время Карл и студент молча смотрели друг на друга. Студент с улыбкой кивнул
и потер рукой уставшие глаза.
- Ну что, вы все еще не намерены идти спать? - спросил он затем. - Мне
опять пора заниматься. Взгляните, сколько мне еще нужно проработать. - И он
быстро перелистал полкниги, чтобы дать Карлу представление о работе, которая
его ожидает.
- В таком случае покойной ночи, - сказал Карл и поклонился.
- Заходите как-нибудь сюда к нам, - сказал студент, опять усевшийся за
стол, - конечно, если будет охота. Здесь вы всегда найдете большую компанию.
С девяти до десяти вечера у меня тоже найдется для вас время.
- Значит, вы советуете мне остаться у Деламарша?
- Обязательно, - сказал студент и тут же склонился над книгами.
Казалось, это слово произнес вовсе не он, а куда более низкий голос, который
по-прежнему звучал в ушах Карла. Он медленно пошел к занавеси, бросив еще
раз взгляд на соседа - теперь тот сидел совсем неподвижно, светлое пятно
среди огромного моря тьмы, и скользнул в комнату. Его встретило шумное
сопение трех спящих. Он ощупью, по стенке, добрался до канапе и спокойно
вытянулся на нем, будто это было его привычное ложе. Поскольку студент,
хорошо знавший Деламарша и здешние обстоятельства, а к тому же человек
образованный, посоветовал ему остаться здесь, Карл покуда отбросил опасения.
У него не было столь высоких целей, как у студента; кто знает, может, он и
дома не сумел бы завершить образование, раз уж это казалось маловероятным на
родине, кто может потребовать этого здесь, на чужбине? Однако надежд
подыскать место, где он сможет чего-то добиться и где его старания будут по
достоинству оценены, здесь, конечно, больше, если он пока согласится служить
у Деламарша и тихо-спокойно дождется благоприятного случая. На этой улице
как будто бы много контор средней руки и еще более низкого пошиба, которые,
возможно, не слишком разборчивы в подборе персонала. Если уж на то пошло, он
охотно поработает посыльным в какой-нибудь конторе, но, ведь в конце концов,
вовсе не исключено, что его примут на чисто конторскую службу и в один
прекрасный день он, сидя за письменным столом в качестве конторщика, станет
время от времени беззаботно посматривать в открытое окно, вроде как давешний
клерк, которого он видел утром в проходном дворе.
Карл закрыл глаза, и ему пришла на ум успокоительная мысль, что он
молод и когда-нибудь Деламарш его все-таки отпустит; в самом деле, не
похоже, чтобы эта троица могла долго прожить в согласии. Если же Карл
получит однажды должность в конторе, он будет заниматься только своей
работой и не станет распылять силы, как студент. В случае необходимости он
готов работать на контору даже по ночам, что, вероятно, потребуется от него
на первых порах из-за нехватки коммерческого опыта. Он всецело посвятит себя
только интересам фирмы, которым намерен служить, и возьмется за любую
работу, даже такую, которую другие служащие сочтут унизительной для себя.
Благие намерения переполняли Карла, словно будущий шеф уже стоял рядом с
канапе и угадывал их по его лицу.
С такими мыслями Карл уснул, и только раз, когда он начал погружаться в
дремоту, ему было помешал мощный вздох Брунельды, она ворочалась на постели,
видимо, ей снился кошмар.
Глава последняя. ОКЛАХОМСКИЙ ЛЕТНИЙ ТЕАТР
На углу улицы Карл увидел афишу с надписью: "Сегодня с шести утра и до
полуночи на ипподроме в Клейтоне производится набор труппы для Оклахомского
театра! Большой оклахомский театр зовет вас! Только сегодня, только один
раз! Кто думает о своем будущем - наш человек! Приглашаются все! Кто хочет
стать артистом - спеши записаться! В нашем театре всем найдется дело -
каждому на своем месте! Решайтесь - мы уже сейчас поздравляем вас с удачным
выбором! Но поторопитесь - оформиться надо до полуночи! Ровно в двенадцать
прием будет закончен, раз и навсегда! Горе тому, кто нам не верит! Вперед, в
Клейтон!"
