бывало раньше, капризно сдвинуться в положение, которое только подкрепляет
самодовольство.
- Давай поговорим теперь относительно тела сновидения, - продолжал
он. - древние видящие все свои усилия сосредоточили на исследовании тела
сновидения, и они преуспели в его использовании, как более практичного,
что приводит к желанию выразить это, сказав, что они претворяли себя все
более странным образом.
Дон Хуан утверждал, что среди новых видящих общеизвестно, что толпы
древних колдунов никогда не вернулись обратно после пробуждения в
сновиденческой позиции, отвечающей их вкусам. Он сказал, что есть
вероятность, что все они умерли в этих немыслимых мирах или же все еще
живы и сегодня, и кто знает, в какой искаженной форме или образе.
Он остановился, посмотрел на меня и захохотал.
- Ты умираешь от любопытства узнать у меня, что древние видящие
делали со своим телом сновидения, не так ли? - спросил он и заставил меня
движением подбородка задать этот вопрос.
Дон Хуан заявил, что Хенаро, будучи неоспоримым мастером сознания,
показывал мне тело сновидения множество раз, пока я был в состоянии
обычного сознания. Результатом его демонстрации был сдвиг моей точки
сборки и не из позиции повышенного сознания, а из нормального ее
положения.
Затем дон Хуан сказал мне, как бы доверяя некий секрет, что Хенаро
ждет нас на полях вблизи дома, чтобы показать мне свое тело сновидения. Он
повторял снова и снова, что теперь я в отличном состоянии сознания, чтобы
видеть и понять, что в действительности представляет собой тело
сновидения. Затем он заставил меня подняться, и мы прошли через
центральную комнату, чтобы выйти наружу. Когда я уже собирался отворить
дверь, я заметил, что кто-то лежит на кипе спальных матрацев, которые
использовались учениками в качестве кроватей.
Я подумал, что это один из его учеников вернулся домой, должно быть,
пока дон Хуан и я разговаривали на кухне. Я подошел к нему, и тогда понял,
что это Хенаро. Он глубоко спал, мирно посапывая и лежа лицом вниз.
- Разбуди его, - сказал мне дон Хуан. - мы должны идти, а он,
наверное, смертельно устал.
Я мягко потряс Хенаро. Он медленно повернулся, издавая звуки
человека, просыпающегося от глубокого сна. Он вытянул руки, а затем открыл
глаза. Я невольно вскрикнул и отпрянул: глаза Хенаро вовсе не были
человеческими глазами - это были две точки интенсивного янтарного света.
толчок страха был таким сильным, что у меня закружилась голова. Дон Хуан
похлопал меня по спине и восстановил равновесие.
Хенаро встал и улыбнулся мне. Черты его лица были жесткими. Двигался
он так, как если бы был пьян или физически нездоров. Он прошел мимо меня и
направился прямо к стене. Я ожидал неизбежного удара, однако он прошел
сквозь стену, как будто ее там вовсе не было. Он вернулся в комнату через
кухонную дверь, а затем - на что я смотрел с истинным ужасом - Хенаро
пошел по стенам, причем его тело было параллельно земле, и по потолку,
ногами вверх.
Я упал на спину, следя за его движениями. Из этого положения я не
видел его больше: вместо этого я смотрел на пузырь света, который двигался
по потолку надо мной и по стенам, обегая комнату. Казалось, кто-то освещал
гигантским фонариком потолок и стены. Луч света, наконец, погас - он исчез
из виду, уйдя через стену.
Дон Хуан заметил, что мой животный страх всегда безмерен, и что я
должен бороться, чтобы контролировать его, но что в этот раз, во всяком
случае, я вел себя очень хорошо. Я увидел тело сновидения Хенаро таким,
каково оно есть на самом деле - в виде пузыря света.
Я спросил его, откуда он знает, что я видел это. Он ответил, что
видел, как моя точка сборки сдвинулась в нормальное положение, чтобы
компенсировать страх, а затем ушла глубже влево, за пределы, где уже нет
никаких сомнений.
