Хуана, не хочу ли я поесть что-нибудь. Я ответил, что не чувствую себя
удобно в присутствии Зулейки и Зойлы и у меня может разболеться живот.
Марта заверила меня, что обе женщины ушли и, взяв меня за руку, провела
через абсолютно темный зал в неожиданно хорошо освещенную кухню. Контраст
оказался слишком сильным для моих глаз. Я остановился в дверях, пытаясь
привыкнуть к свету. Кухня имела очень высокий потолок, была вполне
современной и удобной. Мы уселись. Марта была молодой и очень сильной. У
нее была полная чувственная фигура, круглое лицо, небольшие нос и рот. Ее
иссиня-черные волосы были заплетены в косу и уложены вокруг головы. Я
подумал, что ей, наверно, так же любопытно было посмотреть на меня, как
мне на нее. Мы сидели, ели и разговаривали очень долго. Я был очарован ею.
Она была необразованной женщиной, но своим разговором очаровывала меня.
Она развлекала нас подробными отчетами о тех необычайных поступках,
которые совершали Зойла и Зулейка, когда были сумасшедшими. Когда мы
отъехали, дон Хуан выразил свое восхищение Мартой. Он сказал, что она,
пожалуй, наилучший пример из всего, что он знает, как целеустремленность
может влиять на человеческое существо. Без опыта и без всякой подготовки,
благодаря лишь несгибаемому намерению, Марта успешно справлялась с самой
трудной из всех вообразимых задач, взяв на себя заботу о Зулейке, Зойле и
Сильвио Мануэле. Я спросил дон Хуана, почему Сильвио Мануэль не пожелал,
чтобы я взглянул на него при свете. Он ответил, что Сильвио Мануэль
находился в своей среде, в темноте, и что у меня еще будут бесчисленные
возможности увидеть его. Во время первой встречи, чтобы он оставался в
границах своей силы, полагается, однако, ему быть в темноте ночи. Сильвио
Мануэль и эти две женщины жили вместе, потому что они являлись слитой
группой потрясающих шагов. Дон Хуан посоветовал мне не делать скороспелых
выводов о западных женщинах. Я встретил их в тот момент, когда они были
вне контроля, но это отсутствие контроля относится только к внешнему
поведению. У них есть внутреннее ядро, которое, неизменно, поэтому даже в
минуты самого глубокого безумия они способны смеяться над своим
поведением, как будто идет представление, поставленное кем-то другим. С
Сильвио Мануэлем дело обстоит иначе. Он не был сумасшедшим ни в какой
степени. Фактически, именно его глубокая трезвость давала ему возможность
столь эффективно действовать с этими женщинами, потому что он и они
находились на разных полюсах. Дон Хуан сказал, что Сильвио Мануэль таким
родился, и все окружающие признавали его отличие от них. Даже его
бенефактор, который был жестким и непреклонным со всеми, уделял очень
много внимания Сильвио Мануэлю. Дону Хуану потребовались годы, чтобы
понять причину такого предпочтения. Благодаря чему-то необъяснимому в
своей природе Сильвио Мануэль, войдя однажды в левостороннее осознание,
уже никогда оттуда не вышел. Его постоянное нахождение в состоянии
повышенного осознания вместе с руководством его бенефактора позволило ему
придти прежде, чем кому-либо другому, не только к заключению, что правило
является картой, но также и к действительному проходу в другой мир
осознания. Дон Хуан сказал, что Сильвио Мануэль неуязвимейшим образом
уравновесил свои чрезмерные достижения тем, что поставил их на службу
общей цели. Он стал молчаливой силой за спиной дона Хуана.
Последняя моя вводная встреча была с северными воинами дона Хуана.
Чтобы провести эту встречу, дон Хуан поехал со мной в город Гуадалахара.
Он сказал, что место встречи находится рядом с центром города и что
встреча должна иметь место в полдень, потому что север был серединой дня.
Мы вышли из гостиницы примерно в 11 часов утра и не торопясь пошли через
центр города.
