красивым русского типа лицом.
- Будет с тебя. На все идешь.
- Давай карту!
- Изволь...
- Купи себе!
- У меня только пять очков! - сосчитал Кравер, передавая колоду.
Ковригин потянул к себе кучу смятых кредитных билетов.
- Жаль, мало ты ставил! - пробормотал он.
- Небось Кравер знает, когда ему поставить.
- Верхним чутьем берет! - отозвался один из игроков, богатый
прасол-гуртовщик, страстный любитель карт.
- Верно говоришь, Саша, - хлопнул его по плечу Ковригин. - Нако тебе
тот же куш.
- Катеньку, значит! Сыпь.
Карта была бита.
Протянув три карты и сняв рублей около 700, Ковригин весело крикнул:
- Будет с меня! Мало-мало ладно: а по сему случаю идем господа,
выпьем.
- Следует во благовремение!
Застучали отодвигаемые стулья... Игроки направились к столу
пропустить по рюмочке.
- Вот, господа, рекомендую вам попробовать этой настоечки, - хозяин
указал на графинчик, наполненный темно-зеленой жидкостью, - на сорока
травах настоена.
- Ну, что касается меня, то я предпочту выпить коньяку - заметил
Кравер, отрезая кусочек лимона.
- Давай-ка сюда - попробую, - потянулся к зеленому графину один из
гостей, юркий подвижной старикашка, с лицом румяным, как маринованная
вишня, с волосами, белыми, как снег.
Он выпил рюмку и закашлялся.
- Не настойка, а яд!
- На голом спирту ведь настояна! - пояснил хозяин.
- Ну-с, давайте продолжать! Время - деньги...
- Еще по одной, господа, - угощал Ковригин.
Вновь выпили и закусили.
- Что-то долго не возвращается Сергей Николаевич из города, - сказал
Ковригин, когда они вновь уселись за игорный стол.
Кравер усмехнулся.
- Должно быть, незачем.
- Как, то есть, незачем? - переспросил Ковригин, тасуя карты.
- Денег нет! - кратко ответил Кравер и щелкнул портсигаром, доставая
папиросу.
- Действительно, бедняга проигрался здорово! Одному тебе, Рудольф
Карлыч, за эти три дня он тысяч пять проиграл!
- Около того, - процедил сквозь зубы Кравер.
Речь шла о Сергее Николаевиче Загорском, в доме которого нашел себе
временный приют Сенька Козырь. Загорский большой приятель и компаньон
Ковригина, как по охоте, так и по картам, был приглашен последним, в числе
прочих гостей на заимку.
Спустив в два вечера все имевшиеся при нем деньги, Загорский уехал в
Томск за резервом...
- Утром, надо быть, приедет! - высказал свое предположение Ковригин.
Игра продолжалась.
Часовая стрелка на больших стенных часах показывала уже половину
первого, когда хозяин, спохватившись, оторвался от карт и посмотрев на
часы, заметил:
- Ого, здорово мы заигрались: пора ужинать!
В это время, где-то в дальних комнатах раздался треск - точно ломали
двери. Игроки недоумевающе подняли головы.
- Что это там такое! - поднялся Ковригин.
Не успел он сделать и двух шагов, как на пороге показалась чья-то
темная фигура.
- Руки вверх! - прогремел грозный окрик.
Присутствующие онемели от испуга и удивления. В комнату вбежало
четыре вооруженных незнакомца. Трое из них молча вскинули на прицел свои
винтовки, направив дула на растерявшихся игроков. Четвертый, с черной
маской на лице и с револьвером в правой руке, еще раз крикнул.
- Руки вверх! Ни с места!
Шесть пар трясущихся от волнения рук послушно поднялись кверху.
- Предупреждаю вас, господа, - внушительным тоном заговорил человек в
маске, - что достаточно одной попытки к сопротивлению - и все вы будете
мертвы.
Ни Ковригин, ни его гости не пробовали протестовать. Вид ружейных
дул, мрачные неподвижные фигуры бандитов, - все это нагоняло ужас...
- Мы возьмем только ваши деньги! - продолжал человек в маске.
