древних руин в Камбодже, - источник, загадочным образом связывающий миры?
И неужели сейчас, в этот момент, американец на Каллисто, спутнике
Юпитера, сражается против могущественных врагов, пытаясь спасти женщину,
которую он любит?
Правда - или вымысел? Факт - или фантазия? Правдивый рассказ о самом
удивительном приключении - или просто забавный и захватывающий роман,
написанный в стиле моих собственных выдумок?
Я рассказал все, что знаю, о происхождении этой удивительной книги. А
что касается ответа на перечисленные мною вопросы, боюсь, мы его никогда
не получим.
Лин Картер
Холлис, Лонг Айленд, Нью-Йорк
9 декабря 1969 года
Примечание. Мистер Генри Дж. Робинсон, представитель штаб-квартиры
Международного Красного Креста в Вашингтоне, любезно просмотрел картотеку
персонала этой организации и заверил меня, что доброволец, пилот по имени
Джонатан Эндрю Дарк, прикрепленный к спасательной группе в Сайгоне,
действительно был объявлен пропавшим без вести в Южном Вьетнаме 8 марта
1969 года. Он считается погибшим или попавшим в плен. В его документах нет
сведений о родственниках, ни одного упоминания или адреса. Не знаю,
насколько это законно, но после некоторых размышлений я решил использовать
подлинное имя капитана Дарка, поскольку сам он не дал псевдонима своему
главному герою.
Далее следует его собственноручный рассказ, в котором он собственными
словами описывает свои приключения. Для удобства чтения я добавил названия
глав и взял на себя смелость посвятить книгу одному из любимых писателей
капитана Дарка - и моих также - Эдгару Райсу Берроузу.
1. ЗАБЫТЫЙ ГОРОД АРАНГКОР
То, что самые значительные и памятные исторические события часто
возникают из-за мелких и обычно никак с ними не связанных случаев, факт,
который я могу подтвердить на собственном опыте.
В течение четырех последних месяцев - насколько я могу здесь измерять
промежутки времени - я живу в чуждом мире, окруженный тысячами врагов,
сражаясь среди бесконечных опасностей, чтобы завоевать место рядом с самой
прекрасной женщиной двух миров.
И все эти приключения, все эти чудеса и ужасы происходят по одной
причине, и причина эта - кусочек грязи размером в половину моего ногтя.
Я медленно и трудно вывожу буквы птичьим пером и самодельными
чернилами на куске грубого пергамента и не перестаю удивляться непонятному
тщеславию, которое заставляет меня описывать свои невероятные приключения,
и начинаются они в забытом городе в глубине непроходимых джунглей
Юго-Восточной Азии и продолжаются на невероятном расстоянии в триста
девяносто миллионов миль космического пространства на поверхности
причудливого чужого мира. И очень вероятно, что никогда другой человек не
прочтет мой рассказ.
Но я пишу, побуждаемый необъяснимым стремлением, рассказываю о
чудесах и загадках, которые я единственный из всех жителей Земли испытал.
А когда мой рассказ будет закончен, я помещу его в ворота в надежде, что
рукопись, состоящая исключительно их органического вещества, и бумага, и
чернила, сможет перенестись через неизмеримое расстояние в космосе к
отдаленному миру, на котором я родился и в который никогда не вернусь.
В ночном небе в определенные периоды, когда внутренние луны по другую
сторону нашего центрального светила и звездное небо ясно, я могу (мне
кажется) разглядеть Землю. С этого расстояния она кажется далекой
ничтожной голубой искоркой, крошечным огоньком, затерявшимся в черноте
бесконечной пустоты. Неужели я действительно родился и прожил свои первые
двадцать четыре года на этой голубой искорке, или та жизнь была сном и я
провел все свои дни в этом странном мире - на Танаторе? Пусть решают этот
вопрос философы, а я лишь простой солдат.
