Карлос КАСТАНЕДА
РАЗГОВОРЫ С ДОНОМ ХУАНОМ
...Не имеет значения, что кто-либо говорит или делает...
Т_ы_ с_а_м_ должен быть безупречным человеком...
...Нам требуется _в_с_е _н_а_ш_е _в_р_е_м_я _и _в_с_я
н_а_ш_а _э_н_е_р_г_и_я, чтобы победить идиотизм в себе. Это
и есть то, что имеет значение. Остальное не имеет никакой
важности...
Дон Хуан
(К. Кастанеда "Второе Кольцо силы")
ВВЕДЕНИЕ
Летом 1960 года, будучи студентом антропологии Калифорнийского
университета, что в Лос-Анжелесе, я совершил несколько поездок на
юго-запад, чтобы собрать сведения о лекарственных растениях, используемых
индейцами тех мест. События, о которых я описываю здесь, начались во время
одной из поездок.
Ожидая автобуса в пограничном городке, я разговаривал со своим
другом, который был моим гидом и помощником в моих исследованиях. Внезапно
наклонившись, он указал мне на седовласого старого индейца, сидевшего под
окошком, который, по его словам, разбирался в растениях, особенно в
пейоте. Я попросил приятеля представить меня этому человеку.
Мой друг подошел к нему и поздоровался. Поговорив с ним немного, друг
жестом подозвал меня и тотчас отошел, не позаботившись о том, чтобы нас
познакомить... Старик ни в коей мере не был удивлен. Я представился, а он
сказал, что его зовут Хуан и что он к моим услугам. По моей инициативе мы
пожали друг другу руки и немного помолчали. Это было не натянутое
молчание, но спокойствие естественное и ненапряженное с обеих сторон.
Хотя его темное лицо и морщинистая шея указывали на возраст, меня
поразило, что его тело было крепкое и мускулистое... Я сказал ему, что
интересуюсь лекарственными растениями. Хотя, по правде сказать, я почти
совсем ничего не знал о пейоте, я претендовал на то, что знаю очень много
и даже намекнул, что ему будет очень полезно поговорить со мной.
Когда я болтал в таком духе, он медленно кивнул и посмотрел на меня,
но ничего не сказал. Я отвел глаза от него, и мы кончили тем, что сидели
против друг друга в гробовом молчании. Наконец, как мне показалось, после
очень долгого времени, дон Хуан поднялся и выглянул в окно. Как раз
подходил его автобус. Он попрощался и покинул станцию.
Я был раздражен тем, что говорил ему чепуху и тем, что он видел меня
насквозь.
Когда мой друг вернулся, он попытался утешить меня в моей неудаче...
Он объяснил, что старик часто бывает молчалив и необщителен - и все-таки я
долго не мог успокоиться.
Я постарался узнать, где живет дон Хуан, и потом несколько раз
навестил его. При каждом визите я пытался спровоцировать его на обсуждение
пейота, но безуспешно... Мы стали, тем не менее, очень хорошими друзьями,
и мои научные исследования были забыты или, по крайней мере,
перенаправлены в русло весьма далекое от моих первоначальных намерений.
Друг, который представил меня дону Хуану, рассказал позднее, что
старик не был уроженцем аризоны, где мы с ним встретились, но был индейцем
племени яки из штата сонора в мексике.
Сначала я видел в доне Хуане просто довольно интересного человека,
который много знал о пейоте и который замечательно хорошо говорил
по-испански. Но люди, с которыми он жил, верили, что он владеет каким-то
"секретным знанием", что он был "брухо". Испанское слово "брухо" означает
одновременно врача, колдуна, мага. Оно обозначает человека, владеющего
необыкновенными и, чаще всего, злыми силами.
Я был знаком с доном Хуаном целый год, прежде, чем вошел к нему в
доверие. Однажды он рассказал, что имеет некоторые знания, которые он
получил от учителя - "бенефактора" (благоприятный фактор) - как он называл
его, - который направлял его в своего рода ученичестве. Дон Хуан, в свою
очередь, взял меня в свои ученики, но предупредил, что мне нужно принять
твердое решение, ибо обучение будет долгим и утомительным.
