направлении, но так и не узнала, что их вызвало. Потому что не могла
поднять головы, не могла встать. Должно быть, я пролежала на полу не
меньше двадцати минут, так мне было плохо. Можно, наверное, не говорить о
том, какой меня охватил страх. Я смотрела на пыль и растоптанные окурки,
думая о том, что, даже лежа, можно догадаться, где находишься. Из-за
запаха и потому, что на всех окурках следы помады. Я лежала и, наверное,
не смогла бы шевельнуться, даже если бы услышала, что Энтрегьян идет по
тротуару. Я бы лежала, пока он не приставил бы дуло к моей голове и не...
- Не надо! - У Мэри дернулась щека. - Об этом говорить незачем.
- Но я не могла не думать об этом! - прокричала Одри, и Джонни
почему-то подумал, что уловил фальшь в этой фразе. Одри с усилием взяла
себя в руки и продолжила: - Подняться меня заставили голоса. Я встала на
колени, подползла к двери. Увидела на другой стороне улицы, у "Клуба сов",
четырех человек. Двух мексиканцев, Эсколлу, он работал дробильщиком на
шахте, и его подружку. Фамилии ее я не знала, это была очень красивая
девушка, естественная блондинка. С ними была женщина, очень полная, я
никогда раньше ее не видела, и мужчина, который играл с вами в бильярд в
"Пивной пене". Том. Кажется, его звали Флип.
- Флип Морган? Вы видели Флиппера?
Одри кивнула:
- Они шли по другой стороне улицы, заглядывая в кабины машин в
поисках ключей и пытаясь открыть дверцы. Я подумала о своем автомобиле, о
том, что мы могли бы уехать вместе. Начала подниматься на ноги. Они как
раз проходили мимо переулка, разделяющего итальянский ресторан и
"Сломанный барабан", и тут из этого переулка вылетел Энтрегьян на своей
патрульной машине. Словно он специально их караулил. Вероятно, так оно и
было. Он попытался сшибить всех четверых, но, видимо, только вашего
приятеля Флипа ему удалось задавить насмерть. Остальных же едва задело.
Они схватились друг за друга и удержались на ногах. А потом побежали.
Эсколла обнимал свою девушку за талию. Она плакала, прижимая к груди
неестественно изогнутую, как бывает при переломах, руку. У другой женщины
по лицу текла кровь. Когда эта женщина услышала, что машина едет следом,
ревя двигателем, она повернулась и выставила перед собой руки, словно
надеялась остановить ее. Энтрегьян вел машину правой рукой, а сам
высунулся из окна, словно машинист. Он дважды выстрелил в женщину, а потом
ударил ее бампером и раздавил. Именно тогда я впервые увидела его и
наконец-то поняла, с кем мне придется иметь дело.
Взгляд Одри остановился на каждом присутствующем, словно она хотела
знать, какую реакцию вызвал ее рассказ. - Энтрегьян улыбался во весь рот.
Улыбался и хохотал, как ребенок, впервые попавший в Диснейленд. Он был
счастлив. Понимаете? Счастлив!
3
Одри, сжавшись в комок у двери прачечной, наблюдала, как Энтрегьян
на своей патрульной машине преследует Эсколлу и его девушку по Главной
улице. Естественно, он их догнал и раздавил точно так же, как и полную
женщину. Раздавил вместе, потому что Эсколла пытался помочь своей девушке
и они бежали бок о бок. Переехав их, Энтрегьян остановил машину и, подав
ее задним ходом, переехал лежащих вновь (ветер еще не поднялся, как
пояснила Одри, поэтому она отчетливо слышала хруст костей), потом вылез из
машины, подошел к ним, присел между ними на корточки, сначала пустил пулю
в затылок девушке Эсколлы, затем снял шляпу с головы юноши (каким-то чудом
она осталась в целости и сохранности) и выстрелил в затылок и ему.
- После этого Энтрегьян вновь надел шляпу на Эсколлу, - сказала
Одри. - Если я останусь в живых, этого мне не забыть до конца своих дней:
как он снимает с юноши шляпу, чтобы пристрелить его, а потом нахлобучивает
ее вновь. Он словно хотел показать, что понимает, как им тяжело, и не
хочет доставлять лишних неприятностей.
