содержимого чемодана была разбросана вокруг по траве.
- Вставайте! - крикнул он. - Вы спите, а здесь меж тем побывали воры!
- Чего-нибудь недостает? - спросил Деламарш. Робинсон, еще толком не
проснувшись, ухватился за пиво.
- Я не знаю, - сказал Карл, - но чемодан открыт. Все-таки опрометчиво
улечься спать и оставить чемодан без присмотра.
Деламарш и Робинсон рассмеялись, и француз сказал:
- В другой раз не уходите так надолго. Гостиница в десяти шагах, а вы
потратили на дорогу туда и обратно три часа. Мы проголодались, подумали, что
в вашем чемодане может оказаться что-нибудь съестное, и щекотали замок, пока
он не открылся. Впрочем, ничего съестного там не было, так что можете
спокойно уложить все обратно.
- Ну-ну, - сказал Карл, в оцепенении глядя на быстро пустеющую корзинку
и прислушиваясь к своеобразному звуку, с которым Робинсон поглощал пиво;
жидкость сначала врывалась ему в глотку, с присвистом возвращалась и в конце
концов бурным потоком устремлялась в желудок.
- Наелись? - спросил Карл, когда парочка на мгновение остановилась
отдышаться.
- Разве вы не поели в гостинице? - удивился Деламарш, полагая, что Карл
требует своей доли.
- Если не наелись, то поторопитесь, - сказал Карл и направился к своему
чемодану.
- Кажется, он не в духе, капризничает, - заметил Деламарш, обращаясь к
Робинсону.
- Я не капризничаю, - сказал Карл, - но разве же порядочно - взломать в
мое отсутствие чемодан и выбросить оттуда вещи. Я понимаю, среди товарищей
многое позволительно, и я вполне готов кое-что допустить, но это уж слишком.
Я переночую в гостинице и в Баттерфорд не пойду. Ешьте быстрее, я должен
вернуть корзинку.
- Слышишь, Робинсон, - начал Деламарш, - как он заговорил, вот тебе
изысканная речь. Немец есть немец. Ты меня предупреждал, но я сдуру все-таки
взял его с собой. Мы оказали ему доверие, целый день тащили его с собой,
потеряли из-за этого не меньше чем полдня, а теперь там, в гостинице, кто-то
его поманил - и он сматывается, просто-напросто сматывается. Но поскольку он
- лживый немец, он это делает не в открытую, а выискал предлог - чемодан, а
поскольку он - немец хамовитый, он не может уйти, не оскорбив нашего
достоинства и не обозвав нас ворами за то, что мы сыграли с его чемоданом
маленькую шутку.
Карл, укладывая свои вещи и не оборачиваясь, сказал:
- Продолжайте, продолжайте, тем легче мне будет уйти. Я прекрасно знаю,
что такое товарищество. В Европе у меня тоже были друзья, и ни один не
упрекнет меня в том, что я обманывал или интриговал против него. Правда,
сейчас мы потеряли контакт, но, если я вернусь в Европу, все меня встретят
по-доброму и тотчас признают во мне друга. А вы, Деламарш, и вы, Робинсон,
смеете говорить, будто я вас предал, притом что вы - а я никоим образом не
намерен это замалчивать - проявили ко мне дружеское участие и обещали
добиться для меня место ученика в Баттерфордс! Нет, здесь нечто другое. У
вас ничего нет, но это ни в коей мере не унижает вас в моих глазах, однако
вы завидуете моему мизерному имуществу и потому стараетесь меня унизить, -
вот этого я вынести не могу. А теперь, взломав мой чемодан, вы даже не
подумали извиниться, наоборот, вы оскорбляете меня и мою нацию, а тем самым
лишаете меня всякой возможности остаться с вами. Впрочем, в сущности, речь
не о вас, Робинсон. Мне просто жаль, что по слабости характера вы слишком уж
подпали под влияние Деламарша.
- Вот теперь, - сказал Деламарш, подступил к Карлу и слегка толкнул
его, как бы привлекая его внимание, - теперь вы себя показали во всей красе.
