мое продвижение, так как он не давал мне полностью попасть под влияние
учителя, в чем я очень нуждался для успешного обучения. Однако, с моей
личной точки зрения, этот метод был полезен тем, что давал мне
определенную несвязанность, а это, в свою очередь, обостряло чувство
критического восприятия, которое было бы невозможным, будь я учеником
постоянно, без перерывов. В сентябре 1965 года я добровольно отказался от
ученичества.
После моего отказа от ученичества мне нужно было осознать то, что я
пережил, а то, что я испытал, мне нужно было уложить в странную систему
индейских верований. С самого начала моего обучения для меня стало
очевидным, что учение дона Хуана имеет четкий внутренний строй. Как только
он начал преподавать его мне, он давал свои объяснения в определенном
порядке. Распознать этот порядок и понять его оказалось для меня
труднейшей задачей. В связи с моей неспособностью понять я и через четыре
года ученичества все еще был начинающим. Было ясно, что знание дона Хуана
и метод, которым он преподавал, были теми же, что и у его бенефактора,
поэтому мои трудности в понимании его учения были аналогичны тем, с
которыми встретился он сам. Дон Хуан сам указал на наше сходство, как
начинающих, упомянув случайно о своей неспособности понять учителя в пору
своего ученичества. Это замечание привело меня к убеждению, что любой
начинающий - индеец или не индеец, - получает знания невоспринимаемыми с
точки зрения каких-либо характеристик или систем тех явлений, которые он
испытывает. Лично я, как западный человек, нашел эти характеристики такими
запутанными, что было совершенно невозможно объяснить их в системе понятий
моей собственной каждодневной жизни; и я был вынужден прийти к заключению,
что любая попытка классифицировать мой полевой материал своими словами
была бы неудачной.
Таким образом, для меня стало очевидно, что знание дона Хуана следует
рассматривать в том плане, в каком он сам его понимает. Лишь в этом плане
оно может быть очевидным и убедительным. Пытаясь совместить мои
собственные взгляды с таковыми дона Хуана, я понял, однако, что когда бы
он ни пытался объяснить свое знание мне, он использовал понятия,
относящиеся к понятным для него. Поскольку эти понятия и концепции были
чужды мне, попытки понять его учение так, как он его понимал, поставили
меня в тупик. Поэтому моей первой задачей было определить его порядок
изложения концепций... Работая в этом направлении, я заметил, что дон Хуан
сам сделал особое ударение на определенную часть своего учения -
использование галлюциногенных растений. На основе этого заключения я
пересмотрел свою собственную схему категорий. Дон Хуан использовал в
отдельности и в различных обстоятельствах три галлюциногенных растения:
кактус (пейотль), дурман и грибы, вероятно.
Задолго до своего контакта с европейцами американские индейцы знали о
галлюциногенных свойствах этих растений. Из-за своих свойств эти растения
широко применялись для получения удовольствия, для лечения и для
достижения состояния экстаза. Особую часть своего учения дон Хуан посвящал
получению силы; силы, которую он называл _о_л_л_и_. Он объяснял
использование его для достижения мудрости или знания того, как правильно
жить.
Дон Хуан понимал значение растений в их способности продуцировать
состояния особого восприятия в человеческом существе. Он вводил меня в
последовательное постижение этих стадий с целью развернуть и показать
ценность своего знания. Я назвал их "состояния необычной реальности", имея
в виду необычную реальность, которая противостоит нашей повседневной
жизни. В контексте учения дона Хуана эти состояния рассматривались, как
реальные, хотя их реальность была отделена от обычной.
Дон Хуан считал, что состояния необычной реальности были единственной
формой прагматического учения и единственным способом достижения силы. Он
упоминал, что все прочие пути его учения были случайными для достижения
силы. Эта точка зрения определяла отношение дона Хуана ко всему, не
связанному прямо с состоянием необычной реальности.
В моих полевых записках разбросаны замечания относительно того, что
чувствовал дон Хуан. Например, в одном из разговоров он заметил, что
некоторые предметы имеют в себе определенное количество силы; он сказал,
что они часто использовались колдунами (брухо) низшего порядка; что сам он
не испытывал особого уважения к предметам силы. Я часто спрашивал его о
таких предметах, но он, казалось, был совершенно незаинтересован в
обсуждении этого предмета. Когда на эту тему в другой раз зашла речь, он,
однако, внезапно согласился рассказать о них.
- Есть определенные предметы, которые наделены силой, - сказал он. -
есть масса таких предметов, которые используются могущественными людьми с
помощью дружественных духов. Эти предметы-инструменты - не обычные
инструменты, а инструменты смерти. Все же это только инструменты. У них
нет силы учить. Правильно говоря, они относятся к категории предметов
войны и предназначены для удара. Они созданы для того, чтобы убивать.
- Что это за предметы, дон Хуан?
- Они в реальности не предметы, скорее это разновидности силы.
- Как модно заполучить эти разновидности силы, дон Хуан?
- Это зависит от типа предмета, который нужен тебе.
- А какие они бывают?
- Я уже говорил, что их много. Все, что угодно, может быть предметом
силы.
- Ну, а какие являются самыми сильными?
- Сила предмета зависит от его владельца, от того, каким человеком он
является. Предметы силы, употребляемые низшими колдунами - почти что
шутка; сильный же, мужественный, могущественный брухо дает свою силу своим
инструментам.
- Какие предметы силы наиболее обычны тогда? Какие из них
предпочитают большинство колдунов?
- Тут нет предпочтения. Все они предметы силы. Все одно и то же.
- Есть ли у тебя какие-нибудь, дон Хуан? - он не ответил, он просто
смотрел на меня и смеялся. Долгое время он ничего не отвечал, и я подумал,
что раздражаю его своими вопросами...