Рассказывая о своем учителе, дон Хуан использовал слово "диаблеро"
(по-испански диабло - черт) позднее я узнал, что диаблеро - термин,
используемый только соноракскими индейцами. Он относится к злому человеку,
который практикует черную магию и способен превращаться в животных -
птицу, собаку, койота или любое другое существо.
Во время одной из поездок в сонору, со мной произошел любопытный
случай, хорошо иллюстрирующий чувства индейцев к диаблеро... Как-то ночью
я ехал с двумя испанскими друзьями, когда я увидел крупную собаку,
пересекшую дорогу. Один из моих друзей сказал, что это была не собака, а
гигантский койот. Я притормозил и подъехал к краю дороги, чтобы получше
разглядеть животное. Постояв несколько секунд в свете фар, оно скрылось в
чапарале.
Это был, без сомнения, койот, но в два раза крупнее обычного.
Возбужденно переговариваясь, мои друзья пришли к выводу, что это было
необычное животное и, скорее всего, что это мог быть диаблеро. Я решил
воспользоваться этим случаем и расспросить индейцев о их вере в
существование диаблеро. Я говорил со многими людьми, рассказывая им эту
историю и задавая им вопросы. Следующие три разговора показывают их
типичные реакции.
- Ты думаешь, это был койот, Чой? - спросил я молодого человека после
того, как он выслушал эту историю.
- Кто знает? Хотя для койота он явно великоват.
- А тебе не кажется, что это диаблеро?
- Ну, что за ерунда! Такого не бывает.
- Почему ты так думаешь, Чой?
- Люди выдумывают всякое. Я бьюсь об заклад, что если бы ты поймал
его, то убедился бы, что это собака. Вот я однажды отправился по делам, я
поднялся до рассвета и оседлал лошадь... Выехал я до рассвета и увидел
темную тень на дороге, похожую на большое животное. Моя лошадь шарахнулась
и выкинула меня из седла... Я тоже перепугался. Но это оказалась женщина,
шедшая в город.
- Ты хочешь сказать, Чой, что ты не веришь в существование диаблеро?
- Диаблеро? Что такое диаблеро? Скажи мне, что такое диаблеро?
- Я не знаю, Чой. Мануэль, который ехал со мной той ночью, сказал,
что этот койот мог быть диаблеро. Может быть, ты мне расскажешь, что такое
диаблеро?
- Говорят, что диаблеро - это брухо, который может принимать любую
форму, какую он хочет принять. Но каждый ребенок знает, что это враки.
Старики здесь набиты историями о диаблеро. Но ты не найдешь ничего
подобного среди нас, молодежи.
- Что за животное это было, как ты думаешь, донна Лус? - спросил я
женщину средних лет.
- Лишь бог знает наверняка. Но я думаю, что это был не койот. Есть
вещи, которые только кажутся койотами, но не являются ими в самом деле.
Да, а бежал твой койот, или он ел?
- Большую часть времени он стоял, но когда я в первый раз увидел его,
то мне показалось, что он что-то ел.
- А ты уверен, что он ничего не тащил во рту?
- Может быть, и нес. Но скажи мне, какая разница?
- Разница есть... Если он тащил что-нибудь, то это был не койот.
- Что же это было тогда?
- Это был мужчина или женщина.
- Как вы называете таких людей, донна Лус?
Она не отвечала. Я настаивал еще некоторое время, но безрезультатно.
Наконец, она сказала, что не знает. Я спросил, не называют ли таких людей
диаблеро, и она сказала, что это одно из названий, даваемых им.
- А ты знаешь какого-нибудь диаблеро? - спросил я.