Народу перед афишей стояло много, но было видно, что соблазняет она
мало кого. Афиш было огромное количество, афишам никто не верил. А эта была
еще неправдоподобней, чем обычные объявления. Вдобавок у нее был серьезный
изъян - она ни словечка не говорила об оплате. Если бы сумма была
мало-мальски приличная, она бы, конечно, стояла в афише - ведь самое
заманчивое не забывают, В артисты никто не рвался, но каждый, естественно,
хотел получать за работу деньги.
Однако для Карла в этом объявлении таился большой соблазн.
"Приглашаются все!" - гласило оно. Все, а значит, и Карл тоже. Было забыто
все, чем он занимался до сих пор, и никто не посмеет упрекнуть его за это.
Он вправе устроиться на работу, за которую не придется краснеть, более того,
на которую приглашают публично! И к тому же опять-таки публично обещают, что
примут и его. Он не требовал ничего другого, он только стремился начать
солидную карьеру, и здесь, похоже, ему представился такой случай. Пусть
велеречивые заверения на афише окажутся ложью, пусть Большой оклахомский
театр окажется маленьким бродячим цирком - там берут людей на работу, и
этого достаточно. Карл не стал перечитывать афишу, отыскал только фразу:
"Приглашаются все!" Путь был утомительный, три часа, не меньше, и, скорее
всего, явится он как раз, чтобы узнать, что все вакантные места уже заняты.
Конечно, судя по рекламе, людей принимали в неограниченном количестве, но
объявления о найме всегда составляются в подобном стиле. Карл понимал, что
должен либо отказаться от этой возможности, либо ехать. Он пересчитал свои
деньги; если б не эта поездка, их хватило бы на восемь дней; он побренчал
мелочью. Какой-то человек, наблюдавший за ним, хлопнул его по плечу и
сказал:
- Желаю удачи в Клейтоне.
Карл молча кивнул, продолжая свои подсчеты. Но вскоре он решился,
выделил деньги на поездку и побежал к метро. Когда он вышел в Клейтоне, то
сразу же услыхал звуки фанфар. Ужасная какофония, трубы вопили несогласно,
вразнобой, кто во что горазд. Но Карла это не тревожило, напротив, убедило в
том, что Оклахомский театр - заведение солидное. Когда же он вышел из
станционного здания, его взору открылась картина, превзошедшая все его
ожидания, и он просто не мог взять в толк, как это фирма идЛт на такие
расходы лишь для набора труппы. У входа на ипподром был сооружен низкий
длинный помост, на котором сотни красоток, наряженных ангелами, в белых
балахонах, с большими крыльями за спиной, трубили в сверкающие золотом
трубы. И стояли они не прямо на помосте, у каждой был свой пьедестал,
которого не было видно, потому что его полностью закрывало длинное
развевающееся ангельское одеяние. А так как пьедесталы были очень высоки,
вероятно до двух метров, фигуры женщин выглядели колоссальными, только их
маленькие головки несколько портили это впечатление, да и распущенные
волосы, свешиваясь между крыльями и по бокам, казались слишком короткими и
едва ли не смешными. Чтобы избежать однообразия, пьедесталы сделали разными
по размеру: одни женщины казались совсем обычного роста, а другие, тут же
рядом, были вознесены на такую высоту, что, глядя на них, страшно
становилось - вдруг ветром сдует. И все эти женщины дули в трубы.
Зрителей было немного. Десяток парней, невысоких по сравнению с этими
огромными фигурами, расхаживали взад-вперед перед помостом, то и дело
поглядывая вверх. Они показывали друг другу на женщин, но, кажется, вовсе не
собирались входить и записываться в труппу. Из людей постарше обнаружился
один-единственный мужчина, он стоял чуть поодаль и привел с собой жену и
ребенка в коляске. Женщина одной рукой держалась за ручку коляски, другой -
за плечо мужа. Они хотя и любовались зрелищем, однако были все же заметно
разочарованы. Вероятно, они тоже рассчитывали получить работу, но эта
трубная какофония сбила их с толку. Карл был в таком же положении. Он
приблизился к мужчине, еще немного послушал фанфары и спросил:
- Это здесь принимают в Оклахомский театр?
