- Растения, которые я выкопал и срезал - мои, - сказал он. - Это все
равно, как если бы они были мной. С их помощью я собираюсь учить тебя пути
приручения "травы дьявола".
- Как ты собираешься это делать?
- "Траву дьявола" делят на порции. Каждая из этих порций различна.
Каждая имеет свою уникальную службу и предназначение.
Он открыл свою левую руку и отмерил на полу расстояние от конца
большого пальца до конца безымянного.
- Это моя порция. Ты будешь отмерять своей рукой. Теперь, чтобы
установить доминирование над травой, ты должен начать с первой порции. Но,
поскольку я привел тебя к ней, ты должен будешь принять первую порцию от м
о е г о растения. Я отмерил ее для тебя, поэтому это порция, которую ты
должен принять вначале, в действительности - моя.
Он вошел внутрь дома и вынес матерчатый сверток. Он сел и открыл его.
Я заметил, что это было мужское растение. Я заметил также, что там был
лишь один кусок корня. Он взял эитот кусок, который остался от
первоначальных двух и подержал его перед моим лицом.
- Это твоя порция, - сказал он. - Я дам ее тебе. Я отрезал ее сам для
тебя. Я отмерил ее, как свою собственную: теперь я даю ее тебе.
На секунду у меня мелькнула мысль, что я должен буду грызть ее, как
морковку, но он положил ее внутрь маленького хлопчатобумажного мешка.
Он пошел к задней половине дома, сел там, скрестив ноги, и круглым
пестом стал раздавливать корень внутри мешка. Плоский камень служил ему
ступой. Время от времени он мыл оба камня и воду сохранял в небольшом
плоском деревянном сосуде, долбленом. Работая, он пел неразборчивую песню
очень мягко и монотонно. Когда он размозжил корень в мягкую кашу внутри
мешка, он положил мешок в деревянный сосуд. Туда же он положил каменные
ступу и пестик, наполнил сосуд водой и отнес его к забору, поставив внутрь
какой-то сараюшки, вроде свиного хлева.
Он сказал, что корень должен мокнуть всю ночь и должен быть оставлен
вне дома, чтобы он схватил ночной ветер.
- Если завтра будет солнечный жаркий день, то это будет отличным
знаком, - сказал он.
Воскреченье, 10 сентября 1961 года.
Четверг, 7 сентября, был очень ясным и жарким. Дон Хуан казался очень
доволен хорошим знаком и несколько раз повторил, что "траве дьявола" я,
видимо, нравлюсь. Корень мок всю ночь, и около десяти часов утра мы пошли
к задней половине дома. Он взял сосуд из хлева, поставил его на землю и
сел рядом с ним. Он взял мешок и потер его о дно сосуда. Он поднял его
немного над водой и отжал вместе с содержимым, затем бросил мешок в воду.
Он повторил эту процедуру три раза. Затем отжал мешок и бросил его в
хлеву, оставив сосуд на жарком солнце.
Спустя два часа мы опять пришли туда. Он принес с собой среднего
размера чайник с кипящей желтоватой водой. Он очень осторожно наклонил
сосуд и слил верхнюю воду, оставив густой осадок накопившийся на дне. Он
вылил кипящую воду на осадок и опять поставил сосуд на солнце. Такая
процедура повторялась три раза с интервалами более часа.
Наконец, он вылил большую часть воды, наклонил сосуд под таким углом,
чтобы он освещался изнутри вечерним солнцем, и покинул его.
Когда через несколько часов мы вернулись, было уже темно, на дне
сосуда был слой каучуковой субстанции. Она напоминала слой недоваренного
крахмала, беловатый или светло-серый. Пожалуй, там была полная чайная
ложка его. Я вынул кусочек почвы, который ветер набрасывал на осадок. Он
засмеялся надо мной.
- Эти маленькие кусочки никому не могут повредить.
Когда закипела вода, он налил около чашки ее в сосуд. Это была та же
самая вода, желтоватая, которой он пользовался раньше. Она растворила
осадок, образовав раствор, похожий на молоко.
- Что это за вода, дон Хуан?
