увидели женщину, но не посмотрели на надписи. Что ж, мы - семья; все мои
сестры со мной.
- Когда Динни сообщила, что люди, выбирающиеся из автомобиля, одеты в
военную форму и в руках у них оружие, мы посчитали это розыгрышем. И
лишь одна Гретхен отнеслась к делу серьезно. Она приказала нам как можно
скорее спуститься вниз, а сама отправилась в приемную. Думаю, она хотела
вызвать полицию. Мне следовало остаться с ней.
- Нет, - произнесла Луиза, погладив колечко каштановых волос Натали.
- Тебе нужно было думать вот об этой красавице.
- Наверное, - глухо ответила Элен. - Но Гретхен была мне другом,
Луиза. Другом.
- Я понимаю, милая.
Лицо Элен сморщилось, и она разрыдалась. Натали мгновение смотрела на
мать с выражением комичного удивления, а затем тоже заплакала.
- Элен, - сказал Ральф. - Послушай, Элен. Мне необходимо поговорить с
тобой, это очень, очень важно. Ты меня слушаешь?
Элен кивнула, по-прежнему продолжая плакать. Ральф не знал, слушает
она его или нет. Он бросил быстрый взгляд на угол дома, прикидывая,
сколько времени потребуется полиции, чтобы добраться сюда, затем глубоко
вздохнул. - По-твоему, есть шансы на то, что сегодняшнее мероприятие все
же состоится? Хоть малейшая возможность? Ты ведь ближе всех была к
Гретхен.
Скажи мне свое мнение.
Элен перестала плакать и посмотрела на Ральфа, круглыми от изумления
глазами, словно не могла поверить в сказанное.
Затем эти глаза стали наполняться пугающей силы яростью.
- Как ты можешь спрашивать? Как ты можешь даже сомневаться!
- Ну... Потому... - Он замолчал, не в силах продолжать дальше. Меньше
всего Ральф ожидал вспышки гнева.
- Если они остановят нас сейчас, значит, победят они, - произнесла
Элен. - Неужели не понятно? Гретхен убита, Мэрилин мертва, Хай-Ридж
сгорит дотла с тем последним, что было у несчастных женщин, и если нас
сейчас остановят - мы проиграли.
Одна часть разума Ральфа - более глубокая - проводила сравнение.
Другая часть, та, которая любила Элен, выдвинулась, чтобы
заблокировать вывод, но опоздала. У Элен был такой же взгляд, как у
Пикеринга, когда тот сел рядом с Ральфом в библиотеке, и этому взгляду
не находилось разумного объяснения.
- Если они остановят нас сейчас, выиграют они! - взвизгнула Элен.
Натали расплакалась. - Неужели не понятно? Как ты не ПОНИМАЕШЬ? Мы не
допустим подобного! Никогда! Ни за что!
Внезапно она подняла свободную руку и направилась к углу здания.
Ральф потянулся к ней, но его пальцы лишь скользнули по блузке.
- Не стреляйте! - крикнула Элен, взывая к полицейским. - Не
стреляйте!
Я одна из пленниц!
Ральф рванулся за ней - повинуясь чистому инстинкту, - но Луиза
ухватила его за ремень.
- Лучше тебе не появляться там, Ральф. Ты мужчина, и они могут
подумать...
- Привет, Ральф! Привет, Луиза!
Они повернулись на голос. Ральф моментально узнал, кому тот
принадлежит, и удивился и не удивился одновременно. Позади бельевых
веревок в выцветших фланелевых брюках и стоптанных ботинках, подвязанных
электрическим проводом, стоял Дорренс Марстеллар. Его волосы, такие же
мягкие, как и у Натали (только абсолютно белые, а не каштановые),
развевались под порывами октябрьского ветра. В руке, как обычно, он
держал книгу.
- Пойдемте. - Махая рукой и улыбаясь, он торопил Ральфа и Луизу. -
Поспешите. Времени осталось в обрез.
4
Дорренс повел их по заросшей травой тропинке, уходившей от дома на
запад. Сначала тропинка шла по огороду, где не убранными остались только
тыквы и кабачки, потом петляла по саду, где дозревали яблоки, затем
сквозь заросли ежевики, цеплявшейся мертвой хваткой за их одежду. Когда
они добрались до молодой поросли сосен и елей, Ральф подумал, что они
оказались на холме со стороны Ньюпорта.
