Если бы ты увидел ее, когда она выглядит старухой, страх этого закрыл бы
от тебя дневной свет.
- То, что делает ла Каталина, - прервал его дон Хуан. - можно
объяснить только через овладение искусством трех видов: искусством
управления сознанием, искусством следопыта и мастерством намерения.
Но сегодня мы собираемся изучить то, что она делает, только в свете
последней истины относительно сознания: истины, которая гласит, что точка
сборки может собрать миры, отличные от нашего, если сдвинется относительно
своей исходной позиции.
Дон Хуан дал мне знак подняться. Хенаро тоже встал. Я автоматически
взял холщевый мешок, наполненный лекарственными растениями. Хенаро
остановил меня в тот момент, когда я собирался взвалить его на плечи.
- Оставь мешок, - сказал он, улыбаясь. - мы должны слегка пробежаться
вверх, чтобы встретиться с ла Каталиной.
- Где же она? - спросил я.
- Там наверху, - ответил Хенаро, показывая на вершину небольшого
холма. - если ты присмотришься полуприкрытыми глазами, то увидишь ее, как
очень темное пятно на фоне зеленого кустарника.
Я изо всех сил стремился увидеть темное пятно, но не мог его
рассмотреть.
- Почему бы тебе не прогуляться туда, - предложил дон Хуан.
Я почувствовал головокружение и боль в животе. Дон Хуан принуждал
меня движением своей руки идти вверх, но я не решался двинуться. Наконец
Хенаро взял меня за руку, и мы оба полезли вверх по холму. Когда мы
добрались туда, я понял, что дон Хуан забрался вместе с нами. Мы все трое
достигли вершины одновременно.
Дон Хуан очень спокойно начал говорить с Хенаро. Он спросил, помнит
ли тот все многочисленные случаи, когда нагваль Хулиан был на грани того,
чтобы задушить их обоих насмерть, поскольку они потакали своему страху.
Хенаро повернулся ко мне и заверил, что нагваль Хулиан был
безжалостным учителем. Он и его учитель, нагваль Элиас, который тогда был
еще в мире, обычно двигали чью-либо точку сборки за критические пределы и
заставляли его выбираться оттуда самостоятельно.
- Я однажды уже говорил тебе, что нагваль Хулиан рекомендовал нам не
тратить попусту свою половую энергию, - продолжал Хенаро. - под этим он
подразумевал, что для сдвига точки сборки мы нуждаемся в энергии. Если ее
нет у тебя, то удар нагваля - это не удар свободы, а удар смерти.
- Без достаточной энергии, - сказал дон Хуан. - сила настройки
раздавливает. Ты должен иметь энергию, чтобы выдержать давление энергии
настройки, которая никогда не происходит при обычных обстоятельствах.
Хенаро сказал, что нагваль Хулиан был вдохновенным учителем. Он
всегда находил пути для обучения, которые позволяли ему в то же время
позабавить себя. Один из его любимых педагогических приемов состоял в том,
чтобы застать кого-либо однажды или два раза в нормальном состоянии
сознания врасплох и сдвинуть точку сборки. С этого момента все, что ему
нужно было сделать, чтобы иметь его нераздельное внимание, так лишь
пригрозить ему неожиданным ударом нагваля.
Нагваль Хулиан действительно был незабываемым человеком, - сказал дон
Хуан. - у него были большие связи с людьми. Он мог сделать нам худшую вещь
в мире, но сделанная им, она была бы великой. Если бы то же самое совершил
кто-либо другой, то получилось бы грубо и мерзко.
Нагваль Элиас, с другой стороны, не имел соприкосновений, но он был
великим учителем, действительно великим.
- Нагваль Элиас был очень похож на нагваля Хуана Матуса, - сказал
Хенаро. - они очень подходили друг другу, и нагваль Элиас обучал его
всему, даже не повышая голоса и не разыгрывая с ним трюков.
- Но нагваль Хулиан был совершенно другим, - продолжал Хенаро,
дружески толкнув меня. - я сказал бы, что он ревниво хранил на своей левой
стороне некие тайны, совсем как ты. Не так ли, дон Хуан? - обратился он к
дону Хуану.
