ужасную перебранку. Часто она выходила, вынуждая старика подниматься
самостоятельно.
Дон Хуан заверил меня, что никогда не чувствовал такого сострадания к
кому-либо, как к бедному доброму старцу. Много раз он пытался подняться и
помочь ему, но едва мог двинуться. Однажды старик потратил почти полчаса,
проклиная и ругаясь, отдуваясь и ползая, как улитка, чтобы, наконец,
добраться до двери, где он с трудом поднялся в стоячее положение.
Он объяснил дону Хуану, что его плохое здоровье связано с преклонным
возрастом, сломанными костями, которые не починили как следует, и
ревматизмом. Дон Хуан сказал, что старик поднял глаза к небу и сообщил
ему, что он самый несчастный человек на земле: он пришел к целительнице за
помощью, но все кончилось тем, что он женился на ней и стал рабом.
- Я спросил старика, почему же он не уйдет, - продолжал дон Хуан. -
глаза старика расширились от ужаса, он захлебнулся собственной слюной,
пытаясь остановить меня, а затем грохнулся, как бревно, на пол рядом с
моей кроватью, пытаясь добиться, чтобы я замолчал. "Ты не понимаешь, что
говоришь. Никто не может убежать из этого места", - повторял старик с
диким выражением глаз.
- Я поверил ему. Я был убежден, что он еще более жалок, еще более
несчастен, чем я. С каждым днем я чувствовал себя в этом доме все более и
более крепко. Женщине приходилось готовить много пищи и лечить людей, и
она всегда отсутствовала, так что я оставался наедине со стариком. Мы
много говорили о моей жизни. Мне нравилось говорить с ним. Я сказал, что у
меня нет денег, чтобы оплатить ему его доброту, но что я сделаю все, чтобы
помочь ему. Он сказал, что не нуждается в помощи и что готов умереть, но
если я действительно думаю то, что сказал, то он оценит это, если я женюсь
на его жене после его смерти.
Тогда я понял, что старик рехнулся, а также то, что должен бежать
отсюда как можно быстрее.
Дон Хуан считал, что когда он почувствовал себя достаточно уверенно,
чтобы ходить без посторонней помощи, его благодетель дал ему охлаждающую
демонстрацию своей способности следопыта. Без всякого предупреждения или
предисловия, он поместил дона Хуана лицом к лицу с неорганическим
существом. Чувствуя, что дон Хуан планирует бегство, он воспользовался
возможностью перепугать его с помощью своего олли, который каким-то
образом походил на чудовищного человека.
- Вид этого человека довел меня почти до безумия, - продолжал дон
Хуан. - я не мог поверить своим глазам, и все же чудовище стояло рядом со
мной, а хрупкий старик стоял рядом, умоляя и упрашивая чудовище пощадить
его жизнь.
Видишь ли, мой благодетель был очень похож на древних видящих: он
умел выделять страх по частям во времени, и олли реагировал на это. Я
этого не знал. Все, что я видел своими глазами, было чудовищное существо,
надвигающееся на нас, готовое растерзать нас на части, член за членом.
В тот момент, когда оно бросилось на нас, шипя, как змея, я потерял
сознание. Когда я пришел в себя, старик сказал мне, что он заключил сделку
с этим существом. Он объяснил дону Хуану, что этот человек согласился
оставить обоих в живых при условии, что дон Хуан будет ему служить. Дон
Хуан спросил с опаской, что подразумевается под этой службой. Старик
ответил, что это будет рабство, но указал при этом, что жизнь дона Хуана
почти оборвалась несколько дней назад, когда его ранили, и если бы он и
его жена не подоспели вовремя, чтобы остановить кровотечение, дон Хуан,
безусловно, умер бы, так что действительно разговаривать не стоит, незачем
и не о чем. Чудовищный человек знает, что он в бутылке. Старик советовал
дону Хуану оставить свои колебания и принять предложение, поскольку, если
он откажется, то чудовищный человек, который слушает за дверью, ворвется и
убьет их обоих на месте, чтобы покончить со всем этим.