Но я хорошо помню своего отца. Высокий человек со строгим лицом,
мощного телосложения, с нахмуренным лбом и густыми черными волосами. Звали
его Мэтью Дарк; шотландец из Эбердиншира, инженер по профессии и бродяга
по склонностям, он странствовал по всему миру в поисках радости жизни, ее
богатства, ее цвета, которые всегда ускользали от него и манили из-за
горизонта.
От него я унаследовал свой рост: подобно ему, я выше шести футов; от
него также и моя сила, потому что среди людей я считался силачом с большой
выносливостью и стойкостью. От матери у меня светлые волосы и голубые
глаза, в которых нет ничего от сурового шотландца. Мама из Дании, из
города, название которого я не могу произнести. Она умерла, когда я был
совсем ребенком. Я помню только ее теплый мягкий голос, милое улыбающееся
лицо, склонившееся ко мне, прикосновение мягкой руки. И, кажется, вижу ее
смеющиеся голубые глаза, спокойные, глубокие и искрящиеся, как озера ее
родины, вижу блеск ее золотых волос, завитых в толстые пряди, - увы, это
только отрывочные воспоминания, обрывки прошлого, которые я никак не могу
полностью восстановить и вспомнить.
Цвет волос и глаз - единственное, что она дала мне, кроме самой
жизни. Но странно, что этим я обязан ей вдвойне: именно из-за светлых
волос и голубых глаз меня пощадили, когда я попал в свирепые
нечеловеческие руки воинов ятунов - но я забегаю вперед в своем рассказе.
Если матери я вдвойне обязан жизнью, данной мне и спасенной, то отец
дал мне имя - Джонатан Эндрю Дарк. Он строил большую гидроэлектростанцию в
Дании, когда встретил мою смеющуюся голубоглазую маму, полюбил ее и
женился на ней. Она вместе с ним уехала в Южную Америку к месту его новой
работы: инженер едет туда, где его ждет работа, а у бродяг нет дома. Так и
получилось, что хоть мать моя датчанка, а отец шотландец, сам я
натурализованный американец и родился в Рио.
Мало что можно сказать о моем детстве. Вернее, не стоит говорить,
потому что все это не имеет отношения к саге о моих приключениях в
фантастическом мире, который стал моим домом. Тропическая лихорадка унесла
мою маму, когда мне было только три года; отца я видел редко, он то строил
дорогу в Перу, то дамбу в Боливии, то мост на Юкатане. Но когда смерть
унесла маму, я стал постоянным спутником отца. Чопорные приличные люди
были бы шокированы при мысли о нежном ребенке в суровом окружении лагеря в
джунглях, но я расцветал в этой грубой возбуждающей жизни и именно ей я
обязан своей любви к опасности и приключениям. Потому что я видел зеленые
душные пространства Матто Гроссо прежде, чем увидел школу, и был знаком с
опасными веревочными мостами высоких Анд до того, как постоял на мощеной
городской улице.
Я стал чем-то вроде любимца или протеже всех инженеров в лагере моего
отца. Смешливый бандит Педро научил меня метать нож раньше, чем я научился
читать, а рослый швед Свенсон показал мне все запрещенные приемы, с какими
только встречалось его крепкое закаленное тело. Я мог свалить охотящегося
ягуара одним хладнокровным выстрелом меж глаз в тот момент, как он прыгал
мне на горло, - и все это задолго до того, как освоил загадочную тайну
деления столбиком.
Да, деления столбиком, потому что мое формальное образование было не
на первом месте, когда я учился варить кофе на воде из населенного змеями
ручья в джунглях, кипятить воду над горящим керосином в избитом жестяном
котелке, охотиться и драться, как мужчина, взбираться на деревья, как
обезьяна, и выживать там, где городской мальчик погиб бы от лихорадки,
укуса змеи или холеры. Все изменилось, когда мне было тринадцать лет. Отцу
надоели банановые республики; он тосковал по сухому раскаленному воздуху и
роскошным ночам пустыни после многих лет, проведенных в жарких болотистых
джунглях; он подумывал о бурильных работах в Ираке.
