потребление являются единственными raison d'etre для занятости, нет ничего
парадоксального в выводе о том, что уменьшение склонности к потреблению
оказывает cet. par. депрессивное влияние на занятость.
Затруднение вызвано, следовательно, тем, что акт сбережения подразумевает
не замещение нынешнего потребления каким-либо другим добавочным
потреблением, подготовка которого требует такой же экономической активности
в настоящем, какая потребовалась бы в связи с нынешним потреблением,
соответствующим по ценности сбереженной сумме, а стремление к "богатству"
как таковому, т. е. возможности потреблять неопределенные предметы в
неопределенные моменты времени. Абсурдное, хотя чуть ли не всеобщее мнение,
будто акт индивидуального сбережения - это такое же благо для эффективного
спроса, как и акт индивидуального потребления, выросло на почве заблуждения,
в сравнении с этим мнением более правдоподобного, будто растущее желание
обладать богатством - это в общем то же самое, что и растущее желание
инвестировать, и что оно поэтому создает путем повышения спроса на объекты
прибыльного помещения капитала стимулы к их расширению. Выходит, таким
образом, будто индивидуальное сбережение в такой же степени содействует
текущим инвестициям, в какой оно уменьшает нынешнее потребление.
Это заблуждение из разряда тех, с которыми труднее всего расстаться. Оно
порождается убеждением, будто владельцу богатства нужно капитальное
имущество как таковое, тогда как его в действительности интересует ожидаемый
доход от этого имущества. Ожидаемый же доход целиком зависит от
предполагаемого в будущем эффективного спроса в его отношении к будущим
условиям предложения. Поэтому, если акт сбережения никак не повышает
ожидаемый доход, он и не будет стимулировать инвестиции. Кроме того, чтобы
индивидуальный сберегатель достиг своей желаемой цели стать владельцем
богатства, не обязательно требуется, чтобы было произведено новое
капитальное имущество. Сам по себе акт сбережения со стороны одного лица,
будучи, как мы показали выше, двусторонней трансакцией, вынуждает кого-то
другого передать этому лицу известный предмет богатства, старый или новый.
Каждый акт сбережения влечет за собой неизбежную "вынужденную" передачу
богатства тому, кто сберегает, хотя он в свою очередь может пострадать от
сбережений других. Эти передачи богатства не требуют создания нового
богатства - на деле, как мы видели, они могут даже активно препятствовать
этому. Создание нового богатства целиком зависит от того, достигнет ли
приносимый ожидаемый доход определенного уровня, устанавливаемого текущей
нормой процента. Ожидаемый доход от предельной новой инвестиции не может
возрасти только потому, что некто желает увеличить свое богатство,- ведь она
зависит от предполагаемого спроса на определенные предметы в определенное
время.
Мы не уйдем от этого вывода и рассуждая следующим образом. Что интересует
собственника богатства, так это не какой-то данный ожидаемый доход, а
наивысший из доступных ожидаемых доходов, так что усиление желания владеть
богатством понижает тот ожидаемый доход, которым придется удовлетвориться
новым инвесторам. Но в этом рассуждении упускается из виду то
обстоятельство, что для владельца реального капитального имущества всегда
есть альтернатива - владеть вместо него деньгами или долговыми
обязательствами. Поэтому минимальный ожидаемый доход, которым придется
удовлетвориться новым инвесторам, не может упасть ниже того уровня, который
установлен текущей нормой процента. А текущая норма процента зависит, как мы
уже видели, не от силы желания обладать им в ликвидной и неликвидной формах,
и от того, в каком соотношении друг к другу находятся предложения богатства
в той и другой формах. Если читателю еще не все ясно, пусть он спросит себя,
почему сумма, которую при существующей норме процента желают сохранить в
ликвидной форме, должна уменьшиться из-за нового акта сбережения (количество
денег неизменно).
Некоторые, еще более сложные затруднения, которые могут возникнуть при
попытке проникнуть еще глубже во все эти "почему" и "отчего", будут
рассмотрены в следующей главе.
II
О капитале гораздо лучше говорить, что он приносит на протяжении своей
жизни доход своей первоначальной ценности, чем называть его
производительным. Единственная причина, почему тот или иной вид капитала
дает возможность получать в течение срока его службы доход, превышающий по
своей общей величине его первоначальную цену предложения, заключается в том,
что он является редкостью. Редким же он остается вследствие конкуренции со
стороны процента на деньги. Если капитал становится менее редким, указанная
выгода уменьшится, хотя капитал и не станет менее производительным, по
крайней мере в техническом смысле.
Поэтому мне близка доклассическая доктрина, согласно которой все
производится трудом* при помощи того, что было принято называть мастерством,
а теперь именуют технологией, и природных ресурсов, свободных от ренты или
облагаемых ею в соответствии с их редкостью или изобилием. Предпочтительнее
рассматривать труд, включая, конечно, личные услуги предпринимателя и его
помощников, как единственный фактор производства, действующий при наличии
технологии, природных ресурсов, производственного оборудования и
эффективного спроса. Этим отчасти объясняется, почему мы смогли принять
единицу труда в качестве единственной физической единицы, необходимой в
нашей системе, наряду с единицами денег и времени.
