почти свободны.
Ответ пришел к ним, наконец, через Сильвио Мануэля. Его видение
открыло, что 3 сестренки и Хенарос не были непригодными, скорее я был не
тем нагвалем, который был им нужен. Я был неспособен вести их, потому что
имел никем не заподозренную конфигурацию, которая не укладывалась в схему,
данную правилом, конфигурацию, которую дон Хуан, как видящий, проглядел.
Мое светящееся тело давало видимость четырех отделов, тогда как в
действительности их было только 3. Существовало другое правило для того,
что называлось "трехзубчатым нагвалем". Я подпадал под это правило.
Сильвио Мануэль сказал, что я подобен птице, которую вывели теплом и
заботой птицы другого вида. Все они, все же, должны были помочь мне так
же, как и я был обязан сделать все возможное для них, хотя я и не подходил
им.
Дон Хуан взял ответственность за меня на себя, поскольку это он ввел
меня в их среду, но мое присутствие среди них вынудило их максимально
выкладываться в поисках двух ответов: объяснение того, что я делаю среди
них, и решения проблемы, что им в связи с этим нужно делать.
Сильвио Мануэль очень быстро нашел решение, как вывести меня из их
среды. Он взял на себя задачу руководить планом, но поскольку у него не
было ни терпения, ни энергии, чтобы иметь дело со мной лично, он поручил
дону Хуану действовать вместо него.
Целью Сильвио Мануэля было подготовить меня к тому моменту, когда
курьер, несущий правило, применимое к "трехзубчатому нагвалю", будет у
меня. Он сказал, что в его задачу не входит раскрывать эту часть правила.
Я должен ждать, как должны ждать и все остальные, пока не придет нужное
время.
Существовала еще одна серьезнейшая проблема, которая усиливала
путаницу. Она касалась Горды и в конечном счете - меня. Горда была принята
в мою партию как южная женщина. Дон Хуан и его видящие подтверждали это.
Она, казалось, относится к той же категории, что Сесилия, Делия и другие
женщины-курьеры. Сходство было неоспоримым. Затем Горда потеряла весь свой
излишний вес и как бы вдвое уменьшилась. Перемена была столь радикальной и
глубокой, что она превратилась уже во что-то иное.
Она долгое время оставалась незамеченной, просто потому, что все
другие воины были заняты моими трудностями,
Однако ее перемена была настолько разительной, что они были вынуждены
сфокусироваться на ней, и тут они увидели, что она вовсе не является южной
женщиной. Объемы ее тела обманули их предыдущее видение. Они припомнили
тогда, что уже с первого момента, как она появилась у них, она не могла
близко сойтись с Сесилией, Делией и другими южными женщинами.
С другой стороны, она была прямо таки очарована и на короткой ноге с
Нелидой и Флориндой, потому что она в действительности всегда была подобна
им. Это означало, что в моей группе имеются две северные сновидящие -
Горда и Роза, а это грубое нарушение правила.
Дон Хуан и его воины были более, чем озадачены. Они поняли все
случившееся как знак, как указание на то, что весь ход событий принял
какой-то непредвиденный оборот. Поскольку они не могли принять идею того,
что человеческая ошибка способна пересилить правило, они решили, что были
вынуждены ошибиться в результате высшей команды, по причинам, которые были
трудны для понимания, но тем не менее реальны.
Они рассматривали вопрос о том, что же делать дальше, но прежде, чем
кто-либо из них наткнулся на ответ, истинно южная женщина, донья Соледад,
вышла на сцену с такой силой, что для них оказалось совершенно невозможно
отказаться от нее. Она подходила под правило. Она была сталкером.
Ее присутствие на какое-то время сбило нас с толку, потому что
некоторое время казалось, что она собирается вытолкнуть нас на другую
платформу. Флоринда взяла ее под свое крыло, чтобы проинструктировать в
искусстве сталкинга, но какую бы пользу это ни приносило, этого было
недостаточно, чтобы остановить ту странную потерю энергии, которую я
чувствовал, - опустошенность, которая, казалось, увеличилась.
