значилось на заржавелой доске над воротами, "действительному статскому
советнику Николаю Артемьевичу Загорскому", занимавшему в свое время весьма
видное положение среди губернской администрации. Старик Загорский умер лет
десять тому назад. Умер вдовцом; единственный его сын, привезенный в
столицу еще двенадцатилетним мальчиком, по окончании пажеского корпуса,
жил за границей, имея место атташе при одном русском посольстве. Получив
от душеприказчика покойного известие о смерти отца, Сергей Николаевич, так
звали молодого Загорского, не особенно торопился с приездом на родину.
Только год спустя после кончины отца, он вернулся в Томск. Устроив дела по
введению в права наследства, сделав несколько полуофициальных визитов
видным представителям местного общества, очаровав их всех своими
изысканными манерами и чистейшим французским прононсом, Сергей Николаевич
заперся в своем большом старом доме и повел странный образ жизни. Его
поведение считали странным, во-первых потому, что он не стал завязывать
более тесные знакомства в том обществе, к которому принадлежал по своему
происхождению и образованию, а во-вторых и главным образом, потому что
избегал томский бомонд. Сергей Николаевич зачастую появлялся то в клубе,
то в лучших ресторанах города, окруженный разношерстной толпой
прихлебателей. После покойного Николая Артемьевича, кроме дома, оставалось
порядочное состояние - тысяч около восьмидесяти процентными бумагами.
Молодой Загорский вел большую игру в клубе, проигрывал и выигрывал весьма
крупную сумму.
Одним из самых близких приятелей его по зеленому полю был некто
Кравер - инородец, профессиональный игрок, пользующийся далеко не лестной
репутацией. Такое знакомство не могло, конечно, не уронить молодого
Загорского во мнении томского общества. В описываемое нами время Сергею
Николаевичу было тридцать с лишком лет. Но тот, кто встретился бы с ним,
не зная его возраста, счел бы его за двадцатилетнего юношу: так
неподдельно свеж был его румянец на щеках, так звучен и молод его голос,
так стройна и крепка фигура. Казалось, что ни бессонные ночи, проведенные
за картами, ни кутежи с невероятным количеством поглощенных напитков, -
ничто не наложило свою печать на свежем и чистом лице Сергея Николаевича.
Объяснение этому можно было найти, пожалуй в страсти, а именно - в его
любви к охоте. Он привез с собой из России целый арсенал дорогого оружия,
выписывал охотничьи журналы, завел тесное знакомство с двумя-тремя
немвродами из томских старожилов и зачастую исчезал из города на целые
недели, уезжая куда-нибудь в окрестную тайгу. Три великолепные медвежьи
шкуры, развешанные по стенам его кабинета, были трофеями таких экспедиций.
Те, кому приходилось охотиться вместе с Сергеем Николаевичем, удивлялись
его хладнокровию, не оставлявшего его ни на минуту.
- Вам, батенька мой, удивляться надо, где это смелости да выдержки
такой набрались! Жили вы все время в столице, да за границей. О тайге
только понаслышке знали. А приехали к нам медведей щелкать, как заправский
сибиряк: глазом не моргнете! - говаривал, бывало, Сергею Николаевичу один
из его постоянных спутников по охоте, опытный медвежатник. Сергей
Николаевич на эти похвалы только улыбался и просто говорил:
- Что медведи, я мечтаю о более крупной дичи, о львах например.
За последние два-три года Сергей Николаевич еще больше ушел в свою
замкнутую жизнь, стал все реже появляться в клубе, что дало повод злым
языкам говорить о полном истощении отцовского капитала; даже его частые
отлучки на охоту приняли иной характер; он уезжал теперь почти всегда
один. В его отсутствие дом охранял знакомый уже нам Иван Панфилыч, старый
верный слуга Загорских, вывезенный покойным Николаем Артемьевичем еще из
России. Весь штат прислуги ограничивался этим стариком и глухонемым
Митькой. Больше в доме никого не было.