Верно, что некоторые продолжительные и окольные процессы технически
эффективны. Но так же обстоит дело и с некоторыми непродолжительными
процессами. Продолжительные процессы технически эффективны не потому, что
они длятся долго. Некоторые продолжительные процессы - вероятно, даже
большинство - должны быть технически весьма неэффективными, если учесть
порчу и износ с течением времени (102) . При данных ресурсах рабочей силы
существует определенная количественная граница, в которой труд,
материализованный в "окольных" процессах, может быть с выгодой использован.
Независимо от прочих соображений должна существовать надлежащая пропорция
между количеством труда, занятого в производстве машин, и количеством труда,
занятого в их эксплуатации. Применяемые процессы могут становиться все более
и более "окольными", но получаемая в конечном счете ценность не будет от
этого бесконечно расти по отношению к затрачиваемому труду, даже если
техническая эффективность этих процессов продолжает увеличиваться. Лишь в
том случае, если желание отсрочить потребление достаточно сильно, чтобы
вызвать ситуацию, при которой объем инвестиций, необходимый для обеспечения
полной занятости, окажется настолько большим, что предельная эффективность
капитала будет отрицательной величиной,- тогда действительно процесс был бы
более выгодным просто в силу своей продолжительности. В этом случае мы
использовали бы и технически неэффективные процессы, лишь бы только они были
достаточно продолжительными, чтобы выгода от отсрочки выпуска продукции
превышала эту эффективность. Мы столкнулись бы тогда с ситуацией, при
которой непродолжительные процессы следовало бы сохранять достаточно
редкими, чтобы их техническая эффективность превышала невыгоды скоротечности
производственного цикла. Правильная теория должна быть поэтому обратимой,
чтобы сохранить свои выводы и тогда, когда предельная эффективность
соответствует положительной норме процента, и тогда, когда она соответствует
отрицательной норме процента. По моему мнению, только теория редкости, как
она очерчена выше, пригодна для этого.
Помимо сказанного, имеются всякого рода причины, по которым различные
виды услуг и оборудования являются редкими и потому более дорогими по
сравнению с трудом, затраченным на них. К примеру, работа в обстановке
зловония требует повышенного вознаграждения, потому что иначе в такой
обстановке никто не станет работать. То же относится и к опасным работам. Но
мы ведь не выдумываем теорию производительности зловонных и опасных
процессов как таковых. Короче говоря, не всякая работа выполняется в
одинаково приятной обстановке, и условия равновесия требуют, чтобы предметы,
производимые при менее благоприятных обстоятельствах (характеризуемых,
например, зловонием, опасностью или длительным производственным циклом),
оставались достаточно редкими и тем самым более дорогими. Но если затяжка
времени становится благоприятным сопутствующим обстоятельством - что вполне
возможно и уже характерно для поведения многих людей,- тогда, как я говорил
выше, именно непродолжительные процессы должны поддерживаться достаточно
редкими.
При данной оптимальной величине "окольности" мы, конечно, выберем
наиболее эффективные процессы из тех, которые могут уложиться в рамки этой
общей величины. Но она сама в свою очередь должна быть такой, чтобы
обеспечить как раз к нужному времени удовлетворение той части
потребительского спроса, которую желательно отсрочить. Иными словами, в
оптимальных условиях производство должно быть так организовано, чтобы оно
было наиболее эффективно и притом обеспечивало бы нужный выпуск именно к тем
моментам времени, когда, как ожидается, потребительский спрос вступит в
силу. Нет смысла производить для поставки в другое время, если даже путем
изменения срока поставки можно увеличить выпуск в натуральном выражении, за
исключением разве что случая, когда, так сказать, перспектива более обильной
пищи побудит потребителя приблизить или отодвинуть час обеда. Если же
ожидается, что потребитель, разузнав о всех вариантах меню, которые
предложат ему в зависимости от времени обеда, выберет вариант,
соответствующий 8 часам вечера, тогда дело повара - приготовить наилучший
обед к данному часу (хотя, если бы время не имело значения и единственная
задача повара заключалась в приготовлении наилучшего обеда, ему, быть может,
было бы удобнее приготовить его к другому часу). В некоторых фазах
общественного процесса вполне возможно, что мы получили бы лучшую пищу, если
бы обедали попозже. Однако равным образом возможно и то, что в других фазах
мы получили бы лучшую пищу, если бы обедали раньше. Как было уже сказано,
наша теория должна быть одинаково применимой к обоим случаям.
При норме процента, равной нулю, для каждого определенного предмета
существовал бы оптимальный промежуток времени между средней датой запуска в
производство и датой потребления - такой промежуток, при котором издержки на
труд были бы для него минимальными. Менее продолжительный производственный
процесс оказался бы технически менее эффективным, но и более продолжительный
процесс был бы также менее эффективен из-за складских расходов и порчи
продукции. Но если норма процента выше нуля, вводится еще один элемент
издержек, возрастающий вместе с продолжительностью процесса, так что
оптимальный промежуток времени сократится. Текущий объем запускаемой в
производство продукции, предназначенной для последующих поставок, должен
будет при этом уменьшиться до такого уровня, при котором возросшая в
результате этого цена окажется достаточной, чтобы покрыть повышенные
издержки - повышенные как вследствие начисления процентов, так и вследствие
пониженной эффективности менее продолжительного метода производства. Если же
норма процента падает ниже нуля (предполагая, что это осуществимо), имеет
