какое отношение имеет ко всему этому последняя неделя мая.
Вспыхнувшее любопытство пересилило даже владевшую им
апатию. Последняя неделя мая... Весь вопрос о продаже дома
упирается в то, кому в нем жить в это время. Значит, это
очень важно. Но почему? Почему?
- А что такого может случиться за эту неделю? -
обратился он к трубке с риторическим вопросом. - Почему бы
им не потерпеть, пока комнаты освободятся? Я уступлю им
одну-две тысячи, если только...
- Как бы не так, Оливер Вильсон! На эти деньги можно
купить целую холодильную установку. Разбейся в лепешку, но
очисть дом к началу будущей недели, это мое последнее слово!
Слышишь?!
- Спи спокойно, крошка, - ответил Оливер деловым тоном.
- Я всего лишь простой смертный, но я попробую.
- Так мы сейчас приедем, - сказала Сью, - пока этих
Санциско нет дома. А ты, Оливер, пораскинь мозгами и
что-нибудь придумай. - Она помолчала и задумчиво добавила:
- Они... очень уж они чудные.
- Чудные?
- Сам увидишь.
Немолодая женщина и молодой человек, почти юноша, - вот
кого Сью привела с собой. Оливер сразу понял, чем они
поразили Сью. Но его почему-то нисколько не удивило, что
оба носили одежду с той элегантной самоуверенностью, которую
он успел изучить. И точно так же осматривались кругом с
несколько снисходительным видом, явно наслаждаясь прекрасным
солнечным днем. Они еще не успели заговорить, а Оливер уже
знал, какими мелодичными окажутся их голоса и как тщательно
будут они выговаривать каждое слово.
Да, тут не могло быть двух мнений. Таинственные
соотечественники Клеф начали прибывать сюда потоком. Зачем?
Чтобы провести здесь последнюю неделю мая? Он недоумевал.
Пока нельзя было догадаться. Пока. Но одно можно было
сказать с уверенностью: все они приезжают из той
неизвестной страны, где каждый владеет своим голосом лучше
любого певца и одевается, как актер, который готов
остановить само время, чтобы расправить смятую складку.
Пожилая дама сразу взяла инициативу в свои руки. Они
встретились на шатких некрашеных ступеньках парадного, и Сью
даже не успела их познакомить.
- Молодой человек, я - госпожа Холлайа, а это мой муж. -
В ее голосе звучала суховатая резкость, что, вероятно, было
вызвано возрастом. Лицо казалось затянутым в корсет:
каким-то невидимым способом, о котором Оливер и понятия не
имел, обвисшую плоть удалось загнать в некое подобие твердой
формы. Грим был наложен так искусно, словно его и не было,
но Оливер мог бы побиться об заклад, что она значительно
старше, чем выглядит. Нужно было очень долго, целую жизнь
командовать, чтобы в этом резком, глубоком и звучном голосе
накопилось столько властности.
Молодой человек помалкивал. Он был удивительно красив
красотой того типа, на который не влияют ни страна, ни
уровень культуры. На нем был отлично сшитый костюм, в руке
- предмет из красной кожи, формой и размерами напоминающий
книгу.
Тем временем госпожа Холлайа продолжала:
- Я понимаю ваши трудности в вопросе о доме. Вы хотели
бы мне его продать, но юридически связаны контрактом с
Омерайе и его друзьями. Я не ошиблась?
Оливер утвердительно кивнул.
- Но...
- Позвольте мне договорить. Если до конца недели Омерайе
удастся заставить выехать, вы примете мое предложение. Так?
Отлично. Хара! - Она кивнула молодому человеку, который
весь превратился во внимание, сказал: "Да, Холлайа" - и с
легким поклоном опустил затянутую в перчатку руку в карман
пиджака.
С видом императрицы госпожа Холлайа простерла длань и
приняла маленький предмет, услужливо поднесенный ей на
ладони.
- Вот, - сказала она, - вещица, которая может нам помочь.
Дорогая моя, - она протянула предмет Сью, - если вам удастся
спрятать это где-нибудь в доме, то, полагаю, нежелательные
жильцы не станут слишком долго надоедать вам.
Сью с любопытством взяла "вещицу". Это была маленькая
серебряная коробочка, не больше дюйма в диаметре, с насечкой
поверху и совершенно гладкими стенками, так что, судя по
всему, открыть ее было нельзя.
- Погодите, - неловко вмешался Оливер, - а что это такое?