14. ПРИШЕЙ ЕГО
В тот же момент обе половинки двери распахнулись и на пороге
показался Сашка Пройди-свет, одетый на этот раз не оборванцем, а в темное
теплое пальто, сапоги с набором и темно-синий суконный картуз. Сзади его
виднелись фигура широкоплечего мужчины, громадного роста, с угрюмым, почти
свирепым выражением лица. По своему костюму, широкой однорядке и плисовым
шароварам, он походил на ломового извозчика. Окинув взглядом
присутствующих, Пройди-свет узнал двух-трех знакомых и поздоровался с
ними.
- Господам хорошим мое почтение!
- Сашка! Откуда ты! Сколько лет, сколько зим! - приветствовали его
товарищи. - Садись, брат, с нами: выпьем на радостном свидании!
По радушному искреннему тону этих слов с которыми встретили здесь
Александра, было видно, что последний пользовался громкой популярностью в
широких слоях темного мира.
- Спасибо, господа, за приглашение, но разделить сейчас вашу компанию
я не могу: мне нужно потолковать с человеком, - и Александр указал на
своего спутника, - будет еще время погулять вместе, не на один ведь день я
в Томске.
- Ну, хорошо, хорошо! Толкуйте себе, мы вам не помешаем, - отозвался
один из Федькиной компании...
Все они принялись вновь пить, не обращая уже никакого внимания на
пришедших.
Александр и его мрачный товарищ заняли столик в отдаленном углу
комнаты, спросили себе пару пива и заговорили себе вполголоса.
Залетный в свою очередь всматривался с любопытством в Сашку
Пройди-свет. Ему приходилось не раз слышать всевозможные рассказы про
подвиги этого трущобного героя, видеть же его до настоящего времени не
приходилось.
Н-да, парень должно быть, ловкий: очка не пронесет! - подумал
Залетный, оживляя в своей памяти некоторые эпизоды из прошлой жизни Сашки
Пройди-свет.
- "Чиновник", а ты что же, выпьем! - протянули Залетному стакан пива.
Он машинально взял его.
- Выпьем! Отчего же не выпить! Вот что я хотел спросить вас, ребята,
- вернулся Залетный к своим словам, прерванным словами Александра. - Не
был ли кто из вас на днях у Егорина? Дома он или уехал? Дельце у меня до
него есть!
Сухощавый парень, тот, что был трезвее остальных, подумал немного и
ответил.
- Должно быть дома... Вчера вот еще Федька, что-то такое болтал про
Егорина, стало быть виделся с ним недавно.
- Что болтал, говоришь! - деланно равнодушным тоном переспросил
Залетный, смутно чувствуя, что неожиданный загул Федьки и его болтовня об
Егорине имеют некоторую связь.
Не один Залетный нетерпеливо ожидал ответа поясняющего, что именно
болтал Федька, спящий теперь сном праведника - в темном углу, где сидел
Александр, тоже насторожили внимание.
- Слышишь, - толкнул Сашка мрачного верзилу.
Тот молча кивнул головой.
- Нешто разберешь, что пьяный говорит, - спокойно ответил парень,
чиркая спичкой, - много он вчера тут звонил... Про Егорина поминал, будто
его кто-то и в чем-то нагнул. "Нашла" - говорит, - "коса на камень." А по
какому делу, неизвестно, значит.
- Вот уж подлинно говорится, что на ловца и зверь бежит, - внутренне
обрадовался Залетный, но не подавая вида, равнодушно поддакнул:
- Ну, разумеется, пьяный иной раз такую чушь городит, что и сам после
не помнит!
- Позвольте, господа, прикурить. Спички у меня вышли... - подошел к
столу Александр и, наклонясь прикурить, искоса бросил взгляд на спящего
Федьку. Никто не обратил внимания на этот маневр. Закурив, Александр,
снова отошел и сел за свой столик.
Залетный некоторое время молча соображал:
- Ну, теперь не надо упускать Федьку из виду! Лишь бы за нитку
поймать, а клубок поймать можно и потом...
- А, что, ребята, - заговорил Залетный, - не разбудить ли нам его:
чай выспался... Он нас угощает, значит, хозяин, а мы его гости. А разве
весело гостям сидеть, когда хозяин спит!
- Верно! Разбудить надо!..