У меня были достаточно крепкие нервы, чтобы спросить немощного
старца, который дрожал, словно лист, как этот человек собирается убить
нас, - продолжал дон Хуан. - он сказал, что чудовище планирует переломать
нам все кости, начиная с ног, пока мы будем кричать в невыразимой агонии,
и что может продлиться даже пять дней.
Я тут же принял условия этого человека. Старик со слезами на глазах
поздравил меня и сказал, что эта сделка, в общем, не так уж плоха: мы
будем больше походить на заключенных, чем на рабов чудовищного человека.
Нас будут кормить, по крайней мере дважды в день, и поскольку мы остались
живы, мы можем создавать планы, работая для своего освобождения, и
бороться за свободу.
Дон Хуан улыбнулся, а затем разразился смехом. Он знал заранее, как я
буду реагировать на поведение нагваля Хулиана.
- Я же говорил тебе, что ты расстроишься, - сказал он.
- Я действительно не понимаю, дон Хуан, в чем смысл всего этого
усложненного маскарада?
- Смысл очень прост, - сказал он, все еще улыбаясь. - это другой
метод обучения, и очень хороший. Он требует изобретательного воображения и
ужасного контроля со стороны учителя. Мой метод ближе к тому, что ты
считаешь обучением. Он требует огромного количества слов. Мне приходится
доходить до предела словесной понятливости, а нагваль Хулиан доходил до
пределов искусства следопыта.
Дон Хуан сказал, что есть два метода обучения среди видящих, и он
знаком с обоими. Он предпочитает тот, в котором требуется объяснение всего
и предварительное знание того, что будет дальше. Эта система подкрепляет
свободу, выбор, понимание. Метод его благодетеля, с другой стороны, был
более принудительным, и не позволял ни выбора, ни понимания, но его
великое преимущество в том, что он заставляет воина пережить концепции
видящих непосредственно, без всякого промежуточного выяснения.
Дон Хуан объяснил, что все, что его благодетель сделал для него, было
шедевром стратегии. Каждое из слов нагваля Хулиана или его действий было
преднамеренно избрано для того, чтобы создать особенное воздействие. Его
искусство состояло в том, чтобы снабдить слова и действия наиболее
подходящим содержанием, так, чтобы они оказали необходимое воздействие.
- В этом метод следопыта, - продолжал дон Хуан. - он укрепляет не
понимание, а полное осознание. Например, мне потребовалась целая жизнь,
чтобы понять то, что он сделал для меня, поставив лицом к лицу с олли,
хотя я осознал все это безо всякого объяснения, когда пережил этот опыт.
Я говорил тебе, что Хенаро, например, не понимает того, что он
делает, но его осознание того, что он делает, так остро, насколько это
вообще возможно. И все это потому, что его точка сборки сдвинута методом
следопыта.
Он сказал, что если точка сборки насильственно выведена из своего
положения методом объяснения всего, как в моем случае, то всегда есть
потребность в ком-то, чтобы не только помочь в действительном изменении
положения точки сборки, но и в необходимости объяснения того, что
происходит. Но когда точка сборки смещается методами следопыта, как в его
собственном случае или случае Хенаро, то есть необходимость только в
начальном каталитическом акте, который выталкивает точку сборки из ее
убежища.
Дон Хуан сказал, что когда нагваль Хулиан заставил его встретиться
лицом к лицу с чудовищно выглядевшим олли, его точка сборки сдвинулась под
воздействием страха. Такой сильный испуг, как этот, обусловленный
столкновением, в сочетании с его физической слабостью, был идеальной
ситуацией для того, чтобы вывести точку сборки из своего положения.
Чтобы компенсировать вредные воздействия испуга, его действие должно
быть ослаблено, но не уменьшено. Объяснение того, что случается, уменьшает
страх, но то, чего хотел нагваль Хулиан - это пользоваться этим
первоначальным каталитическим испугом так часто, как ему потребуется.