Затем, однажды, Сильвио Мануэль сказал, что в своих сновидениях он
получил великолепный план. Он был оживленным и отправился обсудить его
детали с доном Хуаном и другими воинами. Женщина-нагваль была включена в
их обсуждение, а я нет, это заставило меня заподозрить, что они не хотят,
чтобы я узнал о том, что же Сильвио Мануэль открыл относительно меня.
Я выложил каждому из них свои подозрения. Все они смеялись надо мной,
кроме женщины-нагваль, которая сказала мне, что я прав.
Сновидения Сильвио Мануэля открыли причину моего присутствия среди
них, но мне придется покориться своей судьбе, а это значит - не знать
природы моей задачи до тех пор, пока я не буду готов к этому.
В ее тоне была такая бесповоротность, что я мог только безоговорочно
принять все, что она сказала. Я думаю, что если бы дон Хуан или Сильвио
Мануэль сказали мне то же самое, я не принял бы это так легко. Она сказала
также, что не соглашалась с доном Хуаном и остальными, она считала, что
меня следовало проинформировать об общей цели их действий, хотя бы только
для того, чтобы избежать ненужных трений и сопротивления.
Сильвио Мануэль намеревался подготовить меня к моей задаче, введя
непосредственно во второе внимание. Он планировал ряд смелых действий,
которые должны были стимулировать мое осознание.
В присутствии всех остальных он сказал, что берет на себя руководство
мною и что он перемещает меня в свою область силы - в ночь. Объяснения,
которые он дал, заключались в том, что в его сновидении ему предстал ряд
неделаний. Эти неделания предназначались для меня и Горды как исполнителей
и женщины-нагваль в качестве наблюдателя.
Сильвио Мануэль испытывал благоговейный страх перед женщиной-нагваль,
и у него были о ней только слова восхищения. Он сказал, что она обучается
сама собой. Она могла во всем действовать на равных с ним самим или с
любым из членов партии воинов.
У нее не было опыта, но она могла манипулировать своим вниманием
любым образом, как ей было нужно. Он признавался, что ее совершенство было
для него не меньшей загадкой, чем мое присутствие среди них, и что ее
чувство цели и ее убежденность были настолько остры, что я был ей не пара.
Он, фактически, попросил Горду оказывать мне особую поддержку, чтобы
я мог выдержать контакт с женщиной-нагваль.
Для нашего первого неделания Сильвио Мануэль сконструировал
деревянную клетку, достаточно большую, чтобы вместить Горду и меня, если
мы сядем спиной к спине с прижатыми к груди коленями. Клетка имела
решетчатую крышку, чтобы обеспечить приток воздуха. Мы с Гордой должны
были забраться внутрь и сидеть в полной темноте и в полном молчании, не
засыпая. Он начал с того, что отправлял нас в ящик на короткое время;
затем, когда мы привыкли к процедуре, он стал увеличивать время, пока не
смогли проводить в ней целую ночь, не двигаясь и не засыпая.
Женщина-нагваль оставалась около нас, чтобы следить за тем, как бы мы
не сменили уровень осознания от усталости. Сильвио Мануэль сказал, что
нашей обычной тенденцией в необычных стрессовых условиях является смена
состояния повышенного сознания на нормальное или же наоборот.
Общим эффектом этого неделания каждый раз, как мы его выполняли, было
ни с чем не сравнимое чувство отдыха, что было полной загадкой для меня,
поскольку мы ни минуты не спали в течение всего нашего ночного бдения.
Я связал это чувство отдыха с тем фактом, что мы находились в
состоянии повышенного сознания, но Сильвио Мануэль сказал, что одно с
другим никак не связано, что чувство отдыха возникает от сидения с
поднятыми коленями.