- В этой ее позиции можно видеть только одно, - продолжал он. -
пузыри энергии. Но от положения повышенного сознания до этой другой точки,
расположенной глубже слева, очень недалеко. Реальным подвигом является
сдвинуть точку сборки из ее нормального положения в то, когда уже нет
никаких сомнений.
Он добавил, что у нас по-прежнему назначена встреча с телом
сновидения Хенаро в полях у дома, когда я буду в нормальном состоянии
сознания.
Когда мы вернулись в дом Сильвио Мануэля, дон Хуан сказал, что
обращение Хенаро с телом сновидения - это очень мало по сравнению с тем,
что делали с ним древние видящие.
- Ты увидишь это вскоре сам, - сказал он угрожающим тоном, а затем
рассмеялся.
Я расспрашивал его об этом с нарастающим чувством страха, но у него
это вызвало только новые приступы смеха. Наконец он успокоился и сказал,
что собирается поговорить о пути, каким новые видящие дошли до тела
сновидения, и о его использовании ими.
- Древние видящие гнались за совершенной копией тела, - продолжал он.
- и почти преуспели в этом. Единственное, что им не удалось скопировать,
так это глаза: вместо глаз у тела сновидения только свет сознания. Ты
никогда не осознавал этого раньше, когда Хенаро показывал тебе свое тело
сновидения.
Новые видящие не могли больше заботиться о точной копии тела. Они,
собственно, даже и не интересовались вовсе такой копией, однако они
сохранили все же название "тело сновидения" для обозначения чувства того
источника энергии, который переносится путем движения точки сборки в любое
место этого мира или в любое место семи миров, доступных человеку.
Затем дон Хуан описал процедуру достижения тела сновидения. Он
сказал, что оно начинается с первоначального акта, который, будучи
поддержан, порождает несгибаемое намерение. Несгибаемое намерение ведет к
внутреннему безмолвию, а внутреннее безмолвие - к внутренней крепости,
необходимой для сдвига точки сборки в снах в подходящее положение.
Он назвал эту последовательность фундаментом. Развитие контроля
наступает после завершения фундамента: оно состоит из систематического
поддержания позиции сновидения путем собачьего слежения за видением сна.
Устойчивая практика ведет к большой легкости удержания позиции сновидения
на новых снах, и не столько потому, что, практикуясь, ты приобретаешь
преднамеренный контроль, но потому, что всегда, когда такой контроль
проявляется, усиливается внутренняя крепость. А усиленная крепость, в свою
очередь, заставляет точку сборки сдвинуться в позицию сновидения, что все
более и более способствует укреплению трезвости. Другими словами, сами сны
становятся все более и более управляемыми, даже заказываемыми.
- Развитие сновидца идет косвенно, - продолжал он. - вот почему новые
видящие полагают, что мы можем заниматься сновидением сами, без
посторонней помощи. Поскольку в сновидении используется естественный,
встроенный сдвиг точки сборки, мы ни в ком не нуждаемся для помощи.
То, что особенно нужно, это трезвость, и никто не может нам дать ее
или помочь нам приобрести ее, кроме самих себя, а без этого сдвиг точки
сборки остается хаотическим, как хаотичны наши обычные сны.
- Итак, в конце концов, методика достижения тела сновидения состоит в
безупречности в повседневной жизни.
Дон Хуан объяснил, что когда обретена трезвость, и позиция сновидения
стала неизмеримо крепче, тогда следующим шагом является пробуждение в
любой из позиций сновидения. Он заметил, что этот маневр, хотя все звучит
просто, в действительности очень сложное дело - настолько сложное, что
требует присутствия не только трезвости, но и всех атрибутов
воинственности, особенно намерения.
Я спросил его, как намерение помогает видящим пробудиться в позиции
сновидения. Он ответил, что намерение, являясь самым сложным управлением
силы настройки, является тем, что поддерживает - через трезвость сновидца
- настройку тех эманаций, которые были освещены движением точки сборки.