Однако он хотел также добиться смягчения его разрушительного воздействия -
и в этом причина его маскарада. Чем более содержательной и драматической
была рассказанная им история, тем более смягчающее воздействие она имела.
Если он сам, казалось, находился в том же положении, как и дон Хуан, испуг
не мог быть таким же интенсивным, как если бы дон Хуан был один.
- С его склонностью к драматизации, - продолжал дон Хуан. - мой
благодетель сумел сдвинуть мою точку сборки достаточно для того, чтобы
наполнить меня сразу же двумя всеохватывающими чувствами основных качеств
воина: непрерывным усилием и несгибаемым намерением. Я знал, что для того,
чтобы освободиться однажды, я должен работать упорядоченным и устойчивым
образом и в сотрудничестве со старцем, который, по моему мнению, нуждался
в моей помощи настолько же, насколько я в его. Я знал без тени сомнения,
что это то, чего я хочу больше всего в своей жизни.
Мне не пришлось говорить с доном Хуаном в течение двух дней. Мы были
в Оаксаке, гуляли по главной площади ранним утром. Дети проходили в школу,
люди шли в церковь, несколько человек сидели на скамейках, а водители
такси ожидали туристов у главного отеля.
- Само собой разумеется, что наиболее трудной вещью на пути воина
является задача заставить сдвинуться точку сборки, - сказал дон Хуан. -
это движение будет завершением поиска воина. Далее идет другой поиск -
это, собственно, поиск видящего.
Он повторил, что на пути воина сдвиг точки сборки - это все. Древние
видящие совершенно не были способны осознать эту истину. Они думали, что
движение этой точки - только индикатор, который определяет их положение на
шкале достоинства. Они никогда не задумывались над тем, что само это
положение определяет то, что они воспринимают.
- Метод следопыта, - продолжал дон Хуан, - в руках мастера-следопыта,
каким был нагваль Хулиан, обеспечивает удивительный необходимый сдвиг
точки сборки. Это очень прочное изменение. Понимаешь ли, когда
мастер-следопыт таким образом поддерживает своего ученика, он получает
полное сотрудничество и полное участие. Это полное сотрудничество и полное
соучастие достигается методом следопыта, и нагваль Хулиан был лучшим в
достижении и того, и другого.
Дон Хуан сказал, что невозможно описать то замешательство, через
которое он прошел, когда постепенно стал узнавать о богатстве и сложности
личности нагваля Хулиана и о его жизни. Пока дон Хуан встречался с
запуганным старцем, казавшимся беспомощным, он чувствовал себя легко и
удобно. Но однажды, вскоре после той сделки, о которой дон Хуан думал, что
она совершилась с человекообразным чудовищем, его удобства рассыпались,
когда нагваль Хулиан продемонстрировал ему другую часть своего мастерства
следопыта.
К тому времени дон Хуан был уже почти здоров, а нагваль Хулиан
по-прежнему спал в его комнате, чтобы ухаживать за ним. Когда он проснулся
в тот день, он заявил дону Хуану, что их захватчик ушел на пару дней, а
это означает, что он может уже не действовать, как старик. Он сообщил дону
Хуану, что только притворился, будто стар, для того, чтобы одурачить
человека-чудовище.
Не дав дону Хуану времени, чтобы опомниться, он вскочил на своем
матраце с невыразимой резвостью. Он наклонился, погрузил голову в котел с
водой и подержал ее там некоторое время. Когда он выпрямился, его волосы
были черные, как смоль. Седые волосы смылись, и перед доном Хуаном стоял
человек, которого он не видел никогда прежде: ему было около тридцати лет.
Он поигрывал своими мускулами, глубоко дыша и распрямляя каждую часть
своего тела так, как если бы долгое время находился в смирительной
рубашке.
- Когда я увидел нагваля Хулиана в виде молодого человека, я подумал,