- Я тоже так думал, - сказал мужчина, - но мы ждем здесь уже целый час
и ничего не слышали, кроме этих труб. Нигде не видно ни рекламы, ни
глашатая, никого, кто может дать хоть какие-нибудь справки.
- Наверно, - сказал Карл, - ждут, когда соберется побольше народу. Ведь
людей действительно очень мало.
- Возможно, - буркнул мужчина, и они опять замолчали. Да и в реве
фанфар трудно было разбирать слова. Но затем женщина шепнула что-то своему
мужу, он кивнул, и она тут же крикнула Карлу:
- Вы не могли бы сходить на ипподром и спросить, где тут принимают на
работу?
- Могу, - сказал Карл, - но в таком случае мне придется идти через
помост, между ангелами.
- Это так трудно? - спросила женщина.
Ей казалось, что Карлу это сделать легко, а посылать своего мужа она не
хотела.
- Ладно, - сказал Карл, - схожу.
- Вы очень любезны. - Женщина следом за мужем пожала Карлу руку.
Парни сбежались в кучку, чтобы посмотреть, как Карл поднимается на
помост. Ангелы словно бы затрубили громче, приветствуя первого претендента.
Те же, мимо которых проходил Карл, отнимали мундштуки от губ и даже
оборачивались, следя за продвижением Карла. На противоположном конце помоста
Карл увидел беспокойно прохаживающегося взад-вперед человека, который,
по-видимому, только и ждал, чтобы снабдить кого-нибудь любого рода
сведениями. Карл хотел было подойти к нему, как вдруг услышал, что кто-то
зовет его по имени.
- Карл! - кричал ангел.
Карл поднял голову и рассмеялся от радостной неожиданности. Это была
Фанни.
- Фанни! - воскликнул он, приветственно взмахнув рукой.
- Иди же сюда! - крикнула Фанни. - Ты ведь не пройдешь мимо! - И она
распахнула балахон так, что стали видны постамент и узкая лестничка, ведущая
наверх.
- А можно ли подняться? - спросил Карл.
- Кто запретит нам пожать друг другу руки! - крикнула Фанни и сердито
огляделась, не идет ли сюда этакий запретитель. А Карл уже взбирался вверх
по лестничке.
- Не спеши! - предупредила Фанни. - Постамент опрокинется вместе с нами
обоими. - Но ничего не случилось, Карл благополучно одолел последнюю
ступеньку. - Только взгляни, - сказала Фанни, когда они поздоровались, -
только взгляни, что за работу я получила.
- Замечательно, - ответил Карл и огляделся. Все женщины поблизости уже
обратили внимание на Карла и захихикали. - Ты чуть не самая высокая, -
сказал Карл и вытянул руку, чтобы прикинуть высоту других.
- Я тебя сразу заметила, - сказала Фанни, - как только ты вышел из
станции, но, увы, я здесь в последнем ряду, меня не видно, и крикнуть я тоже
не могла. Правда, я затрубила погромче, но ты меня не увидел.
- Вы все плохо играете, - заметил Карл, - дай-ка я попробую.
- Пожалуйста, - сказала Фанни и протянула ему трубу, - только не
расстрой оркестра, иначе меня уволят.
Карл начал трубить; он думал, что у них обыкновенные плохонькие трубы,
предназначенные лишь для шумовых эффектов, но оказалось, что эти инструменты
способны вывести почти любые рулады. Если они такого качества, то здесь над
ними просто издеваются. Не обращая внимания на окрестный шум. Карл громко
затрубил мелодию, слышанную когда-то в одном кабачке. Он радовался, что
встретил старую знакомую, что не в пример другим ему дозволено сыграть здесь
на трубе и что вскоре он, наверно, получит хорошее место. Многие ангелы
перестали трубить и прислушались; когда он внезапно оборвал мелодию, гремела
едва ли половина инструментов, и только мало-помалу они зашумели с прежней
силой.