27. ПОД УГРОЗОЙ СМЕРТИ
- Пронеси, господи, и помилуй! - шептал Ковригин побелевшими от
страха губами...
Человек в маске подошел к столу и, неторопливо начал забирать
разбросанные по нему деньги.
- Триста, четыреста рублей! - хладнокровно считал он, - семьсот,
тысяча, сто! Игра у вас, господа, шла, очевидно, серьезная!
В это время, один из игроков, желая изменить позу, опустился на стул.
Это неосторожное движение едва не стоило ему жизни: один из разбойников
готовился уже спустить курок, но предводитель своевременно остановил его.
- Стой!.. Стрелять не нужно... Сопротивление никто не оказывает.
Гробовая тишина стояла в комнате. Можно было уловить, как сильно
бились сердца захваченных врасплох игроков. Забрав со стола деньги,
замаскированный атаман подошел к их владельцам.
- Теперь, господа, - начал он, я должен обыскать ваши карманы. Стойте
и не шевелитесь, иначе пуля в лоб! Обыскивайте.
Карманы как самого хозяина, так и его гостей, были вывернуты
наизнанку. Содержимое кошельков и бумажников перешло в объемистую сумку,
висевшую через плечо атамана.
Обыск был закончен.
В конце его разыгрался такой инцидент:
- Расстегните ворот вашей рубашки, - предложил Краверу человек в
маске, после того, как бумажник Рудольфа Карловича был опустошен самым
безжалостным образом.
- За-зачем! Зачем это! - испуганно протестовал Кравер.
- Я вам приказываю!
Холодная сталь револьвера зловеще блеснула перед глазами Кравера...
Волей-неволей он должен был повиноваться. Дрожащие руки не сразу
смогли расстегнуть запонки.
- Ну-ну, поживее! - безжалостно торопил его атаман.
Наконец, манишка была сброшена, ворот нижней сорочки расстегнут.
- Что это у вас на шее? - показал атаман рукой на продолговатый пакет
из лосиной кожи, висевший на шее Рудольфа Карловича.
- Это... Это ладанка...
- Что вы в ней храните?
Кравер, молча, моргал глазами.
- Отвечайте на мой вопрос!
- Это симпатическое средство от лихорадки, - с отчаянием погибающего
выпалил Кравер.
Человек в маске иронически усмехнулся.
- Гм, средство от лихорадки... интересно. Покажите-ка ваше средство!
Бедняга молча повиновался и, отстегнув заветную ладанку, подал ее
атаману.
- Посмотрим, что за средство, - насмешливо продолжал тот, отстегивая
пуговку на внутренней стороне ладанки. - Ого, средство действительно
недурно! - воскликнул атаман, вынимая из ладанки толстую пачку сторублевых
бумажек. - Да и недешево оно стоит - целых шесть тысяч, - заключил атаман,
пересчитав деньги.
Ах, черт! - подумал Ковригин, - где он деньги носил! Это те, надо
полагать, деньги, которые он у Загорского выиграл!..
- Эй, ребята, давайте сюда веревки! - крикнул атаман, обращаясь к
своим помощникам.
Один из разбойников молча исполнил приказание. Он принес из прихожей
целый пук английской бечевы.
- Простите, господа, - обратился атаман к своим пленникам, - я должен
подвергнуть вас неприятной операции: связать вам руки и ноги. Это
необходимо в интересах нашей безопасности! Вам придется потерпеть немного.
Утром, вероятно, вы сумеете так или иначе выбраться.
Ковригин и его гости облегченно вздохнули, поняв, что жизни их не
грозит опасность.
- Рыжий, - отдал приказание атаман, указывая рукой на веревку, -
действуй.
Разбойник положил на стул свой винчестер и быстро приступил к
исполнению приказанного.
- Живо, живо, - торопил его атаман, в котором наши читатели без
сомнения узнали Сашку Пройди-света.
Минут через 15 на полу комнаты неподвижно лежали шесть человек,
крепко окутанных по рукам и ногам.
- Ну-с! Наше дело сделано. До приятного свидания, господа! Не советую
вам звать на помощь: зря только кричать будете.
- Идем, ребята!
Шайка быстро и бесшумно удалилась из комнаты. Связанные игроки жадно
ловили удаляющиеся шаги разбойников.