- Смею вас уверить, это никому не причинит вреда.
- Тогда зачем...
Госпожа Холлайа одним властным жестом приказала ему
замолчать, а Сью - делать что требуется:
- Ну же, дорогая моя! Поспешите, а то вернется Омерайе.
Уверяю вас, это совсем не опасно.
Но Оливер решительно воспротивился:
- Госпожа Холлайа, я должен знать, что вы задумали. Я...
- Оливер, прошу тебя! - Сью зажала серебряную коробочку
в кулак. - Ты только не волнуйся. Уверяю тебя, госпожа
Холлайа знает, что делает. Разве ты не хочешь, чтобы они
съехали?
- Конечно, хочу. Но не хочу, чтобы дом взлетел на воздух
или...
Госпожа Холлайа снисходительно засмеялась своим грудным
смехом:
- Что вы, мистер Вильсон, мы действуем куда тоньше. К
тому же не забывайте, этот дом нужен нам самим. Так
поторопитесь, дорогая моя!
Сью кивнула и быстро скользнула в дом мимо Оливера. Он
оказался в меньшинстве, и ему поневоле пришлось уступить.
Пока они ждали, молодой человек по имени Хара любовался
видом, рассеянно постукивая ногой о ступеньку. День был
погожий, как и весь этот месяц, - прозрачно-золотой, полный
мягкой прохлады, которая медлила уходить, словно для того,
чтобы люди еще острее прочувствовали разницу между весной и
наступающим летом. Он поглядывал по сторонам с
самодовольством человека, который по достоинству оценил
возведенные специально для него декорации. Он даже взглянул
на небо, когда в высоте послышалось далекое гудение моторов,
и проводил глазами трансконтинентальный лайнер, едва
заметный в золотистом солнечном мареве.
- Занятно, - пробормотал он с удовлетворением.
Вернулась Сью и, взяв Оливера под руку, возбужденно сжала
его локоть.
- Готово, - сказала она. - Сколько теперь ждать, госпожа
Холлайа?
- Это, дорогая моя, зависит от обстоятельств. Но не
очень долго. А сейчас, мистер Вильсон, мне бы хотелось
кое-что сказать вам лично. Вы ведь здесь живете, не так ли?
Если вы дорожите собственным покоем, последуйте моему совету
и...
Откуда-то из глубины дома донеслось хлопанье двери и
переливы мелодии, которую выводил без слов высокий чистый
голос. Затем послышались шаги на лестнице и единственная
строчка какой-то песни: "Как сладко нам вдвоем..."
Хара вздрогнул, едва не выронив красный кожаный футляр.
- Клеф, - прошептал он. - А может быть, и Клайа. Я
знаю, они обе только что возвратились из Кентербери. Но я
думал...
- Ш-ш-ш! - Лицо госпожи Холлайа изменило выражение, и
теперь на нем нельзя было прочитать ничего, кроме
властности, лишь в трепете ноздрей угадывалось торжество.
Она вся подобралась и повернулась к дверям своим
внушительным фасадом.
На Клеф было мягкое пуховое платье, которое Оливер уже
видел, только на этот раз не белого, а чистого
светло-голубого цвета, который придавал ее загару
абрикосовый оттенок. Она улыбалась.
- Да ведь это Холлайа! - произнесла она с самыми
мелодичными модуляциями, на какие была способна. - Мне
показалось, что я слышу знакомые голоса. Я рада вас видеть.
Никто не знал, что вы собираетесь отправиться в ... - Она
прикусила губу, украдкой бросив взгляд на Оливера. - И Хара
с вами, - продолжала она. - Какая приятная неожиданность.
- А вы-то когда успели вернуться? - решительно спросила
Сью.
Клеф одарила ее улыбкой.
- Вы, должно быть, и есть та самая крошка мисс Джонсон.
Дело в том, что я вообще никуда не ходила. Мне надоело
осматривать достопримечательности, и я спала у себя в
комнате.
Сью не то вздохнула, не то недоверчиво фыркнула. Они с
Клеф обменялись молниеносными взглядами, но это мгновение
длилось, кажется, целую вечность. За короткую паузу, не
более секунды, они без слов все сказали друг другу.
В улыбке Клеф, адресованной Сью, Оливер прочитал ту же
спокойную уверенность, которая, как он видел, была
свойственна всем этим странным людям. Он заметил, как Сью
мигом дала ей оценку от головы до кончиков туфель, а сама
выпрямила плечи, подняла голову и провела ладонями по
плоским бедрам, расправляя складки своего летнего платья.