Дон Хуан сказал, что имеется еще одна ужасная ловушка сновидения -
сама крепость тела сновидения. Например, в теле сновидения очень легко
можно смотреть на эманации орла непрерывно длительное время, но так же
легко, в конце концов, оно может быть поглощено ими. Видящие, созерцающие
эманации орла, разделяются на тех, кто созерцает без отмирания тела
сновидения, и тех, чье тело сновидения сгорает от внутреннего огня. Новые
видящие решили эту проблему путем видения целой группой: пока один
созерцает эманации, другие стоят около, готовые прекратить видение.
- Как это новые видящие видят группой? - спросил я.
- Они сновидят вместе, - сказал он. - как ты сам знаешь, вполне
возможно группе видящих активизировать те же самые неиспользованные
эманации. И в этом случае нет известных шагов - это просто случается: нет
методики, которой можно следовать.
Он добавил, что при совместном сновидении что-то в нас берет
руководство, и неожиданно мы обнаруживаем себя разделяющими с другими тот
же образ. Происходит то, что наши человеческие условия заставляют нас
автоматически фокусировать свет сознания на тех же эманациях, которые
используются и другими: мы приспосабливаем положение нашей точки сборки
так, чтобы сойтись с окружающими. Мы делаем это на своей правой стороне,
при обычном восприятии, а также делаем это и слева, это и слева, при
совместном сновидении.
11. НАГВАЛЬ ХУЛИАН
В доме стояло странное оживление. Все видящие партии дона Хуана
казались взволнованными и были почти рассеянны. Такого я никогда здесь не
видел. Их обычно высокий уровень энергии, казалось, еще возрос. Я
насторожился и спросил дона Хуана о причине этого. Он повел меня на задний
дворик. Некоторое время мы шли в молчании, затем он сказал, что
приближается время их исхода, он спешит со своими объяснениями, чтобы
успеть вовремя.
- Откуда ты знаешь, что вы близки к исходу? - спросил я.
- Это внутреннее знание, - ответил он. - ты узнаешь это сам
когда-нибудь. Понимаешь, нагваль Хулиан заставлял сдвигаться мою точку
сборки бесчисленное число раз так же, как я делаю это с тобой. Затем он
оставил мне задачу перенастройки тех эманаций, которые он помог мне
настроить с помощью этих сдвигов. Такого рода задача оставляется в
наследство каждому нагвалю.
Во всяком случае, задача перенастройки всех этих эманаций пролагает
дорогу особому маневру воспламенения всех этих эманаций внутри кокона. Я
почти сделал это. Я нахожусь на пороге своего максимума, а поскольку я
нагваль, и мне удалось зажечь все эти эманации внутри кокона, мы можем
уйти в любое мгновение.
Я почувствовал, что должен опечалиться и плакать, но что-то во мне
настолько возрадовалось, услышав, что нагваль Хуан Матус близок к своему
состоянию освобождения, что я подпрыгнул и закричал в полном восторге. Я
знал, что рано или поздно войду в другое состояние сознания и буду плакать
от печали, но в этот день я был наполнен счастьем и оптимизмом.
Я рассказал дону Хуану о своих чувствах. Он засмеялся и похлопал меня
по плечу.
- Вспомни, что я говорил уже тебе, - сказал он. - не надейся на
эмоциональное осознание. Позволь своей точке сборки сдвинуться, и тогда,
уже годы спустя, у тебя будет осознание.
Мы прошли в большую комнату и сели для разговора. Дон Хуан колебался
некоторое время, затем он выглянул в окно. Со своего кресла я мог видеть
дворик. Был ранний вечер, облачный день. Казалось, что пойдет дождь:
кучевые облака надвигались с запада. Я любил облачные дни, дон Хуан их не
любил. Он некоторое время поерзал, пытаясь найти более удобное положение.