Для человека своих лет Марстеллар шагал очень проворно,
умиротворенная улыбка не покидала его лица. Книга, которую он нес,
называлась "О любви.
Стихотворения 1950 - I960 гг." Роберта Крили. Ральф никогда не слышал
о нем, но предполагал, что и мистер Крили никогда не слышал об Элмере
Леонарде, Эрнесте Хэйкоксе и Луисе Ламуре. Ральф лишь однажды попытался
заговорить со стариной Дором, когда их троица добралась до склона,
усеянного сосновыми иголками. Впереди них, пенясь, журчал ручей.
- Дорренс, а что здесь делаешь ты? Как ты вообще добрался до
ХайРидж?
И куда мы идем?
- О, я никогда не отвечаю на вопросы, - произнес старина Дор,
расплываясь в широкой улыбке. Он посмотрел на ручей, затем быстро ткнул
пальцем в воду. Небольшая коричневатая форель взвилась в воздух,
разбрызгивая сверкающие капли, и вновь погрузилась в воду. Ральф и Луиза
переглянулись с одинаковым "Неужели я действительно это видел"
выражением. - Нет, нет, - продолжал Дор как ни в чем не бывало, ступая
на мокрый камень. - Никогда. Слишком трудно. Слишком много возможностей.
Слишком много уровней... Да, Ральф? Мир состоит из множества уровней.
Как ты себя чувствуешь, Луиза?
- Отлично, - рассеянно отозвалась Луиза, наблюдая за Дорренсом,
переходившим ручей по удобным плоским камням. Старик шагал, раскинув
руки в стороны, словно самый древний акробат в мире. Когда он добрался
до противоположного берега, позади них послышался громкий выдох,
отдаленно напоминающий взрыв. "Это емкости с топливом", - подумал Ральф.
Дор стоял на другом берегу, обратив к ним лицо, застывшее в безмятежной
улыбке Будды. На этот раз Ральф поднялся на другой уровень без
какого-либо осознанного желания и без ощущения внутреннего щелчка.
Краски ворвались в день, но он почти не обратил на них внимания; все его
мысли сконцентрировались на Дорренсе, он даже забыл, что нужно дышать.
За последний месяц Ральф выдел ауры множества цветов и оттенков, но
ни одна из них и близко не напоминала великолепный "конверт", окружавший
старика, охарактеризованного Доном Визи как "чертовски отличный, но...".
Создавалось впечатление, что ауру Дорренса отфильтровали сквозь
призму... Или радугу. От него дугами исходил свет: голубой, малиновый,
красный, розовый, кремовый, желто-белый оттенок спелого банана.
Ральф почувствовал, как рука Луизы сжала его локоть.
- Боже, Ральф, ты видишь? Видишь, как он прекрасен?!
-Да?
- Кто он? Человеческое ли он существо?
- Не знаю...
- Прекратите оба. Спуститесь вниз.
Дорренс по-прежнему улыбался, но голос, раздавшийся внутри его
головы, был волевым, не терпящим возражений. И прежде, чем Ральф успел
осознанно опуститься, он вновь почувствовал щелчок. Краски и возвышенные
качества звуков немедленно ускользнули прочь.
- Теперь не время для этого, - сказал Дор. - Уже и так полдень.
- Полдень? - удивилась Луиза. - Не может быть! Мы приехали в ХайРидж
около девяти, а с тех пор прошло не больше получаса!
- Когда ты на подъеме, время бежит быстрее, - сказал старина Дор.
Слова его звучали торжественно, величественно, но в глазах мелькали
искорки юмора. - Спросите любого, кто пьет пиво и слушает музыку в
субботний вечер.
Так что поторапливайтесь! Время уходит! Перебирайтесь через ручей!
Луиза пошла первой, осторожно переступая с камня на камень, раскинув
руки в стороны для сохранения равновесия. Ральф последовал за ней,
протянув руки к ней, готовый в любой момент поддержать женщину, но
именно он чуть не свалился в воду. Ему удалось избежать этого ценой
мокрых по щиколотку брюк, и при этом Ральфу показалось, что где-то в
глубине его мозга прозвучал веселый смех Кэролайн.
- Объясни нам хоть что-нибудь, Дор, - попросил Ральф, когда они
перешли ручей. - Мы в полной растерянности. - "И не только умственно или
духовно", - подумал он. Ральф никогда не был в этих лесах. Что будет,
если тропинка исчезнет или старина Дор оставит их?