Второе неделание состояло в том, что надо было лечь на землю,
свернувшись по-собачьи почти в утробную позу, лежа на левом боку и лбом
упираясь в сложенные руки. Сильвио Мануэль настаивал, чтобы мы держали
глаза закрытыми как можно дольше, открывая их только тогда, когда он
командовал нам сменить позу, и лечь на правый бок. Он говорил нам, что
цель этого неделания состоит в том, чтобы позволить нашему слуху
отделиться от зрения. Как и раньше, он постепенно увеличивал
продолжительность такого лежания, пока мы не смогли проводить так целую
ночь в слуховом бодрствовании.
После этого Сильвио Мануэль был готов перевести нас в другое поле
деятельности. Он объяснил, что в первых двух неделаниях мы сломали некие
барьеры в восприятии, пока были прикованы к земле. По аналогии он сравнил
человеческие чувства с деревьями.
Мы подобны подвижным деревьям. Мы определенным образом укоренились в
земле. Наши корни транспортабельны, но это не освобождает нас от грунта.
Он сказал, что для установления равновесия мы должны выполнить третье
неделание, вися в воздухе. Если мы добьемся успеха в том, чтобы направлять
свое намерение, пока будем свисать с дерева в кожаных корсетах, то
сформируем своим намерением треугольник, основание которого будет на
земле, а вершина в воздухе. Сильвио Мануэль считал, что мы до такой
степени собрали свое внимание первыми двумя неделаниями, что сможем в
совершенстве выполнять третье с самого начала.
Однажды ночью он подвесил меня и Горду в двух отдельных корсетах,
подобных плетенным стульям.
Мы сели в них, и он поднял нас через блок к самым высоким толстым
ветвям высокого дерева. Он хотел, чтобы мы обратили внимание на осознание
дерева, которое, как он сказал, будет давать нам сигналы, поскольку мы его
гости. Он оставил женщину-нагваль на земле, чтобы она время от времени
окликала нас по имени в течение всей ночи.
Будучи подвешенными к дереву бесчисленное количество раз, пока мы
занимались этим неделанием, мы испытали могучий поток физических ощущений,
подобных слабым уколам электрического импульса.
В течение первых 3-4 попыток дерево, казалось, противилось нашему
вторжению. Затем, когда это прошло, импульсы стали сигналами мира и
равновесия. Сильвио Мануэль рассказал нам, что осознание дерева берет свое
питание из глубин земли, а осознание подвижных существ берет его с
поверхности.
В дереве отсутствует чувство конфликта, тогда как движущиеся существа
наполнены им до краев.
Он исходил из того, что восприятие испытывает глубокое потрясение,
когда мы оказываемся в состоянии покоя в темноте. Наш слух при этом
занимает ведущее положение и сигналы от всех живых и существующих тварей
могут быть замечены не только при помощи нашего слуха, но и при помощи
комбинации слуховых и зрительных чувств, расположенных в этом порядке. Он
сказал, что в темноте, особенно, когда ты подвешен, глаза занимают
подчиненное положение по отношению к ушам.
Как мы с Гордой убедились, он был абсолютно прав. При помощи третьего
неделания он дал нашему восприятию окружающего мира третье измерение.
Затем он сказал нам с горой, что следующий комплекс из трех
упражнений неделания будет существенно иным и более сложным. Они будут
иметь отношение к поведению в другом мире. Обязательным требованием здесь
было доводить до максимума эффект этих упражнений перемещением времени
действия на вечерние или предрассветные сумерки. Он сказал нам, что первое
неделание второго комплекса состоит из двух стадий. На первой стадии мы
должны провести себя в самое обостренное из наших состояний повышенного
сознания, чтобы можно было заметить стену тумана, когда это будет
достигнуто, наступит вторая стадия, на которой мы должны заставить стену
тумана перестать вращаться для того, чтобы проникнуть в мир между