- Вода из фруктов и цветов того каньона.
Он вылил содержимое деревянного сосуда в старую глиняную чашку,
похожую на цветочный горшок. Оно все еще было горячим, ноэтому он дул,
чтобы остудить его. Он попробовал его сам и затем протянул кружку мне.
- Пей теперь, - сказал он.
Я автоматически взял кружку и без размышления выпил всю воду. На вкус
она была горьковата, хотя горечь была едва заметная. Что было очень
заметно, так это пикантный вкус воды. Она пахла тараканами.
Почти тотчас я начал потеть. Я очень разогрелся, и кровь прилила у
меня к голове. Я увидел перед глазами красное пятно и мышцы живота начали
сокращаться у меня болезненными спазмами. Через некоторое время, хотя я
уже совсем не чувствовал болей, мне стало холодно, и я буквально обливался
потом.
Дон Хуан спросил, не вижу ли я черноты или черного пятна перед
глазами. Я сказал ему, что вижу все в красном цвете.
Мои зубы стучали из-за неконтролируемой нервозности, которая
накатывалась на меня волнами, как бы излучаясь из середины моей груди.
Затем он спросил, не боюсь ли я. Его вопросы казались мне не имеющими
никакого значения. Я сказал ему, что я, очевидно, боюсь. Но он спросил
меня опять, не боюсь ли я ее. Я не понимал, о чем он говорит, и сказал
"да". Он засмеялся и сказал, что в действительности я не боюсь. Он
спросил, продолжаю ли я видеть красное. Все, что я видел, так это
громадное красное пятно перед моими глазами.
Через некоторое время я почувствал себя лучше. Нервные спазмы
постепенно прекратились, оставив лишь приятную усталость и сильное желание
спать. Я не мог держать глаза открытыми, хотя все еще слышал голос дона
Хуана. Я заснул. Мое ощущение погруженности в глубокий красный цвет
оставалось всю ночь. Я даже видел сны красного цвета. Я проснулся в
воскресенье около трех часов дня. Я проспал почти двое суток. У меня
слегка болела голова, был неспокоен желудок, и были очень острые,
перемещающиеся боли в кишечнике. За исключением этого, все остальное было
как при обычном пробуждении. Я нашел дона Хуана, дремлющего перед своим
домом. Он улыбнулся мне.
- Все прошло хорошо позапрошлым вечером, - сказал он. - Ты видел
красный цвет, а это все, что было важно.
- Что было бы, если бы я не видел красного?
- Ты бы видел черное, а это плохой знак.
- Почему это плохо?
- Когда человек видит черное, то это значит, что он не создан для
"травы дьявола". Его будет рвать черным и зеленым.
- Он умрет?
- Я не думаю, чтоб кто-либо умер, но он будет долгое время болеть.
- Что случиться с теми, кто видит красное?
- Их не рвет, и корень дает им эффект приятного, и это значит, что
они сильны и имеют насильственную натуру, то, что любит "трава дьявола".
Таким образом, она принимает. Единственный плохой момент в том, что люди
кончают тем, что становятся рабами "травы дьявола", в обмен на силу,
которую она дает им. Но это вопросы, над которыми мы не имеем контроля.
Человек живет только для того, чтобы учиться. И если он учится, так это
потому, что такова природа его судьбы для хорошего или для плохого.
- Что мне надо делать дальше, дон Хуан?
- Теперь ты должен посадить отросток, который я отрезал от второй
половины первой порции корня. Ты принял половину его позапрошлой ночью, и
теперь вторая половина должна быть посажена в землю. Она должна вырасти и
принести плоды прежде, чем ты сможешь предпринять действительные шаги к
приручению ее.
- Как я буду приручать ее?
- "Трава дьявола" приручается только через корень. Шаг за шагом ты
должен изучить все секреты корня каждой порции. Ты должен принимать их для
того, чтобы изучить секреты и завоевать силу.
- Всякая порция приготавливается так же, как ты приготовил первую?
- Нет, каждая порция различна.
- Каков специфический эффект каждой порции?
