднего обзора, он увидел
бы, что на губах у него появилась блуждающая ухмылка.
10 декабря, 1973
Он вошел в "Хэнди-Энди" в половину двенадцатого, и метрдотель провел
его к столику рядом со стилизованными крыльями летучей мыши, за которыми
открывался вход в соседний зал. Столик был не самый лучший, но, так как
наступало время ленча, свободных мест в ресторане почти не было.
Ресторан "Хэнди-Энди" специализировался на стейках, отбивных, а также на
блюде под названием эндибургер, которое представляло собой рулет с
кунжутными семенами и начинкой из салата, проткнутый зубочисткой, чтобы
не дать этому экстравагантному сооружению рассыпаться. Как и все большие
городские рестораны, куда часто заходили обедать более или менее важные
чиновники и служащие, "Хэнди-Энди" имел свою иерархическую систему
допусков. Еще два месяца назад он с полным правом мог прийти сюда в
полдень и выбрать себе столик. Пожалуй, еще месяца три он сможет
пользоваться этой привилегией. Для него система подобных привилегий
всегда была одной из маленьких загадок нашей жизни, наподобие случаев,
описанных в книгах Чарльза Форта, или инстинкта, который год за годом
заставлял ласточек возвращаться в Капистрано.
Усаживаясь за столик, он быстро огляделся вокруг, опасаясь увидеть
Винни Мэйсона, Стива Орднера или еще кого-нибудь из знакомых, но ни
одного знакомого лица не попалось ему на глаза. Слева от него молодой
человек пытался убедить девушку, что они вполне могут себе позволить
провести три дня в Солнечной Долине в этом феврале. Остальные разговоры
посетителей тонули в мягком, успокаивающем гуле.
- Хотите что-нибудь выпить, сэр? - спросил у него стремительно
возникший официант.
- Виски со льдом, пожалуйста.
- Одну минуточку.
С первым стаканом он продержался до двенадцати, к половине первого
было выпито еще два, а потом, из чистого упрямства он заказал двойную
порцию. Допивая последние капли, он увидел, как Мэри вошла в зал и
остановилась на пороге, отыскивая его глазами. Несколько человек
внимательно посмотрели в ее сторону, и он подумал:
Мэри, ты должна сказать мне спасибо. Ты снова стала красивой. Потом
он поднял руку и помахал ей.
Она помахала ему в ответ и двинулась к его столику. На ней было
шерстяное платье по колено с мягким узором в серых тонах. Волосы ее были
стянуты лентой на затылке и спадали вниз густым хвостом до лопаток - он
не мог припомнить, чтобы она хоть раз носила такую прическу (может быть,
именно по этой причине она и выбрала ее для этой встречи). Это делало ее
моложе, и виноватой вспышкой перед ним возникло видение Оливии,
распростертой под ним на кровати, которую они так часто делили вместе с
Мэри.
- Привет, Барт, - сказала она.
- Привет. Ты выглядишь чертовски здорово.
- Спасибо.
- Хочешь чего-нибудь выпить?
- Нет... Я бы съела один эндибургер. Ты давно уже здесь сидишь?
- Нет, не очень.
Время ленча подходило к концу, и волна посетителей схлынула. Официант
немедленно подскочил к их столику. - Хотите сделать заказ, сэр?
- Да. Два эндибургера. Молоко для дамы. Еще одну двойную порцию для
меня. - Он мельком посмотрел на Мэри, но ее лицо было абсолютно
бесстрастным. Это был плохой признак. Если бы она сказала что-нибудь, он
бы отменил свой двойной виски. Оставалось надеется, что ему не
потребуется в ближайшем будущем в туалет, потому что он был не вполне
уверен, что сохранит твердость походки. Великолепную сплетню принесет
она старичкам домой, если он оступится. Отнеси меня обратно в старую
добрую Вирджиниюуууу! Он чуть не рассмеялся.
- Что ж, ты не пьян, но ты на правильном пути, - сказала она и,
развернув салфетку, положила ее на колени.
- Неплохо звучит, - сказал он. - Скажи, ты репетировала дома?