Энтрегьян постоял, потом повернулся на триста шестьдесят градусов и
одновременно перезарядил револьвер. Одри сказала, что он улыбался во весь
рот. Джонни знал, что она имеет в виду. Он все это видел, то ли в дурном
сне, то ли в другой жизни.
Вьетнам возвращается, подумал Джонни. Рассказ Одри о копе напомнил
ему о некоторых обкурившихся коммандос, всколыхнул в памяти некие истории,
которыми делились с ним иногда поздно ночью. О том, что творили во
вьетнамских деревнях их парни, американские парни с улыбкой до ушей. Это
Вьетнам, только и всего. Чего нам не хватает, так это транзисторного
радиоприемника, высовывающегося из чьего-то кармана, и тогдашних песен,
таких, как "Странные люди".
Но только ли Вьетнам? Внутренний голос в этом сомневался. Внутренний
голос утверждал, что здесь есть и что-то другое, не имеющее ничего общего
с воспоминаниями писателя, которого кормили сказками о войне, как какого-
то стервятника... и который в результате написал плохую книгу. Собственно,
другого и быть не могло.
Хорошо, если вьетнамские воспоминания не дают ответа на вопрос,
тогда где его искать?
- И что вы тогда сделали? - спросил Стив Одри Уайлер.
- Вернулась обратно в подсобку прачечной. А там залезла между
тумбами письменного стола, свернулась клубком и заснула. Я очень устала.
Все эти ужасы... убийства... лишили меня последних сил.
Спала я очень чутко. Продолжала все слышать. Выстрелы, взрывы, звон
бьющегося стекла, крики. Понятия не имею, что мне снилось, а что я слышала
на самом деле. Окончательно я проснулась во второй половине дня, ближе к
вечеру. Болело все тело, я подумала, что меня мучил кошмар и я все еще в
Коппер-Рэндж. Потом я открыла глаза и увидела, что лежу, свернувшись,
между тумбами стола, в нос ударил запах мыла и стирального порошка, я
поняла, что еще немного, и у меня лопнет переполненный мочевой пузырь. А
еще затекли ноги.
Я начала выбираться из-под стола, убеждая себя, что не стоит
паниковать, если я неожиданно застряну, но вдруг услышала, как кто-то
зашел в прачечную, и снова забилась под стол. Это пришел Энтрегьян. Я
узнала его по звуку шагов. Ко мне приближался мужчина в сапогах.
Он спросил: "Есть тут кто-нибудь?" - и двинулся по проходу между
стиральными машинами и сушилками. Он шел по моему следу. Я сразу поняла
причину: мои духи. Обычно я ими не пользуюсь, но я надела платье, а потому
решила и подушиться, чтобы доставить удовольствие мистеру Саймсу. - Одри
пожала плечами и добавила с раздражением: - Вы знаете, маленькие женские
хитрости.
Синтия, похоже, ничего не поняла, а Мэри кивнула.
- "Это "Опиум", - произнес Энтрегьян. - Не так ли, мисс? Это ваши
любимые духи?"
Я молчала, сжавшись в комок под столом и обхватив голову руками. А
он продолжал: "Почему бы вам не выйти? Если вы выйдете, я все сделаю
быстро. Но если мне придется вас искать, смерть будет медленной". Я уже
собралась выходить, до того он меня напугал. Я не сомневалась, что он
знает, где я, что он, как ищейка, нашел меня по запаху духов, и я решила
вылезти из-под стола и подойти к нему, чтобы он быстро отправил меня в мир
иной. Только я не смогла. Я словно превратилась в статую, лежала под
столом и думала лишь о том, как ужасно хочется писать. Потом я увидела
стул, который я выдвинула еще раньше, чтобы залезть между тумбами, и в
голове у меня мелькнула мысль: "Сейчас он увидит отодвинутый стул и
поймет, где я". А Энтрегьян уже вошел в подсобку. "Есть тут кто-нибудь? -
спросил он вновь. - Выходи. Я не причиню тебе вреда. Я лишь хочу задать
несколько вопросов о том, что здесь происходит. У нас тут серьезные
проблемы".
