подготовки.
- Такое решение, как этот прыжок, должно быть подготовлено заранее, -
продолжал он. - а для того, чтобы подготовить его, пригодна любая маска,
скрывающая безжалостность нагваля, кроме маски великодушия.
Может быть, потому, что мне отчаянно хотелось поверить, что я
действительно великодушен, его замечания о моем поведении вызвали во мне
ужасное чувство вины. Он заверил меня, что мне здесь нечего стыдиться и
что единственным нежелательным следствием было то, что мое
псевдо-великодушие не приводило к позитивному надувательству.
В этом отношении, сказал он, хотя я и напоминаю его бенефактора во
многом, моя маска великодушия слишком груба, слишком очевидна, чтобы
ценить меня как учителя. Маска рассудительности, такая, как его
собственная, наоборот, очень эффективна в создании атмосферы,
благоприятной для передвижения точки сборки. Его ученики полностью уверены
в его псевдорассудительности. Фактически, она так вдохновляет их, что он
без труда может обманом заставлять их напрягаться как угодно.
- То, что случилось с тобой в Гуаямосе, было примером того, как
замаскированная безжалостность нагваля разрушает самоотражение, -
продолжил он. - моя маска стала твоим падением. Ты, как и все вокруг меня,
веришь в мою рассудительность. И конечно, ты ожидаешь прежде всего
продолжения моей рассудительности.
- Когда я представил перед тобой не только старческое поведение
немощного старика, но и себя в качестве старого больного человека, твой ум
бросался из крайности в крайность, пытаясь восстановить последовательность
моей рассудительности и твое самоотражение. И тогда ты сказал самому себе,
что у меня, по-видимому, припадок.
- В конце концов, когда было уже невозможно поверить в продолжение
моей рассудительности, твое зеркало начало трещать. С этого момента
движение твоей точки сборки стало делом времени. Единственное, что было
под вопросом, сможет ли она достичь места отсутствия жалости.
Наверное я казался дон Хуану излишне скептичным. Он объяснил, что мир
нашего самоотражения или нашего ума очень непрочен и скреплен несколькими
ключевыми идеями, которые служат его основным порядком. Когда эти идеи
оказываются несостоятельными, основной порядок перестает функционировать.
- А чем являются эти ключевые идеи, дон Хуан? - спросил я.
- В твоем случае, в таком частном примере, как твое посещение
целительницы, о котором мы говорили, ключевой идеей была
последовательность, - ответил он.
- Что за последовательность? - спросил я.
- Идея того, что мы прочные болванки, - сказал он. - в наших умах наш
мир поддерживается уверенностью, что мы неизменны. Мы можем принять, что
наше поведение может быть модифицировано, что наши реакции и мнения могут
быть изменены, но идея того, что мы можем менять свой внешний вид или быть
кем-то еще, не является частью порядка нашего основного самоотражения.
Когда маг прерывает этот порядок, мир разума останавливается.
Я хотел спросить его, достаточно ли нарушить последовательность
человека, чтобы вызвать движение точки сборки. Он, кажется, предвидел мой
вопрос и сказал, что ломка последовательности - это только смягчающее
средство, а сдвинуться точке сборки помогает безжалостность нагваля.
Потом он сравнил действия, исполненные им в Гуаямосе, с действиями
целительницы, которые мы обсуждали раньше. Он сказал, что целительница
разрушила самоотражение людей, присутствовавших на операции, серией
действий, которые не имели эквивалента в их повседневной жизни -
драматическая одержимость духом, изменение голоса, вскрытие человеческого
тела. Как только последовательность идеи самих себя была нарушена, точки
сборки посетителей были подготовлены для передвижения.
Он напомнил мне, что в прошлом описывал для меня концепцию остановки
мира. Он сказал, что остановка мира так же необходима для магов, как для
меня необходимо читать и писать. Она состоит из введения диссонируюшего
элемента в сплетение повседневного поведения с целью остановки уже
приглаженного потока повседневных событий - событий, которые внесены в
каталог наших умов нашим разумом.
Диссонорующий элемент называется "неделанием" или противоположностью
делания. "Деланием" называется все, что является частью целого, о котором
у нас есть познавательный опыт. Неделание - элемент, который не
принадлежит этому картографированному целому.
- Маги, будучи "сталкерами", понимают человеческое поведение
бесподобно. - сказал он. - они, например, понимают, что люди - творение
описи вещей. Знание всех обстоятельств дела частной описи вещей делает
человека знатоком или мастером в своей области.
Маги знают, что когда опись вещей обычного человека становится
несостоятельной, человек либо расширяет свою опись, либо его мир
самоотражения разрушается. Обычный человек охотно включает в свою опись
новые пункты, если они не противоречат основному порядку описи. Но если
какие-то пункты противоречат этому порядку, ум человека разрушается. Опись
вещей - это и есть ум. Маги рассчитывают на это, когда пытаются разбить
зеркало самоотражения.
Дон Хуан объяснил, что в тот день он тщательно выбирал опоры для
своего акта разрушения моей последовательности. Он медленно
трансформировал себя, пока действительно не превратился в немощного
старика, а затем, чтобы укрепить разрушение моей последовательности, он
подсунул мне ресторан, где все знали его как старика.
Я прервал его, так как осознал противоречие, которого не замечал
раньше. Он говорил тогда, что трансформировал себя, так как хотел узнать,
каково оно быть старым. Повод был благосклонный и неповторимый. Я понял
это заявление так, что он не был стариком до этого времени. И тем не менее
все в ресторане знали его как немощного старого человека, который страдал
припадками.