- Я уже сказал, каждая порция учит разным формам силы. То, что ты
принял позапрошлой ночью, было ничто. Каждый может это сделать. Но только
брухо может принимать более глубокие порции. Я не могу сказать тебе, что
они делают, так как я еще не знаю, примет ли она тебя. Мы должны
подождать.
- Когда же ты расскажешь мне?
- Как только первое растение вырастет и принесет плоды.
- Если первая порция может приниматься всеми, то для чего же она
используется?
- В разведенном виде она хороша для любых дел человечества. Для
стариков, которые потеряли жизненную силу, или для молодых людей, которые
ищут приключения, или даже для женщин, которые хотят страсти.
- Ты сказал, что корень используется только для достижения силы, но я
вижу, что он используется и для других целей, помимо силы. Прав ли я?
Он очень долго смотрел на меня проницательным взглядом, который
раздражал меня. Я чувствовал, что мой вопрос его рассердил, но не мог
понять, почему.
- "Трава дьявола" используется только для достижения силы, - сказал
он, наконец, сухим жестким тоном. - Человек, который хочет вернуть свою
жизненную силу, молодые люди, которые ищут испытаний, голода и усталости,
человек, который хочет убить другого человека, женщина, которая хочет
разгореться страстью, - все они желают силу. И "трава дьявола" даст им ее.
Ты чувствуешь, что она тебе нравится? - спросил он после паузы.
- Я чувствую странный подъем сил, - сказал я, и это было правдой. Я
заметил это еще при пробуждении, и это чувство сохранилось и потом. Это
было очень выраженное ощущение неудобства и неусидчивости, все мое тело
двигалось и вытягивалось с необычайной легкостью. Мои руки и ноги зудели,
мои плечи, казалось, раздались, мышцы моей спины и шеи вызывали желание
потереться о деревья или потолкать их. Я чувствовал, что могу разрушить
стену, если бодну ее.
Мы больше не разговаривали. Некоторое время мы сидели на веранде. Я
заметил, что дон Хуан засыпает. Он несколько раз "клюнул носом", затем
просто вытянул ноги, лег на пол, положил руки за голову и заснул.
Я поднялся и пошел за дом, где и сжег избыток энергии, очистив двор
от мусора. Я запомнил, что когда-то он сказал мне, что был бы рад, если бы
я помог ему убрать мусор.
Позднее, когда он проснулся и пришел за дом, я был более расслаблен.
Мы сели за еду, и в процессе еды он три раза спрашивал меня, как я себя
чувствую. Поскольку это было редкостью, я, наконец, спросил:
- Почему тебя заботит мое самочувствие, дон Хуан? Уж не ожидаешь ли
ты, что у меня будет плохая реакция на то, что я выпил сок?
Он засмеялся. Я думал, что он действует, как проказливый мальчишка,
который подстроил какую-то каверзу и время от времени проверяет, нет ли
уже результата. Все еще смеясь, он сказал:
- Ты не выглядишь больным. Совсем недавно ты даже говорил грубо со
мной.
- Я не делал этого, - запротестовал я. - Я вообще не помню случая,
чтобы я с тобой так разговаривал.
Я был очень уверен на этот счет, так как вообще не помнил, чтобы я
когда-нибудь был раздражен доном Хуаном.
- Ты выступил в ее защиту, - сказал он.
- В чью защиту?
- Ты защищал "траву дьявола". Ты уже говорил, как влюбленный.
Я собирался еще более энергично протестовать против этого, но
остановился.
- Я действительно не отдавал себе отчета, что защищаю ее.
- Конечно, не отдавал. Ты даже не помнишь того, что говорил, так?
- Нет, не помню. Признаю это.
- Вот видишь, "трава дьявола" такая. Она подбирается к тебе, как
женщина, ты даже не замечаешь этого. Все, чему ты уделяешь внимание, так
это тому, что дает хорошее самочувствие и силу: мышцы надуваются жизненной
силой, кулаки чешутся, подошвы ног горят желанием затоптать кого-нибудь.
Когда человек знает ее, то он действительно становится полон ухищрений.
Мой бенефактор обычно говорил, что "трава дьявола" держит людей, которые