Целый день топали позади меня, цеплялись за мой пиджак, подражали каждому
моему движению и вели себя тихо, как мышка. Теперь же, заручившись чьей-то
поддержкой в гостинице, вы начинаете громкие речи. Вы - маленький хитрец, и
я не уверен, можно ли такое спускать. Не стоит ли потребовать с вас плату за
то, что вы переняли у нас за день? Нет, ты послушай, Робинсон, мы завидуем -
так он полагает - его имуществу. День работы в Баттерфорде - о Калифорнии и
говорить нечего, - и у нас будет в десять раз больше того, что вы нам
показывали и что, наверное, прячете в подкладке пиджака. Стало быть,
попридержите-ка язык!
Карл поднялся от чемодана и увидел, что Робинсон, заспанный, но слегка
оживившийся от пива, тоже идет к нему.
- Останься я здесь еще, - сказал Карл, - меня, пожалуй, ожидают новые
сюрпризы. Похоже, вам охота поколотить меня.
- Всякому терпению приходит конец, - сказал Робинсон.
- Лучше помолчите, Робинсон, - сказал Карл, не сводя глаз с Деламарша,
- ведь в глубине души вы согласны со мной, но вынуждены держать сторону
Деламарша!
- Вы никак хотите его задобрить? - спросил Деламарш.
- Даже и не думаю, - сказал Карл. - Я рад, что ухожу, и не желаю больше
иметь с вами дела. Только одно скажу: вы упрекнули меня в том, что у меня
есть деньги и что я прячу их от вас. Допустим, это правда, но разве можно
поступить иначе, если знаешь людей всего несколько часов, и разве не
подтвердили вы своим нынешним поведением правильность таких действий?
- Спокойно, - сказал Деламарш Робинсону, хотя тот не шевелился. Затем
он обратился к Карлу: - Раз уж вы так бесстыдно искренни, давайте, пока мы
спокойно стоим тут, доведите свою искренность до конца и сознайтесь, почему,
собственно, вы собрались в гостиницу.
Карлу пришлось перешагнуть через чемодан - так близко подступил к нему
Деламарш. Но тот, не смущаясь, отодвинул ногой чемодан, сделал шаг вперед,
наступив при этом на белую манишку, лежавшую на траве, и повторил свой
вопрос.
Как бы в ответ с дороги к компании поднялся человек с ярко светящим
карманным фонариком. Это был один из гостиничных буфетчиков. Едва увидев
Карла, он сказал:
- Я ищу вас уже почти полчаса. Обыскал все откосы по обеим сторонам
дороги. Госпожа старшая кухарка велела передать, что ей срочно нужна
соломенная корзина, которую она вам дала.
- Вот она, - сказал Карл прерывающимся от волнения голосом. Деламарш и
Робинсон с показной скромностью отступили в сторону, как они всегда делали
перед незнакомыми обеспеченными людьми. Буфетчик взял корзинку и добавил:
- Кроме того, госпожа старшая кухарка велела спросить, не надумали ли
вы все-таки переночевать в гостинице. Для двух других господ тоже найдется
местечко, если вы пожелаете взять их с собой. Постели уже приготовлены. Хоть
ночь сегодня теплая, но здесь, на косогоре, спать не вполне безопасно -
часто встречаются змеи.
- Раз уж госпожа старшая кухарка так любезна, я приму приглашение, -
сказал Карл, ожидая реакции товарищей. Но Робинсон стоял молчком, а
Деламарш, сунув руки в карманы, смотрел вверх на звезды. Оба явно
рассчитывали, что Карл без разговоров возьмет их с собой.
- В таком случае, - сказал буфетчик, - мне поручено проводить вас в
гостиницу и принести ваш багаж.
- Тогда подождите, пожалуйста, еще минутку, - сказал Карл и нагнулся,
чтобы убрать в чемодан оставшиеся вещи.
Вдруг он выпрямился. Фотографии, лежавшей в чемодане на самом верху,
нигде не было видно. Все было в сохранности, кроме фотографии.
- Я не могу найти фотографии, - просительно обратился он к Деламаршу.
- Какой фотографии? - спросил тот.
- Фотографии моих родителей.
- Мы не видели никакой фотографии, - ответил Деламарш.
- Фотографии в чемодане не было, господин Россман, - подтвердил со
своей стороны и Робинсон.
- Но этого не может быть, - сказал Карл, и мольба в его глазах
заставила буфетчика подойти ближе. - Она лежала наверху, а сейчас исчезла.
Если бы вы не проказничали с чемоданом!