- Безжалостность нагваля имеет множество аспектов, - сказал он. - она
подобна инструменту, который сам по себе годен для многоцелевого
использования. Безжалостность - это состояние бытия. Это уровень
"намерения", которого достигает нагваль.
- Он использует ее, чтобы вызвать движение своей точки сборки или
точки сборки своих учеников. Или же он использует ее для "выслеживания". Я
начал тот день как "сталкер", претендующий быть старым, и в конце концов,
как действительно старый и немощный человек. Моя безжалостность,
управляемая моими глазами, заставила двигаться мою точку сборки.
- И хотя я был в этом ресторане много раз как старый больной человек,
я тогда "выслеживал", просто разыгрывая из себя старика. Никогда прежде до
этого дня моя точка сборки не сдвигалась в точную позицию старости и
дряхлости.
Он сказал, что как только он вознамерился быть старым, его глаза
потеряли свой блеск, и я тут же заметил это. Тревога была написана на моем
лице. Потеря блеска в его глазах была следствием "намеренного"
использования его глазами позиции старого человека. Когда его точка сборки
перешла в эту позицию, он стал старым и на вид, и по поведению, и по
чувствам.
Я попросил его пояснить идею вызова "намерения" с помощью глаз. У
меня было слабое представление, что я понимаю ее, но не могу
сформулировать даже для себя то, что я знаю.
- Единственно, что можно сказать об этом, это то, что "намерение"
"намеренно" вызывается с помощью глаз, - сказал он. - я знаю, что это так.
И тем не менее, как и ты, я не могу определить точно, что я знаю. Маги
разрешили это частное затруднение принятием того, что является крайне
ясным
- Люди бесконечно сложнее и таинственнее самых буйных наших фантазий.
Я настаивал, что он почти не ответил на этот вопрос.
- Все, что я могу сказать - это то, что глаза делают это, - сказал он
резко. - я не знаю, как, но они делают это. Они вызывают "намерение"
чем-то неопределенным, что имеется в них, в их блеске. Маги говорят, что
"намерение" переживается глазами, а не разумом.
Он отказался добавить еще что-нибудь и вернулся к объяснению моего
воспоминания. Он сказал, что, когда его точка сборки достигла определенной
позиции, которая сделала его действительно старым, в моем уме больше уже
не оставалось сомнений. Но от того, что я очень заботился о своей
сверхрациональности, я тут же решил, что мне следует объяснить его
трансформацию.
- Я говорю тебе вновь и вновь, что быть слишком рациональным - значит
ставить себя в невыгодное положение, - сказал он. - у людей есть очень
глубокое чувство магии. Мы
- Часть таинственного. Рациональность - только поверхностный лоск.
Если мы сдерем этот слой, то внизу увидим мага. Некоторые из нас, однако,
с огромным трудом спускаются ниже поверхностного уровня, другие, наоборот,
делают это с удивительной легкостью. И ты и я одинаковы в этом отношении -
мы оба здорово попотели, прежде чем позволили уйти себе от нашего
самоотражения.
Я объяснил ему, что для меня поддержание своей рациональности всегда
было вопросом жизни и смерти. И даже больше того, когда это касалось моих
переживаний в его мире.
Он заметил, что в тот день в Гуаямосе моя рациональность была
исключительно изнурительной для него. С самого начала он был вынужден
использовать каждый прием, который он знал, чтобы подорвать ее. В конце
концов он начал насильно цепляться руками за мои плечи, почти сгибая меня
под своей тяжестью. Этот прямой физический маневр был первым толчком моего
тела. И это, вместе с моим страхом, вызванным потерей его
последовательности, наконец пробило мою рациональность.
Но пробивания твоей рациональности было недостаточно, - продолжал дон
Хуан. - я знал, что если твоя точка сборки достигнет места отсутствия
жалости, я смогу разрушить любой остаток моей последовательности. Это
произошло тогда, когда я стал действительно стариком и заставил тебя
объезжать город, а под конец разозлился на тебя и влепил тебе пощечину.
- Это шокировало тебя, но ты был на пути мгновенного выхода, когда я
нанес твоему зеркалу самооотражения то, что оказалось его финальным
ударом. Я крикнул, что ты кровавый убийца. Я не ожидал, что ты убежишь. Я
забыл о твоих буйных вспышках.
Он сказал, что несмотря на мою тактику немедленного выхода, моя точка
сборки достигла места отсутствия жалости, когда я рассердился на его
старческое поведение. Или все наоборот - я рассердился, поскольку моя
точка сборки достигла места отсутствия жалости. Но и это уже не имеет
значения. Считается только то, что моя точка сборки перешла туда.
И пока она была там, мое собственное поведение заметно изменилось. Я
стал холодным, расчетливым и безразличным к личной безопасности.
Я спросил дон Хуана, "видел" ли он все это. Я не помнил, чтобы я
рассказывал ему об этом. Он ответил, что знает все мои чувства благодаря
самонаблюдению и воспоминанию своего собственного опыта.
Он сказал, что моя точка сборки зафиксировалась в новой позиции,
когда он вернулся в свое обычное состояние. К тому времени мое убеждение о
его нормальной последовательности перенесло такой глубокий сдвиг, что
последовательность больше не функционировала как связанная сила. И в этот
миг, со своей новой позиции, моя точка сборки позволила мне создать другой
тип последовательности, который я выражал в терминах необычной,
объективной жесткости - жесткости, которая стала с тех пор моим обычным
образом поведения.
- Последовательность так важна в нашей жизни, что если ее разрушить,