- Есть ограничения для этих типов силы, - продолжал он, - но я не
уверен, что это будет тебе понятно. Я потратил чуть ли не всю жизнь, чтобы
понять это: _о_л_л_и_ может открыть все секреты этих низших сил, показав,
что это детские игрушки. Одно время у меня были инструменты подобного
рода, я был очень молод.
- Какие предметы силы у тебя были?
- "Маис-пинто" - кристаллы и перья.
- Что такое "маис-пинто", дон Хуан?
- Это небольшой участок, вырост зерна, который имеет в своей середине
язычок красного цвета.
- Это один единственный вырост?
- Нет, брухо владеет 48-ю выростами.
- Для чего эти выросты, дон Хуан?
- Любой из них может убить человека, войдя в его тело.
- Как вырост попадает в тело человека?
- Это предмет силы, и его силы заключаются, помимо всего прочего в
том, что он входит в тело.
- Что он делает, когда войдет в тело?
- Он растворяется в теле, затем оседает в груди или на кишечнике.
Человек заболевает и, за исключением тех случаев, когда брухо, который его
лечит, сильнее, чем тот, который околдовал, он умрет через три месяца
после того, как вырост вошел в его тело.
- Есть ли какой-нибудь способ вылечить его?
- Единственный способ - это высосать вырост из тела, но очень мало
брухо осмеливаются делать это. Брухо может добиться успеха и высосать
вырост, но, если он недостаточно могуществен, чтобы извергнуть его из
себя, то этот вырост попадет в него самого и убьет его.
- Но каким образом вырост проникает в чье-либо тело?
- Чтобы объяснить тебе это, я должен объяснить тебе колдовство из
зерен, которое является одним из самых сильных, какие я знаю. Колдовство
делается двумя выростами. Один из них помещают внутрь бутона желтого
цветка. Цветок затем помещают в такое место, где он войдет в контакт с
жертвой; где тот ходит каждый день, или любое другое место, где он обычно
бывает. Как только жертва наступит на вырост или коснется его как-либо, -
колдовство исполнено, вырост растворится в теле.
- Что случится с выростом после того, как человек его коснется?
- Вся его сила уходит в человека, и вырост свободен. Это уже совсем
иной вырост. Он может быть оставлен на месте колдовства или сметен прочь -
не имеет значения. Лучше замести его под кусты, где птица подберет его.
- Может ли птица съесть его прежде, чем его коснулся человек?
- Нет, таких глупых птиц нет, уверяю тебя. Птицы держатся от него
подальше.
Затем дон Хуан описал очень сложную процедуру, путем которой эти
выросты могут быть получены.
- Ты должен понимать, что "маис-пинто" - это лишь инструмент, но не
о_л_л_и, - сказал он. - Когда ты сделаешь для себя это разделение, у тебя
не будет здесь проблем. Но если ты рассматриваешь такие инструменты, как
совершенные, ты - дурак.
- Столь же сильны предметы силы, как _о_л_л_и_? - спросил я.
Дон Хуан укоризненно рассмеялся, прежде, чем ответить. Казалось, что
он очень старается быть терпеливым со мной.
- Кристаллы, "маис-пинто" и перья - просто игрушки по сравнению с
о_л_л_и_. Это лишь трата времени - исследовать их, особенно для тебя. Ты
должен стараться заполучить _о_л_л_и_. Когда ты преуспеешь в этом, ты
поймешь то, что я говорю тебе сейчас. Предметы силы, - это все равно, что
игрушки для детей.
- Не пойми меня неверно, дон Хуан, - запротестовал я. - Я хочу иметь
о_л_л_и_, но я также хочу знать все, что смогу. Ты сам говорил, что знание
- это сила.
- Нет, - сказал он с чувством. - Сила покоится на том, какого вида
знанием ты владеешь. Какой смысл от знания вещей, которые бесполезны?
В системе поверий дона Хуана процесс достижения _о_л_л_и_ означал,
исключительно, эксплуатацию состояний необычной реальности, которые он
продуцировал во мне при помощи галлюциногенных растений. Он считал, что
фиксируя внимание на этих состояниях и опуская прочие аспекты знания,
которому он учил, я подойду к стройному взгляду на те явления, которые я
испытывал.
Поэтому я разделил эту книгу на две части. В первой части я даю
выборки из моих полевых заметок, относящиеся к состояниям необычайной
реальности, которые я испытывал во время моего учения. Поэтому я
расположил свои записки так, чтобы они давали непрерывность повествования,
но они не всегда оказываются в правильном хронологическом порядке. Я
никогда не записывал состояние необычайной реальности ранее, чем через
несколько дней после того, как испытывал его; я ждал до тех пор, пока мог
писать спокойно и объективно. Однако, мои разговоры с доном Хуаном
записывались по мере того, как они велись, сразу после каждого состояния
необычайной реальности. Поэтому, мои отчеты об этих разговорах иногда
опережают описание самого опыта. Мои полевые записки описывают
субъективную версию того, что я ощущал во время опыта. Эта версия
излагается здесь точно так, как я излагал ее дону Хуану, который требовал
полного и верного восстановления каждой детали и полного пересказа каждого
опыта.
Во время записей этих опытов я добавил отдельные детали в попытке
охватить состояние необычайной реальности полностью. Мои полевые записки
также освещают содержание верований дона Хуана.
Я сжал длинные страницы вопросов и ответов между доном Хуаном и мной
для того, чтобы избежать возвратов разговоров в повторение. Но, поскольку
я хочу также передать общее настроение наших разговоров, я сокращал лишь