- Я знала одну женщину, - ответила она, - она была убита. Это
произошло, когда я была еще девочкой... Женщина, как говорили,
превращалась в суку, и как-то раз ночью собака забежала в дом белого
человека, чтобы украсть сыр. Он застрелил ее из пистолета. И в тот самый
момент, как собака подохла в доме белого человека, - женщина умерла в
своей хижине. Ее родственники собрались вместе, пришли к белому человеку и
потребовали выкуп. И ему пришлось немало выложить за ее убийство.
- Как же они могли требовать выкуп, если он убил лишь собаку.
- Они сказали, что белый знал, что это не собака, потому что с ним
были другие люди, и все они видели, что собака встала на задние лапы и,
как человек, потянулась к сыру, который лежал на подносе, подвешенном к
крыше. Люди ждали вора, так как сыр того белого человека исчезал каждую
ночь. Когда тот человек убивал вора, он знал, что это не собака.
- Есть ли диаблеро теперь, донья Лус?
- Подобные вещи очень секретны. Говорят, что больше диаблеро нет, но
я сомневаюсь в этом, потому что кто-нибудь из семейства диалеро обязан
изучить то, что знает о диаблеро. У диаблеро есть свои законы, и один из
них состоит в том, что диаблеро должен обучить своим секретам одного из
своего рода.
- Как ты думаешь, что это было за животное, Хенаро? - спросил я
одного глубокого старика.
- Какя-нибудь собака, что же еще?
- А, может быть, диаблеро?
- Диаблеро? Ты с ума сошел! Их же не существует.
- Подожди, их нет теперь или же не было никогда?
- Одно время они были, да. Это всем известно. Каждый это знает. Но
люди их боялись и поубивали их всех.
- Кто убил их, Хенаро?
- Кто-кто, люди, конечно. Последний диаблеро, о котором я знал, был
с... Он убил десятки, может быть, сотни людей своим колдовством. Мы не
могли этого стерпеть, и люди собрались вместе, захватили его врасплох
среди ночи и сожгли живьем...
- Когда это было, Хенаро?
- В 1942 году.
- Ты видел это сам?
- Нет. Но люди до сих пор говорят об этом. Говорят, от него не
осталось пепла, даже несмотря на то, что костер был сделан из сырых дров.
Все, что нашли, так это большую лужу грязи...
Хотя дон Хуан определил своего бенефактора, как диаблеро, он никогда
не называл место, где он учился и ни разу не назвал имени своего учителя.
Фактически, дон Хуан рассказал ничтожно мало о своей личной жизни. Все,
что он сообщил, так это то, что он родился на юго-западе в 1891 году, что
он провел почти всю свою жизнь в Мексике, что в 1900 году его семья была
изгнана мексиканским правительством в Центральную Мексику вместе с
тысячами других соноракских индейцев и что он жил в Центральной и Южной
Мексике до 1940 года. Таким образом, поскольку дон Хуан много
путешествовал, то и его знания могут быть продуктом многих влияний. И,
несмотря на то, что он считал себя индейцем из Соноры, я не был уверен,
можно ли привязать его знания только к культуре соноракских индейцев.
Однако... Однако, здесь я не намерен определять точно его культурное
происхождение.
Мое ученичество у дона Хуана началось в июне 1961 года и до этого я
не встречался с ним часто, но беседовал с ним всегда, как
антрополог-наблюдатель. Во время этих первых разговоров я делал записи
описательного характера. Позднее, по памяти, я восстанавливал весь
разговор. Однако, когда я стал его учеником, этот метод стал весьма
затруднительным, так как разговоры затрагивали много различных тем. Потом
дон Хуан все-таки разрешил мне, после долгих протестов, открыто записывать
все, что сказано. Мне очень хотелось также фотографировать и делать записи
на магнитофоне, но он этого не позволил.
Мое ученичество проходило вначале в Аризоне, а затем в Соноре, так
как дон Хуан в период моего учения переехал в Мексику. Распорядок, которым
я пользовался, состоял в том, чтобы видеться с ним по нескольку дней и как
можно чаще. Мои визиты стали более частыми и длительными в летние месяцы
1963-64 гг. Оглядываясь назад, я теперь считаю, что такой метод тормозил