Она посмотрела на Клеф сверху вниз, надменно, подчеркнуто.
С вызовом. Ничего не понимая, он перевел взгляд на Клеф.
Линия ее плеч образовывала мягкий наклон, а платье,
стянутое поясом на узкой талии, ниспадало глубокими
складками, подчеркивая округлость форм. У Сью была модная
фигурка, - но Сью уступила первой.
Клеф продолжала улыбаться. Ни слова не было сказано, но
они внезапно поменялись местами. Эта переоценка ценностей
была вызвана одной лишь безграничной самоуверенностью Клеф,
ее спокойной, властной улыбкой. Вдруг стало очевидно, что
мода не стоит на месте. Странная и, казалось бы, давно
устаревшая плавность линий, свойственная Клеф, неожиданно
превратилась в эталон. Рядом с ней Сью выглядела смешным
угловатым существом неопределенного пола.
Оливер не мог понять, как это произошло. Просто в
какую-то долю секунды власть перешла из рук в руки. Красота
почти целиком зависит от моды: что прекрасно сегодня, было
бы нелепым поколения за два до этого и покажется нелепым
через сто лет. Да что там нелепым, хуже - старомодным, а
потому немного комичным.
Именно так и выглядела теперь Сью. Для того чтобы все
присутствующие убедились в этом, Клеф понадобилось лишь
чуть-чуть больше самоуверенности, чем обычно. Как- то сразу
и бесспорно Клеф оказалась красавицей в полном соответствии
с модой, а гибкая и худенькая Сью, ее прямые плечи стали,
напротив, до смешного старомодными, каким-то анахронизмом во
плоти. Сью было не место здесь. Среди этих странно
совершенных людей она выглядела просто нелепо.
Провал был полным. Пережить его Сью помогли только
гордость да, пожалуй, еще замешательство. Скорее всего, до
нее так и не дошло, в чем дело. Она наградила Клеф
взглядом, полным жгучей ненависти, а затем подозрительно
уставилась на Оливера.
Припоминая впоследствии эту сцену, Оливер решил, что
именно тогда перед ним впервые отчетливо забрезжила истина.
Но в то время он не успел додумать все до конца, потому что
после короткой вспышки враждебности трое из ниоткуда
заговорили все разом, как будто, спохватившись, попытались
что-то скрыть от чужих глаз.
- Такая чудесная погода... - начала Клеф.
- Вам так повезло с домом... - произнесла госпожа
Холлайа, но Хара перекрыл их голоса:
- Клеф, это вам от Сенбе. Его последняя работа, - сказал
он, поднимая над головой красный кожаный футляр.
Клеф нетерпеливо потянулась за ним, и пуховые рукава
скользнули вниз. Оливер успел заметить тот самый
таинственный шрам, и ему показалось, что у Хары под манжетом
тоже мелькнул едва заметный след, когда он опустил руку.
- Сенбе! - радостно воскликнула Клеф. - Как
замечательно! Из какой эпохи?
- Ноябрь 1664 года, - ответил Хара. - Разумеется,
Лондон, хотя в одной теме, по- моему, возникает ноябрь
1347-го. Финал еще не написан, как вы можете догадаться.
- Он бросил беспокойный взгляд в сторону Оливера и Сью.
- Прекрасное произведение, - быстро продолжал он. -
Чудо! Но, разумеется, для тех, кто понимает в этом толк.
Госпожа Холлайа с деликатным отвращением пожала плечами.
- Уж этот мне Сенбе! - изрекла она. - Очаровательно, не
спорю, - он великий человек. Но - такой авангардист!
- Чтобы оценить Сенбе, нужно быть знатоком, - слегка
подколола ее Клеф. - Это все признают.
- Ну, конечно, мы все перед ним преклоняемся, - уступила
Холлайа. - Но признаюсь, дорогая, этот человек порой
внушает мне ужас. Не собирается ли он к нам присоединиться?
- Надеюсь, - ответила Клеф. - Поскольку его... хм...
работа еще не закончена, то наверняка присоединится. Вы же
знаете его вкусы.
Холлайа и Хара одновременно рассмеялись.
- В таком случае я знаю, когда его можно будет найти, -
заметила Холлайа. Она взглянула на Оливера - он внимательно
слушал - и на умолкшую, но все еще очень сердитую Сью.
