появлялась голова Брунельды и Деламарша, - Брунельда не переставала громко
жаловаться на Деламарша.
- Ах, Деламарш! - кричала она. - Теперь я вовсе чувствую, что ты меня
моешь. Где у тебя губка? Ну, давай же! Если б я только могла нагнуться, если
б могла шевелиться! Я бы тебе показала, как надо мыть. Где мои девичьи годы,
когда я каждое утро в имении моих родителей плавала в Колорадо и была самой
шустрой и ловкой среди своих подруг! А сейчас! Когда же ты научишься мыть
меня, Деламарш? Машешь губкой, напрягаешься, а я ничего не чувствую. Когда я
говорила, чтобы ты не тер до крови, я вовсе не собиралась стоять тут и
простужаться. Дождешься, что я выпрыгну из ванны и убегу, ты мой характер
знаешь!
Но она не выполнила своей угрозы - да и вообще, это было для нее
невозможно, - похоже, Деламарш из боязни, что она простудится, силком усадил
ее в ванну, так как послышался очень сильный всплеск воды.
- Да, это ты умеешь, Деламарш, - сказала Брунельда чуть тише, -
натворишь что-нибудь, а потом подлизываешься.
Затем некоторое время было тихо.
- Он ее целует, - сказал Робинсон, вскинув брови.
- А теперь что надо делать? - спросил Карл. Раз уж он решил здесь
остаться, пора приступить к своим обязанностям. Он оставил промолчавшего
Робинсона на канапе и стал разбирать импровизированную постель, еще примятую
после долгой ночи, чтобы затем аккуратно сложить каждую вещь из этой груды,
чем, вероятно, не занимались уже которую неделю. - Взгляни-ка, Деламарш, -
сказала Брунельда, - по-моему, они разбрасывают нашу постель. Во все надо
вникать, нет ни минуты покоя. Ты бы построже с обоими, иначе они на шею
сядут.
- Не иначе как малыш со своим треклятым служебным рвением! - крикнул
Деламарш, вероятно собираясь выскочить из закутка; Карл тут же выронил все
из рук, но, к счастью, Брунельда сказала:
- Не уходи, Деламарш, не уходи. Ах, от горячей воды так размаривает.
Останься со мной, Деламарш!
Только сейчас Карл заметил, что из-за шкафов поднимаются клубы пара.
Робинсон испуганно приложил руку к щеке, словно Карл натворил что-то
невообразимое.
- Оставьте все как было! - раздался голос Деламарша. - Вы разве не
знаете, что Брунельда после купания еще целый час отдыхает? Безалаберные
болваны! Погодите, я еще доберусь до вас! Робинсон небось опять размечтался?
Ты, один ты в ответе за все происходящее. Держи парня в узде, а то он здесь
нахозяйничает. Когда надо, вас не дождешься, когда не надо, на вас трудовой
стих нападает! Сядьте где-нибудь и ждите, пока не потребуетесь!
Но тотчас же все было забыто, так как Брунельда устало, точно горячая
вода лишила ее последних сил, прошептала:
- Духи! Принесите духи!
- Духи! - крикнул Деламарш. - Пошевеливайтесь!
Да, но где же они? Карл посмотрел на Робинсона. Робинсон - на Карла.
Карл понял, что придется все здесь брать в свои руки; Робинсон понятия не
имел, где духи, он просто-напросто улегся на пол и начал шарить под канапе,
но не выгреб оттуда ничего, кроме клубков пыли и женских волос. Карл первым
делом бросился к умывальному столику возле двери, но в его ящиках
обнаружились только старые английские романы, журналы и ноты, и все ящики
были до того переполнены, что, открыв, их невозможно было закрыть.
- Духи! - стонала Брунельда. - Ну что вы так долго! Получу я сегодня
мои духи или нет?
Из-за нетерпения Брунельды Карл, естественно, не мог нигде искать
основательно и вынужден был ограничиться поверхностным осмотром. В туалетном
шкафчике флакона не оказалось, а сверху стояли одни только бутылочки со
старыми лекарствами и мазями; все остальное уже перекочевало в купальный
закуток. Может, духи в выдвижном ящике обеденного стола? На пути туда - Карл
думал только о духах и ни о чем другом - он столкнулся с Робинсоном, который
прекратил наконец-то поиски под канапе и, ведомый смутной догадкой о
местоположении духов, как слепой, спешил навстречу. Они громко стукнулись
лбами. Карл не проронил ни звука, а Робинсон хотя и не остановился, но
вскрикнул протяжно и преувеличенно громко, словно боль от этого станет
меньше.