Но разбудить Федьку было не так-то просто. Насилу-то его раскачали...
Он приподнял голову, тупо уставился на бутылки и молчал, видимо, стараясь
взять себя в руки.
- Феденька, друг любезный, - похлопал его по плечу Залетный, -
очнись, будь молодцом! Мы ведь пришли сюда смотреть на хозяина, а вино не
прокисло ли оно!
- Выставляй, Федька, еще дюжину пива! Пьяным голосом заорал
растрепанный субъект в поношенной визитке из-под которой виднелась манишка
далеко не первой чистоты. До этого времени он молчал, пил и тоже клевал
носом.
- Да, пивка-то тоже надо взять! Раскошеливайся, Федя! - поддержали
остальные собутыльники.
- Пива! Сколько хошь! Требуйте в мою голову! - стукнул кулаком по
столу Федька, бессмысленно вращая глазами.
- Вот, сразу видно гулевана! Люблю за ухватку, ай да Федька!
- Хозяин, пива нам дюжину, пильзенского...
Сашка вернулся к столу, прошептал:
- Продал, сволочь...
Они чокнулись стаканами. Когда в комнате поднялся шум вызванный
появлением буфетчика, несшего пиво, Сашка молча кивнул своему товарищу и
они вышли, не попрощавшись ни с кем.
Бросив на стойку два гривенника Александр и его спутник вышли на
крыльцо.
- Утром ты приходи на условленное место: надо мне будет, а сегодня
последи за Федькой, надо его будет...
- Што?
- А, собаке - собачья смерть! Пришей его! - кратко отрезал Александр.
- Ладно...
- Ну, ступай теперь - гляди в оба глаза за Федькой. Да, смотри,
действуй осторожно!
Они расстались.
Вернемся теперь к веселой компании, пирующей в задней комнате
трактира, у Никитки Рыжего. Поданная дюжина пива была раскупорена, стаканы
наполнены.
- За здоровье пленных и военных, - пояснил Залетный невольно входя в
роль прихлебателя-шута.
- Пейте, ребята, пейте! - угощал Федька, - пейте, денег у нас много!
- Еще бы, у такого молодца, да чтобы денег не было!
- Все пропьем, снова достанем! - хвастал Федька, не подозревая, что
неумолимая смерть, в образе мрачного, широкоплечего детины, сидящего в
первой комнате трактира, зорко стережет его...
15. СЕНЬКА-КОЗЫРЬ В РАБОТЕ
Прошло около недели с того времени, когда Сенька Козырь поселился в
доме Загорского... Жилось ему здесь недурно. Еды было вдоволь и, кроме
того, старик-дворник не скупился на "монопольку". Одно только не нравилось
Козырю - это необходимость постоянно сидеть дома в обществе глухонемого
Митьки или сердитого неразговорчивого Панфилыча. "Пусть, - думал Козырь, -
проживу себе немного, посмотрю, что будет дальше. Не зря же он меня сюда
призвал. Видно, дело какое смекает."
Спал Козырь на кухне, на широких полатях с Митькой. Панфилыч ночевал
в барских комнатах. О Загорском не было ничего слышно.
- Должно, далеко уехали охотиться! - говорил Панфилыч, отвечая на
вопросы Козыря. - Да тебе-то что! Придет дело - спросят!
К концу недели появился Сашка Пройди-свет. Он появился на этот раз в
роли легкового извозчика.
- Отворяй, старина, ворота!
- Гости приехали! - весело крикнул он вышедшему на звонок Панфилычу.
Старые заржавевшие петли ворот заскрипели и на двор выехала рессорная
крытая пролетка запряженная парой.
Александр, в извозчичьем армяке, с лихо заломленным картузом,
подмигнул встретившим его на дворе Козырю и глухонемому.
- Подъехали с подгорелым солодом! Гы, гы, - захохотал Митька.
- Отворяй каретник, дед!
Панфилыч не спеша запер ворота и поплелся в дом за ключами.
- Ну, как ты живешь, приятель! Не соскучился! - обратился Александр к
Козырю.
Тот смотрел во все глаза на новое превращение Александра и старался