Я шел не глядя, куда иду, озабоченный предстоящей встречей, и с
размаху налетел на какую-то даму, которая выходила из магазина. Она несла
кучу пакетов с покупками, которые разлетелись по всему тротуару. Я
извинился и стал помогать ей собирать их. Дама, казалось еще не пришла в
себя от моего могучего толчка. Я поддержал ее за руку. Она была очень
худенькой, высокой женщиной, вероятно в возрасте около 60 лет, очень
элегантно одетая. Она казалось дамой из общества. Она была изысканно
вежлива и приняла вину на себя, сказав, что была отвлечена, высматривая
своего слугу. Она спросила, не могу ли я помочь ей отыскать его в толпе. Я
повернулся к дону Хуану. Он сказал, что наименьшее, что я могу сделать
после того, как чуть не убил ее, это помочь ей.
Я взял ее покупки, и мы вернулись в универмаг. Неподалеку я заметил
индейца, который с растерянным видом стоял в толпе, жалкий и неуместный.
Дама окликнула его, и он подошел к ней, как потерявшийся щенок. Вид у него
был такой, будто он собирался лизать ей руки.
Дон Хуан ожидал нас у магазина. Он объяснил даме, что мы торопимся, а
затем назвал ей мое имя. Дама мило улыбнулась и протянула мне руку,
здороваясь. Я подумал, что в молодости она была, вероятно, восхитительна,
если даже сейчас она так красива и привлекательна. Дон Хуан повернулся ко
мне и внезапно сказал, что ее имя Нелида, что она с севера и сновидящая.
Затем он повернул меня к слуге и сказал, что его зовут Хенаро Флорес и что
он человек действия, - воин действия в партии. Мое удивление было полным.
Они все трое расхохотались. Чем больше было мое замешательство, тем больше
оно их, видимо, забавляло.
Дон Хенаро роздал покупки детям, сказав им, что его хозяйка, та
добрая леди, которая разговаривает, купила это все как подарки для них -
это ее добрый поступок на этот день. Затем мы молча прошли примерно
половину квартала. У меня язык не повиновался. Внезапно Нелида указала на
магазин и попросила нас минутку подождать, потому что она выбрала там
коробку нейлоновых чулок, которые для нее отложили. Она посмотрела прямо
на меня, улыбаясь, с сияющими глазами, и сказав мне, что если отбросить
шутки в сторону, то магия там или не магия, но ей нужно носить нейлоновые
чулки и тонкие трусики. Дон Хуан и дон Хенаро засмеялись, как два идиота.
Я уставился на Нелиду, потому что ничего больше делать не мог. В ней было
что-то чрезвычайно земное и в то же время она была почти небесным
созданием.
Ребячась, она попросила дона Хуана поддержать меня, потому что я
собираюсь шлепнуться в обморок. Затем она попросила Хенаро забежать в
магазин и взять ее заказ у такого-то клерка, но когда он входил, Нелида,
казалось, изменила свое решение и позвала его обратно, но он, видимо, не
услышал и исчез внутри магазина. Она извинилась и побежала за ним.
Дон Хуан нажал мне на спину, чтобы вывести из ступора. Он сказал, что
я встречусь с другой северной женщиной, чье имя Флоринда, наедине и в
другое время, потому что она будет звеном, связующим меня с другим циклом,
с другим настроением. Он описал Флоринду как негативную копию Нелиды или
наоборот.
Я заметил, что Нелида настолько избалована и стильна, что я не
удивился бы, встретив ее в салоне мод. Тот факт, что она так красива и
изящна и, вероятно, родом из франции или северной италии, удивил меня.
Хотя Висенте тоже не был индейцем, его сельская внешность не так
выделялась. Я спросил у дона Хуана, почему в его мире присутствуют
неиндейцы. Он сказал, что воинов партии нагваля выбирает сила, а ее планы
узнать невозможно.