- Вместо того чтобы искать духи, они дерутся, - сказала Брунельда. - Я
просто заболеваю от этой безалаберности, Деламарш, и непременно умру у тебя
на руках. Духи мне абсолютно необходимы! - снова крикнула она. - Я не выйду
из ванны, пока их не принесут, пусть хоть до вечера в воде просижу. - И она
ударила кулаком по воде, так что с шумом плеснули брызги.
В ящике обеденного стола духов тоже не было; правда, там лежали
исключительно туалетные принадлежности Брунельды - старые пуховки, баночки с
гримом, щетка для волос, шиньончики и множество свалявшихся и слипшихся
мелочей, но духов там не было. Робинсон, все еще хныча, открывал одну за
другой едва ли не сотню нагроможденных в углу коробок и шкатулок и перебирал
их содержимое, причем чуть не половина его - большей частью швейные и
письменные принадлежности - падала на пол, да так там и оставалась; ирландец
тоже ничего не мог найти, о чем время от времени сообщал Карлу, покачивая
головой и пожимая плечами.
Тут из закутка в нижнем белье выскочил Деламарш; Брунельда меж тем
разразилась громкими рыданиями. Карл и Робинсон прекратили поиски и
уставились на Деламарша, а тот, насквозь мокрый - даже с лица и волос его
стекала вода, - выкрикнул:
- Извольте сейчас же искать! Ты - здесь! - приказал он Карлу. - А ты,
Робинсон, - там!
Карл в самом деле опять взялся за поиски и осмотрел даже те места, куда
отрядили Робинсона, но духов не обнаружил ни он, ни Робинсон, который искал
еще старательнее, чем он, искоса посматривая на Деламарша; а тот, сердито
топая, метался по комнате и, вероятно, охотнее всего избил бы того и
другого.
- Деламарш! - крикнула Брунельда. - Помоги мне хотя бы вытереться! Эти
двое все равно не найдут духов, только беспорядок устроят! Пусть сейчас же
прекратят поиски! Немедленно! Все положить! И ничего больше не трогать! А то
всю квартиру в конюшню превратят! Встряхни-ка их за шиворот, Деламарш, если
они еще не бросили! Да они все еще возятся - только что упала коробка. Пусть
они ее больше не поднимают, все оставят и - вон из комнаты! Запри за ними
дверь и иди ко мне. Я сижу в воде слишком долго, у меня совсем закоченели
ноги.
- Сейчас, Брунельда, сейчас! - крикнул Деламарш и поспешил выдворить
Карла с Робинсоном за дверь. Но прежде он дал им задание принести завтрак и,
по возможности, одолжить у кого-нибудь хороших духов для Брунельды.
- У вас такая грязь и кавардак! - сказал Карл уже на лестнице. - Как
только вернемся с завтраком, нужно приняться за уборку.
- Будь я покрепче здоровьем! - воскликнул Робинсон. - А обращение! -
Робинсон наверняка разобиделся на то, что Брунельда не делала никакого
различия между ним, который ухаживал за нею уже не один месяц, и только
вчера появившимся Карлом. Но лучшего он не заслуживал, и Карл сказал:
- Придется тебе собраться с силами. - И чтобы не довести беднягу до
полного отчаяния, добавил: - Разочек потрудимся как следует, и все. Я устрою
тебе постель за шкафами, и, как только мы все приведем мало-мальски в
порядок, ты сможешь отдыхать там целый день, ни о чем не беспокоясь, и скоро
выздоровеешь.
- Сам видишь теперь, как со мной обстоит, - сказал Робинсон и
отвернулся от Карла, чтобы остаться один на один со своей болью. - Но дадут
ли они мне спокойно полежать?
- Если хочешь, я сам поговорю об этом с Деламаршем и Брунельдой.
- Разве Брунельда хоть с кем-то считается? - воскликнул Робинсон и без
всякого предупреждения ударом кулака распахнул дверь, к которой они как раз
подошли.