Дон Хуан не ответил, но кивнул утвердительно. Казалось, что он
сдерживается, чтобы не рассмеяться.
- У него была игровая натура, - сказал дон Хуан, и они оба
захохотали.
Тот факт, что они, очевидно, намекали на что-то, что знали только
они, заставил меня почувствовать еще большую тревогу.
Дон Хуан сказал, как само собой разумеющееся, что они говорят о
странной колдовской методике, которой нагваль Хулиан обучился в процессе
своей жизни.
Хенаро добавил, что у нагваля Хулиана был уникальный учитель, кроме
нагваля Элиаса: учитель, который был чрезвычайно похож на него, и научил
его новым комплексным путям сдвига точки сборки. В результате этого
нагваль Хулиан был чрезвычайно эксцентричным в своем поведении.
- Кто же был тот учитель, дон Хуан? - спросил я.
Дон Хуан и Хенаро переглянулись и захихикали, как два школьника.
- На это очень трудно ответить, - сказал дон Хуан. - все, что я могу
сказать, это то, что он был учителем, который отклонил путь нашей линии.
Он научил нас многому хорошему и плохому, но из худшего он научил нас
тому, что делали древние видящие, так что некоторые из нас поймались.
Нагваль Хулиан был одним из них, а также ла Каталина. Но мы надеемся, что
ты не последуешь за ними.
Я тотчас начал протестовать. Дон Хуан прервал меня. Он сказал, что я
не знаю, против чего протестую. По мере того, как дон Хуан говорил, я
ужасно разозлился на них обоих. Я взбесился, кричал на них самым громким
голосом. Моя реакция была такой для меня неожиданной, что даже напугала:
казалось, будто я - это кто-то другой. Я остолбенело посмотрел на них в
ожидании помощи. Хенаро положил свои руки на плечи дону Хуану так, как
если бы он нуждался в поддержке. Оба они падали со смеху.
Я был так раздосадован, что почти плакал. Дон Хуан подошел ко мне. Он
примиряюще положил руку мне на плечо. Он сказал, что пустыня Соноры, по
причинам, непостижимым для него, возбуждает определенную воинственность в
человеке и в любом другом организме.
- Люди сказали бы, что это происходит потому, что воздух тут слишком
сухой, - продолжал он. - или потому, что он слишком горячий. Видящие
сказали бы, что здесь особенное стечение эманаций орла, которые, как я уже
сказал, помогают сдвигу точки сборки вниз.
- Как бы там ни было, видящие находятся в мире для тренировки себя,
чтобы быть беспристрастными свидетелями, способными понять тайны о себе и
пережить восхищение от находки того, что же мы в действительности. Это
высочайшая из целей новых видящих, и не каждый воин достигает ее. Мы
думаем, что нагваль Хулиан не достиг этой цели. Он попался, и так же
попалась Каталина.
Далее он сказал, что для того, чтобы быть несравненным нагвалем,
нужно любить свободу и иметь предельную отрешенность. Он объяснил: то, что
делает путь воина таким опасным, это то, что он противоположен жизненной
ситуации современного человека. Он сказал, что современный человек оставил
область неведомого и таинственного и устремился в область функционального.
Он повернулся спиной к миру предчувствий и восхищения и приветствовал мир
скуки.
- Получить шанс вернуться опять к миру тайн, - продолжал дон Хуан. -
это иногда настолько много для воина, что он умирает: он ловится на том,
что я назвал бы высоким призывом неведомого. Такие воины забывают призыв
свободы, забывают о беспристрастности, они погружаются в неведомое и
влюбляются в него.
- И ты думаешь, что я подобен им, не так ли? - спросил я дона Хуана.
- Мы не думаем, мы знаем, - ответил Хенаро. - и ла Каталина знает это
лучше, чем кто-либо из нас.
- Почему она? - потребовал я объяснений.
- Потому что она подобна тебе, - ответил Хенаро, произнося слова с
комической интонацией.
Я уже собирался вступить в серьезные пререкания, но дон Хуан прервал
меня.