Одри начала дрожать. Джонни предположил, что именно так она дрожала,
забившись между тумбами и ожидая Энтрегьяна, который вот-вот подойдет к
столу, вытащит ее из убежища и убьет. Только сейчас она при этом еще и
улыбалась такой улыбкой, от которой мороз пробирает по коже.
- Сами видите, что он совсем обезумел. - Одри положила дрожащие руки
на колени и переплела пальцы. - Только что сказал, что вознаградит меня
быстрой смертью, если я сама выйду к нему, а потом заявил, что хочет лишь
задать мне несколько вопросов. Безумие. Но я сразу поверила и первому, и
второму. Так кто из нас безумнее? А? Кто безумнее?
Энтрегьян вошел в подсобку. Думаю, на пару шагов, не больше. Его
тень легла на стол и за него. Помнится, я еще подумала, что у тени есть
глаза и уж они-то точно меня увидят. Стоял он долго. Я слышала его
дыхание. Потом бросил: "Твою мать" - и ушел. Минуту спустя я услышала, как
открылась и хлопнула дверь на улицу. Поначалу я решила, что это ловушка.
Энтрегьяна я буквально видела, причем так же отчетливо, как сейчас вижу
вас. Вот он открывает и закрывает дверь, а сам отступает в сторону с
револьвером наготове, застывает около автомата, продающего кусочки мыла, и
ждет, когда я начну подавать признаки жизни. И знаете, что я вам скажу? Я
нисколько не сомневалась, что он стоит у двери, даже когда взревел
двигатель патрульной машины и коп умчался прочь в поисках других жертв.
Думаю, я бы так и осталась под столом, но теперь уж я точно знала, что
надую в штаны, если сейчас же не побегу в туалет. А вот этого мне совсем
не хотелось. Ни в коем разе. Если уж Энтрегьян унюхал мои духи, то запах
свежей мочи точно приведет его ко мне. Короче, я выползла из-под стола и
поплелась в туалет, подволакивая ноги, словно старуха.
И хотя она говорила еще минут десять, Джонни подумал, что именно на
этом закончилась история Одри Уайлер, на ее долгом пути в туалет с твердым
намерением отлить в унитаз, а не в трусы. Автомобиль стоял неподалеку,
ключи лежали в кармане, но с тем же успехом Одри могла находиться не на
Главной улице, а на Луне. Несколько раз Одри выходила из подсобки в
прачечную (Джонни не сомневался, что даже для этого ей приходилось
собирать всю свою волю в кулак), но не дальше. Она была на грани нервного
срыва. Когда сводящие с ума выстрелы и рев мотора на какое-то время
прекращались, Одри, конечно, подумывала о том, чтобы прыгнуть в машину и
укатить прочь, но всякий раз перед ее мысленным взором возникал образ
догоняющей ее патрульной машины, которая прижимает ее к обочине и
заставляет остановиться. А потом Энтрегьян вытаскивает ее из кабины и
выстрелом сносит полголовы. Опять же, сказала им Одри, она рассчитывала,
что помощь придет. Должна прийти. Да, Безнадега расположена в стороне от
основного шоссе, но не так уж далеко. И дело шло к открытию шахты, поэтому
в город постоянно кто-то приезжал.
И какие-то люди действительно приехали, рассказывала она. Примерно в
пять часов мимо прачечной прокатил грузовик "Федерал экспресс" [крупнейшая
частная почтовая служба срочной доставки.], потом пикап департамента
электроснабжения округа Уискофф. До Одри донеслась музыка, гремящая в
кабине пикапа. А вот рева двигателя патрульной машины она не слышала,
однако через пять минут после того, как пикап проехал мимо прачечной,
загремели выстрелы и пронзительно, словно девушка, закричал мужчина: "Нет!
Нет!"
Затем наступила бесконечная ночь. Одри хотела убежать, но не
решалась высунуть носа на улицу, питалась бутербродами, которые выдавал
автомат, стоявший в ряду сушилок, и запивала их водой из-под крана в
раковине туалета. Наступил следующий день, а Энтрегьян все кружил по
городу.
Одри, по ее словам, понятия не имела, что он привозит людей в город
и сажает за решетку. Она все строила планы побега, но в каждом находила
серьезные недостатки. В конце концов прачечная стала ей домом... здесь она