Перед ними была кухня, из плиты, явно требовавшей ремонта, валили клубы
прямо-таки черного дыма. У печной дверцы стояла на коленях одна из женщин,
которых Карл видел вчера в коридоре, и голыми руками клала большие куски
угля в огонь, так и эдак заглядывая в топку. Поза для ее пожилого возраста
была неудобная, и она то и дело вздыхала.
- Ясное дело, беда никогда не приходит одна, - сказала она при виде
Робинсона, с трудом, опершись на угольный ларь, поднялась и закрыла топку,
прихватив ее ручку фартуком.
- Четыре часа дня, - при этих ее словах Карл воззрился на кухонные
часы, - а вы только завтракать собираетесь! Ну и шайка! Садитесь, - сказала
она затем, - и ждите, покуда у меня найдется для вас время.
Робинсон потянул Карла на скамеечку возле двери и прошептал ему на ухо:
- Надо ее слушаться. Мы же от нее зависим. Мы снимаем у нее комнату, и,
само собой, она может нас выгнать в любую минуту. Но мы опять же не в
состоянии сменить квартиру, - ведь тогда пришлось бы снова таскаться с
вещами, а вдобавок Брунельда нетранспортабельна.
- А здесь другой комнаты не получить? - спросил
- Никто нам ее не сдаст, - ответил Робинсон. - Во всем доме никто не
сдаст.
Поэтому они тихо сидели на скамеечке и ждали. Женщина сновала между
двумя столами, стиральной лоханью и плитой. Из ее возгласов выяснилось, что
дочь ее нездорова и потому все хлопоты, а именно обслуживание и Кормежка
трех десятков квартирантов, свалились на нее одну. Вдобавок еще и плита
вышла из строя, обед никак не сварится, в двух огромных кастрюлях кипел
густой суп, женщина то и дело совала туда поварешку, переливала так и этак,
но суп упорно не желал дойти до готовности, виной чему был не иначе как
слабый огонь; женщина чуть не усаживалась на пол перед топкой и шуровала
кочергой в раскаленных угольях. От дыма, переполнявшего кухню, у нее першило
в горле, и порой она так кашляла, что судорожно хваталась за спинку стула и
по нескольку минут ничего не могла делать. Не раз она повторила, что
завтрака сегодня вообще не даст, так как у нее для этого нет ни времени, ни
желания. Карл и Робинсон, которые, с одной стороны, получили приказ принести
завтрак, с другой же стороны, не имели возможности взять его силой, не
отвечали на ее ворчание и по-прежнему тихо сидели на скамеечке.
Повсюду: на стульях и на скамеечках, на столах и под ними, даже на
полу, составленная в угол, громоздилась немытая посуда квартирантов. Там
были кружки с остатками молока и кофе, на иных тарелках виднелись остатки
масла, из большой опрокинутой жестянки высыпалось печенье. Из всего этого
вполне можно было организовать завтрак для Брунельды, и, если не говорить ей
о его происхождении, она будет до смерти довольна. Карл как раз размышлял об
этом - а взгляд на часы показал, что ждут они уже полчаса, и Брунельда
наверняка бушует и науськивает на них Деламарша, - когда Женщина между
приступами кашля, не сводя глаз с Карла, воскликнула:
- Сидеть здесь вы можете, но завтрака не получите. Зато часа через два
получите ужин.
- Робинсон, - сказал Карл, - давай сами себе организуем завтрак.
- Как? - взвизгнула женщина, наклонив голову.
- Пожалуйста, будьте благоразумны, - сказал Карл, - почему вы не хотите
дать нам завтрак? Мы прождали уже полчаса, этого вполне достаточно. Вам же
за все платят, и наверняка гораздо больше, чем остальные квартиранты.
Конечно, завтракаем мы поздно, и вам это в тягость, но мы - ваши жильцы, у
нас свои привычки, и вы обязаны мало-мальски с ними считаться. Сегодня из-за
болезни дочери вам, естественно, особенно трудно, но в таком случае мы
готовы составить себе завтрак из остатков, раз уже по-другому не получается
и вы не даете нам еды получше.
Женщина, однако, не собиралась пускаться в дружелюбные объяснения, для
этих квартирантов даже остатки общего завтрака казались ей слишком