- Всякая ошибка исключается, - сказал Деламарш. - В чемодане фотографии
не было.
- Для меня она - самое ценное из всего, что есть в чемодане, - сказал
Карл буфетчику, который ходил вокруг и искал в траве. - Она совершенно
невосполнима, другой не будет. - И когда буфетчик прекратил безуспешные
поиски, добавил: - Это единственный портрет родителей, который у меня был.
В ответ на это буфетчик сказал громко, без обиняков:
- Может, проверим еще и карманы этих господ?
- Да, - тотчас откликнулся Карл, - я должен найти фотографию. Но прежде
чем проверять карманы, скажу одно: тот, кто добровольно вернет мне снимок,
получит весь чемодан целиком. - После мгновения общего молчания Карл
обратился к буфетчику: - Итак, мои товарищи, очевидно, предпочитают обыск.
Но даже сейчас я обещаю: тот, в чьем кармане обнаружится фотография, получит
весь чемодан. Сделать больше я не могу.
Тотчас буфетчик принялся обыскивать Деламарша, с которым, как ему
казалось, справиться труднее, чем с Робинсоном, Робинсона он уступил Карлу.
Буфетчик обратил внимание Карла на то, что обыскивать нужно обоих сразу, так
как иначе оставшийся без наблюдения может избавиться от фотографии. Тут же,
с первой попытки, Карл обнаружил в кармане Робинсона свой галстук, но не
забрал его и крикнул буфетчику:
- Что бы вы ни нашли у Деламарша, оставьте все, пожалуйста, ему. Мне
нужна только фотография. Только она одна.
Обыскивая нагрудные карманы, Карл коснулся рукой горячей, грязной груди
Робинсона, и тут ему пришло в голову, что, возможно, он поступает с
товарищами очень несправедливо. И он заторопился как только мог. Впрочем,
все было напрасно: ни у Деламарша, ни у Робинсона фотографии не
обнаружилось.
- Бесполезно, - сказал буфетчик.
- Наверное, они разорвали фотографию на мелкие клочки и выбросили, -
сказал Карл. - Я думал, они мне друзья, а они тайком старались мне только
навредить. Робинсон, конечно, в меньшей степени, он бы нипочем не набрел на
мысль, что фотография представляет для меня такую ценность, а вот
Деламарш...
Карл видел перед собой только буфетчика, фонарь которого освещал
небольшое пространство, тогда как все остальное, в том числе Деламарш и
Робинсон, тонуло в кромешной тьме.
Теперь, конечно, не было и речи о том, чтобы взять эту парочку с собой
в гостиницу. Буфетчик взвалил на плечо чемодан, Карл поднял корзинку, и они
двинулись в путь. Карл уже был на дороге, когда, прервав свои раздумья,
остановился и крикнул в темноту:
- Послушайте, если все-таки фотография у кого-нибудь из вас и он
захочет принести ее мне в гостиницу, я все равно отдам ему чемодан и,
клянусь, не заявлю в полицию.
Ответа, как такового, не последовало, донесся лишь обрывок какого-то
слова, начало отклика Робинсона, которому Деламарш, очевидно, тотчас заткнул
рот. Карл подождал еще - вдруг наверху передумают. Дважды, с перерывом он
крикнул:
- Я все еще здесь!
Но в ответ - ни звука, только однажды вниз с откоса скатился камень -
может, случайно, а может, от неудачного броска.
Глава пятая. ГОСТИНИЦА "ОКСИДЕНТАЛЬ"
В гостинице Карл сразу попал в некое подобие конторы, где старшая
кухарка с записной книжкой в руке диктовала письмо молоденькой секретарше,
сидевшей за пишущей машинкой. Подчеркнуто размеренная диктовка,
сосредоточенный и четкий перестук клавиш соревновались с время от времени
спешным тиканьем стенных часов, показывавших уже почти половину
двенадцатого.
- Ну вот, - сказала старшая кухарка, захлопнув записную книжку;
пишбарышня вскочила и накрыла пишущую машинку деревянной крышкой, при этом
привычном движении не сводя глаз с Карла. С виду она казалась совсем
школьницей, халатик ее был аккуратно отглажен, плечики с воланами, прическа
довольно высокая, и на этом фоне слегка удивляло ее серьезное лицо.