- Хорошо, - сразу откликнулся Дорренс. - Одно я могу сказать
наверняка.
- Что?
- Это самые лучшие стихи, когда-либо написанные Робертом Крили, -
сказал Дорренс, поднимая книжку "О любви", и, прежде чем они успели
ответить, старик отвернулся и пошел по тропинке, ведущей через лес на
запад.
Ральф взглянул на Луизу. Та не менее растерянно посмотрела на него. -
Пойдем, приятель, - сказала она. - Лучше не терять его из вида.
Я оставила хлебные крошки дома.
5
Они поднялись на следующий холм, с вершины которого Ральф увидел, что
тропинка, по которой они шли, обрывается у поросшего травой карьера.
Возле въезда в карьер стояла машина - великолепный "форд" последней
модели, который Ральф сразу же узнал. Когда распахнулась дверца и из
машины выбрался водитель, все сразу стало на свои места. Конечно, он
знал эту машину, он видел ее во вторник вечером из окна дома Луизы.
Тогда машина застыла посреди Гаррис-авеню, а водитель стоял на коленях в
свете фар... Перед умирающей собакой, которую он сбил. Джо Уайзер,
заслышав их приближение, посмотрел вверх и приветственно помахал рукой.
Глава двадцать третья
1
- Он попросил меня подвезти вас, - пояснил Уайзер, аккуратно
развернув машину.
- Куда? - поинтересовалась Луиза. Она сидела рядом с Дорренсом на
заднем сиденье. Ральф устроился на переднем рядом с Джо Уайзером,
выглядевшим так, словно он не вполне понимает, кто он и где находится.
Ральф поднялся вверх - совсем чуть-чуть, - пожимая руку фармацевту,
желая посмотреть на ауру Уайзера. И сама аура, и "веревочка" были на
месте и выглядели абсолютно здоровыми... Но яркий желто-оранжевый цвет
показался Ральфу несколько приглушенным. Ральф подумал, что это, скорее
всего, результат воздействия Дорренса.
- Отличный вопрос. - Уайзер смущенно хохотнул. - Но я, честное слово,
не имею об этом ни малейшего представления. Сегодня - самый странный
день в моей жизни, вне всяких сомнений.
Лесная дорога влилась в гудронированное шоссе. Уайзер притормозил,
посмотрел по сторонам, затем повернул налево. Они проехали указатель на
шоссе N95, и Ральф сделал вывод, что сразу же после въезда на главную
магистраль Уайзер повернет на север. Теперь он знал, где именно они
находятся - в двух милях южнее шоссе N33. Отсюда менее чем за полчаса
можно добраться до Дерри, и Ральф не сомневался, что именно туда они и
направляются.
Неожиданно он рассмеялся:
- Так вот мы где. Трое счастливых людей, совершающих дневную
прогулку.
Нет, нас четверо. Приветствую вас в чудесной стране гиперреальности,
Джо. Джо посмотрел на него, затем улыбнулся:
- Ах, так вот что это такое? - И, не дав Луизе или Ральфу шанса
ответить, добавил: - Кажется, именно так.
- Ты прочитал стихотворение? - спросил Дорренс. - Которое начинается
строкой: "Я тороплю себя ежесекундно, ежечасно - успеть бы все свершить,
что предначертано судьбой"?
Ральф, обернувшись, увидел, что Дорренс по-прежнему безмятежно
улыбается.
- Да. Послушай, Дор...
- Разве это не шедевр? Отличное стихотворение. Стивен Добинс
напоминает мне Гарта Крейна, но без излишней претенциозности. Только,
может быть, его зовут Стивен Крейн, хотя вряд ли. Конечно, здесь
отсутствует мелодичность Дилана Томаса, но разве это плохо? Современная
поэзия не музыка, она о нерве - о том, кто обладает этим качеством, а
кто нет.
- О Боже, - вздохнула Луиза, закатывая глаза.
- Возможно, если мы поднимемся на несколько уровней, он и расскажет
все необходимое, - сказал Ральф, - но ты ведь не хочешь этого, Дор?
Потому что когда ты на подъеме, время летит быстрее.
- В самую точку, - ответил Дорренс.
Впереди виднелись указатели въезда на магистраль.
- Думаю, немного позже вам с Луизой придется подняться вверх, поэтому