- Нет необходимости так горячиться, - сказал он мне. - ты таков,
каков есть. Битва за свободу труднее для некоторых, и ты - один из них.
- Для того, чтобы стать беспристрастным свидетелем, - продолжал он. -
нужно начать с понимания того, что закрепление или сдвиг точки сборки
- Это все, для нас или для мира, каким бы этот мир ни был.
Новые видящие говорят, что, когда нас учили разговаривать с собой,
нас научили также средствам оболванивания себя для того, чтобы удерживать
точку сборки неподвижно на одном месте.
Хенаро шумно захлопал в ладоши и издал пронзительный свист,
имитирующий свист футбольного матча. "Давайте заставим двигаться точку
сборки! - закричал он. Давай, давай, вперед, вперед!"
Мы все еще смеялись, когда кусты вправо от меня неожиданно
задвигались. Дон Хуан и Хенаро сразу же сели, поджав под себя левую ногу,
а правую, с поднятым коленом, они держали перед собой, подобно щиту. Дон
Хуан подал мне знак сделать то же самое. Он поднял брови и сделал жест
покорности уголками губ.
- У колдунов есть собственные причуды, - сказал он шепотом. - Когда
точка сборки смещается в нижние области, видение колдунов ограничивается.
Если они увидят нас стоящими, они могут напасть.
- Нагваль Хулиан однажды держал меня два дня в этой воинственной
позе, - шепнул мне Хенаро. - мне даже пришлось мочиться в этом положении.
- И какать, - добавил дон Хуан.
- Точно, - сказал Хенаро, а затем он прошептал мне, как бы между
прочим: - я надеюсь, что ты уже сделал а-а? Если твои кишки не опустошены,
то ты наложишь в штаны при появлении ла Каталины, если я не покажу тебе,
как их снять. Если тебе придется делать в этой позе, то у тебя уже будут
сняты штаны.
Он показал мне, как действовать с брюками. Он делал это совершенно
серьезно и сосредоточенно. Все мое внимание было сфокусировано на его
движениях, и только когда я снял свои штаны, я понял, что дон Хуан ревет
от смеха. Я понял, что Хенаро опять разыграл меня. Я уже собирался встать,
чтобы надеть штаны, когда дон Хуан остановил меня. Он так смеялся, что не
мог выговорить ни единого слова. Он велел мне подождать, сказав, что
Хенаро пошутил только наполовину, и что ла Каталина действительно здесь,
за кустами. Его убедительный тон, даже среди смеха, дошел до меня, и я
замер на месте. Мгновение спустя хруст в кустах навел на меня такой
панический ужас, что я забыл о своих брюках. Я взглянул на Хенаро: его
брюки были уже на нем. Он пожал плечами:
- Прошу прощения, - прошептал он. - у меня уже нет времени показать
тебе, как надеть их не вставая.
А у меня не было времени даже на то, чтобы рассердиться на них или
присоединиться к их веселью. Неожиданно прямо передо мной кусты
раздвинулись, и оттуда вышло совершенно невиданное существо. Оно было
таким необычным, что я уже больше не боялся. Я был очарован. То, что было
передо мной, не было человеком. Это было что-то, даже отдаленно не
напоминавшее человека. Оно было похоже на пресмыкающееся, или на огромное
гротескное насекомое, или же на волосатую, предельно отталкивающую птицу.
Его темное тело было покрыто грубыми рыжеватыми волосками. Я не видел ног,
только одну огромную, рыжеватую голову. Нос был плоским, а ноздри
представляли собой два больших боковых отверстия. У него было что-то
подобное клюву с зубами. Каким бы ужасающим ни было это существо, глаза
его были великолепны: они были похожи на два гипнотизирующих озерца
немыслимой ясности. В них светилось знание, они не были человеческими
глазами, или глазами птицы, или какими-то глазами, которые я когда-либо
видел.
Существо двигалось справа от меня, шурша кустами. Когда я повернул
голову, чтобы следовать за ним взглядом, я заметил, что дон Хуан и Хенаро
выглядели такими же зачарованными его присутствием, как и я. Мне