Мы ожидали у дверей магазина около получаса. Дон Хуан, казалось,
потерял терпение и попросил меня пройти внутрь и попросить их
поторопиться. Я вошел в магазин. Это было небольшое помещение, в котором
не было никакого заднего хода, и все же их нигде не было видно. Я спросил
у приказчиков, но и они ничем не могли мне помочь. Я бросился к дону Хуану
и потребовал объяснений того, что произошло. Он сказал, что они или
испарились в воздухе, или улизнули, пока он похлопывал меня по спине.
Я разъярился, сказав ему, что большинство его людей шуты и фокусники.
Он смеялся до тех пор, пока у него по щекам не потекли слезы. Он сказал,
что я идеальный объект для розыгрышей. Моя собственная важность сделала из
меня презабавнейшего субъекта. Он так хохотал над моим раздражением, что
вынужден был прислониться к стене.
Горда дала мне описание своей первой встречи с членами партии дона
Хуана. Ее версия отличалась только содержанием, - форма была одной и той
же. Воины были с нею, пожалуй, чуточку жестче, но она поняла это как
попытку их стряхнуть с нее ее сон, а также как естественную реакцию на то,
что она считала своей отвратительной личностью.
Когда мы пересмотрели мир дона Хуана, то поняли, что он был копией
мира его бенефактора. Его можно было рассматривать состоящим или из групп,
или из домов. Была группа из четырех независимых пар, по внешности сестер,
которые жили и работали вместе; другая группа из трех мужчин одного с
доном Хуаном возраста, которые были очень близки к нему; группа из двух
явно более молодых мужчин, курьеров Эмилито и Хуана Тумы; и, наконец,
группа молодых южных женщин, которые казались родственницами друг друга,
Марты и Терезы. В другое время этот мир казался состоящим из четырех
отдельных домов, расположенных весьма далеко один от другого в различных
районах мексики. Один был составлен из двух западных женщин Зулейки и
Зойлы, Сильвио Мануэля и их курьера Марты. Второй состоял из восточных
женщин Кармелы и Гермелинды, Висенте и их курьера Хуана Тумы. Еще один из
южных женщин Сесилии и Делии, курьера дона Хуана Эмелито и курьера Терезы.
Последний - из северных женщин Нелиды и Флоринды и дона Хенаро.
Согласно дону Хуану, его мир не имел такой гармонии и равновесия, как
у его бенефактора. Единственные две женщины, которые полностью
уравновешивали друг друга и выглядели, как две двойняшки, были его
северные воины Нелида и Флоринда. Нелида однажды в случайном разговоре
рассказала мне, что они так похожи, что даже группа крови у них
одинаковая.
Для меня одним из самых приятных сюрпризов в наших взаимоотношениях
явилась трансформация Зулейки и Зойлы, которые показались мне столь
отвратительными при первом знакомстве. Они оказались, как и говорил дон
Хуан, самыми трезвыми и преданными своему делу воинами, каких только можно
было себе представить. Я не мог поверить своим глазам, когда увидел их
вновь. Их период безумия прошел и они выглядели хорошо одетыми
мексиканскими дамами, высокими, темными и мускулистыми, со сверкающими
темными глазами, подобными осколкам блестящего черного обсидиана. Они
смеялись и подшучивали надо мной по поводу того, что произошло в ночь
нашей первой встречи, как если бы участниками там были другие, а сами они
не имели к этому никакого отношения. Я легко мог представить себе кошмар
дона Хуана с западными воинами его бенефактора. Я абсолютно не мог себе
поверить, что Зулейка и Зойла могут превращаться в тех невыносимых
тошнотворных существ, которых я встретил в первый раз. Мне пришлось потом
неоднократно быть свидетелем их метаморфоз, однако я никогда не мог судить
о них так сурово, как делал это при нашей первой встрече. Их выходки
вызывали у меня потом главным образом печаль.
Но самым большим сюрпризом для меня оказался Сильвио Мануэль. В
темноте нашей первой встречи я представлял его себе внушительным мужчиной,
сверхсильным гигантом. На самом деле он был малюткой, хотя и ширококостным
малюткой. Его тело было телом жокея - небольшое, но очень
пропорциональное. Мне он показался похожим на гимнаста. Его физический