Все тише и дальше...
Вот наконец, совсем замолкли, очевидно, грабители покинули дом.
Из прихожей по полу тянуло холодом: дверь на улицу осталась
незакрытой.
Сильно запахло керосином - догорали лампы.
- Господи боже мой! Мать пресвятая богородица! Заступница! -
пробормотал один из гостей - седенький старикашка, приходя мало-помалу в
себя. - Приведет-ли бог утро видеть!
- Ну, заскулил! - сердито оборвал его Ковригин. - Жив, ведь остался,
так и лежи!
- Лежи! - грозно огрызнулся Кравер, делая усилие перевернуться на
другой бок. - Хозяин! Дом свой как охраняешь! Пришли, как кур передавили!
Где у тебя караульный был, где прислуга!
- Ума не приложу, - кряхтел Ковригин, - стало быть, они и караульного
и дворню всю связали. Диво. Как собаки не лаяли!..
- Кто-то развязывать нас будет...
- Ох, батюшки, ломит меня всего: так скрутили, злодеи!..
Медленно тянулось время; казалось, что ночи не будет конца...
28. НОВЫЕ ПЛАНЫ
Два дня спустя после событий, описанных в предыдущей главе, Сергей
Николаевич Загорский расхаживал по своему кабинету о чем-то сосредоточенно
думал...
Ярко пылал камин.
За ночь в городе выпал первый снег и от этого в комнате было светлее
обычного. На мебели были беспорядочно разбросаны предметы мужского
туалета. На письменном столе, рядом с патронташем, стоял наполовину
отпитый и остывший уже стакан кофе.
Загорский ожесточенно курил и насвистывал сквозь зубы какой-то мотив,
что служило у него выражением внутреннего недовольства.
Вчера он проиграл в клубе более трех тысяч рублей. Карта упорно не
шла к нему... Всякий большой проигрыш действовал на Загорского
раздражающим образом: он злился и на себя, и на счастливых партнеров.
Не веселые размышления Загорского были прерваны стуком в дверь.
- Кто там? - окликнул Загорский, останавливаясь среди комнаты.
Вошел Иван Панфилыч.
- Письмо вам, сударь! - протянул он конверт.
- Хорошо; ступай!
- Там посланный ответа дожидает...
Загорский нервно разорвал конверт.
Письмо было от Кравера, который приглашал его сегодня к двенадцати
часам дня, заехать в "Европу": поговорить об одном деле и кстати
позавтракать.
- Скажи посыльному, что я буду.
Иван Панфилович вышел из комнаты, Загорский посмотрел на бронзовый
будильник, стоящий на письменном столе. Стрелки показывали половину
двенадцатого.
Надо одеваться - решил Загорский и не теряя времени приступил к
туалету. Помощи прислуги он не переносил...
Одевался он быстро и ловко. Минут через 15, облаченный в черную пару,
плотно облегающую его стройную фигуру, освежив лицо одеколоном, Сергей
Николаевич вышел из кабинета.
- Я ухожу! - бросил Панфилычу, ожидавшему его приказаний.
На улице было довольно свежо, но Загорский в своем дорогом пальто на
скунсовом меху не чувствовал холода.
Выездных лошадей он не держал, находя для себя неудобным возиться с
конюшней.
В те дни, когда он жил в Томске, у него был нанят извозчик-лихач,
который подавал экипаж к десяти часам утра.
Так и теперь: у ворот дома Загорского стояли легкие щегольские сани
под медвежьим пологом. При виде Загорского, выходящего из калитки,
извозчик зашевелился на сидении и приветствовал барина, снимая шапку.
- С санным путем вас!
- Да... это хорошо. Надоела уже бездорожица.
- Куда прикажете? - пошевелил извозчик вожжами.
- В "Европу".
- Слушаюсь.
Темно-серый иноходец плавно взял с места и понесся по улице, далеко
отбрасывая копытами комки свежего липкого снега...
На почтамтской царило оживление: взад и вперед сновали экипажи.
Томичи, обреченные по воле судеб, целую осень тонуть в грязи, спешили
воспользоваться первопутком...