Но в убогих переулках грязного маленького городишки в джунглях - это
был Пуэрто Мальдонадо - отец встретился с американским геологом, по имени
Фарли, своим старым другом. Пуэрто Мальдонадо находится в перуанской
провинции, на берегу реки Мадре де Диос, Богоматерь. Но Фарли вовсе не
из-за бога оказался в Пуэрто Мальдонадо, он искал место, где инки добывали
золото.
Он не нашел ничего, кроме лихорадки, москитов и особенно опасных
змей, которых туземцы называют джарарака. Укус одного из этих ядовитых
обитателей джунглей на три недели уложил Фарли в заднем помещении
забегаловки в Пуэрто Мальдонадо. Отец и его друг отметили случайную
встречу обильными тостами плохого джина в засаженных мухами стаканах, и
где-то между второй и третьей бутылками у отца созрело убеждение, что мне
нужно регулярное школьное обучение. А тут и Фарли, известный геолог, с
цепочкой дипломов колледжей за именем, как ленты в хвосте воздушного змея.
А тут и я, высокий, костлявый, широкоплечий и загорелый мальчишка,
способный, как ветеран, прорубать себе дорогу в спутанных населенных
змеями джунглях Матто Гроссо, но зеленый новичок, когда дело доходило до
деления столбиком.
Мне нужно больше времени, чтобы описать это событие, чем оно заняло в
реальности. Фарли пробирался к берегу, следующий почтовый пароход должен
был унести его по извилистой серебряной ленте Мадре де Диос в молодой
расцветающий город Сан Доминго, а оттуда пилот по имени О'Мара доставит
его к цивилизации. Фарли возвращался в "страну Господа" - в учебниках
географии ее называют Соединенными Штатами Америки, и очень торопился,
потому что опытного полевого геолога ждала должность профессора в
Гарварде. Он соскучился по миру кинотеатров, коктейлей и кампусов. К тому
же на этот раз ему повезло: он только три недели в поту вымывал яд
джарараки из своих внутренностей. Он решил не давать этим извивающимся
маленьким чудовищам шанса на второй укус.
Так я отправился в Америку с будущим герром профессором, и по правде
сказать, мне это не было неприятно. Дело в том, что за последние месяцы я
вдруг обнаружил, что мужчины делят мир с удивительными существами, которые
называются девушки: здесь, в болотистых джунглях Перу, я встречу мало
представителей этих существ, но мне дали понять, что в Америке они так же
обычны, как carrapato do chao, земляной клещ, в этой части мира.
Больше я своего отца не видел. Через девять месяцев нефтяной взрыв в
высокогорье Ирака отправил его в Эльдорадо или Валгаллу, где любители
приключений проводят вечность. Боже благослови его: мир без него стал
беднее.
Чтобы не заполнять страницы описанием чудес Америки малых городов,
которые и так знакомы моему читателю - если этот необычный рассказ
преодолеет триста девяносто миллионов миль пространства и попадется на
глаза человеку, владеющему английским, - я пропущу следующие несколько
лет, дав лишь краткое резюме.
То, что я до этого совсем не учился систематически, оказалось
серьезной помехой. Но мистер Фарли, теперь профессор Фарли, бывший in loko
parentis [вместо родителей (лат.)], объединил усилия многих
преподавателей. А я, к всеобщему и особенно своему собственному удивлению,
оказался способным учеником. И вскоре почти догнал своих ровесников.
Наконец я увидел школу и понял, что по-своему это не меньшие джунгли, чем
Матто Гроссо. И в конце концов покорил и тайны деления столбиком.
Фарли преподавал в Гарварде, но я по некоторым причинам окончил курс
в Йеле. Я опущу эти годы: они прошли для меня счастливо. На футбольных
полях я ломал кости не чаще других, и сердец тоже было разбито под золотой
коннектикутской луной не больше среднего. Да и на моем сердце остались
всего одна-две царапины; но все это часть процесса, который философы
называют взрослением.
Странно, однако, что несмотря на все возбуждение футбольных схваток,
