ракеты весом по двенадцать килограммов каждая: они били на пять
километров с завидной точностью. По бортам находились установки для
более легких ракет, которые зато имели дальность боя до семи
километров.
Наскоро испытав корабль - мы прошли на нем до устья Дордони и
обратно, - я приказал грузить продовольствие и боеприпасы.
Команда состояла из двенадцати человек. Штурманом был Мишель,
старшим механиком - Бирон. Из остальных пятеро служили когда-то на
флоте, а что касается меня, то я трижды переплыл Средиземное море на
маленькое паруснике одного своего приятеля и кое-как постиг основы
кораблевождения.
Мы взяли с собой маленький, специально оборудованный грузовичок -
уменьшенную копию нашего верного броневика, оборудованного
радиопередатчиком.
Тихим ходом "Темерер" спустился по реке. На выходе из устья Дордони
я послал позывные; экипаж самолета коротко отозвался. И вот наш
корабль закачался на волнах - мы вышли в океан.
Отойдя на милю от берега, я взял курс на юг. Побережье здесь
представляло собой плоскую равнину с высокими травами. По словам
немногих ссвисов, которые побывали на этой вражеской территории,
принадлежащей слвипам, и сумели вернуться оттуда живыми, такая же
степь простиралась далеко в глубь материка до горного хребта, но с моря
этот хребет нельзя было даже разглядеть.
Мы с Мишелем стояли на мостике. Судно шло со скоростью двенадцать
узлов, моторы работали бесперебойно, море было спокойным. Чтобы не
терять даром времени, я взял пробы морской воды и сделал анализ в
нашей маленькой лаборатории: вода оказалась сильно насыщенной
хлором. Замедлив ненадолго ход, мы выбросили за борт примитивный
трал; когда его вскоре вытащили на палубу, он был полон рыбы
всевозможных пород: одни походили на земных рыб, другие имели самые
неожиданные формы.
Вечером солнце утонуло в сиянии багряного заката. Несмотря на то,
что Гелиос по сравнению с нашим старым земным Солнцем кажется
совсем голубым, закаты на Теллусе отличаются обилием красных тонов,
потому что здесь слой атмосферы гораздо толще.
С наступлением ночи мы сбавили ход до шести узлов, хотя луны
светили достаточно ярко. Я совсем не хотел, чтобы "Темерер" напоролся
на какой-нибудь неизвестный нам риф. К утру мы были уже в четырехстах
пятидесяти километрах от порта отправления. Берег по-прежнему
оставался низким и плоским.
К полудню перед нами возник лабиринт островов, островков и
песчаных мелей; не решаясь углубиться в неведомые проливчики, где нас
на каждом шагу подстерегали опасности, я предпочел взять курс в
открытое море, и скоро земля исчезла из виду. Мы установили три вахты:
Я дежурил первым, за мной - Мишель, а третью вахту стоял наш боцман,
старый моряк, прослуживший пятнадцать лет на военных кораблях.
На четвертый день вдали опять показалась земля, хотя мы все время
шли одним курсом - прямо на юг. По-видимому, материк изгибался на
юго-запад, если только это не был какой-нибудь остров. Мы пересекли 32
градуса северной широты. Было жарко, но пока вполне терпимо. Вечером
того же дня мы увидели, как среди волн ныряет и плещется какая-то
огромная черная туша. На всякий случай я приказал завести ракеты в
направляющие желоба и быть наготове, но морское чудище скрылось, не
обратив на нас внимания. Вызвав по радио Кобальт-Сити, я узнал, что,
несмотря на все усилия, установить связь с Нью-Вашингтоном пока не
удается. Берег снова скрылся из глаз. Утром, когда я уже хотел приказать
"курс-ост", наблюдатель заметил землю прямо па носу. Я решил сделать
разведку. Вымеряя глубину лотом, мы осторожно подошли на двести
метров к пустынному голому берегу. Мишель определил координаты: 19
градусов 5 минут 44 секунды северной широты, 18 градусов 22 минуты
западной долготы по отношению к Кобальт-Сити. Скорее всего это был
мыс какого-то острова. Сначала я хотел высадиться, но потом отказался
от этой мысли, и мы взяли курс на юго-восток.
Мы вызвали самолет и долго не получали ответа. Через два часа они
сами связались с нами, объяснив, что только что отбили нападение гидр,
не зеленых, а коричневых, но гигантских размеров - от двенадцати до
пятнадцати метров длиной.
Без особых происшествий, если не считать крупной зыби, которая
"Темереру" была нипочем, мы достигли земли, где опустился самолет. По
словам летчиков, это был материк, отделенный от нашего широким
проливом. Чтобы отыскать этот пролив, пришлось ощупью подниматься
на север, обогнув длинный полуостров. Мы прошли вдоль берега по
крайней мере еще десять градусов широты. Зной стоял невыносимый: всем
пришлось надеть широкополые шляпы и то и дело поливать водой
металлическую палубу. Временами море исчезало в густом, душном
тумане, куда более страшном, чем ослепительное сияние Гелиоса.
Когда мы доплыли до намеченного пункта, наступил вечер; отсюда, по
нашим расчетам, до самолета по суше было ближе всего. Но берег нас
разочаровал: здесь были настоящие мангровые заросли, деревья
поднимались прямо из моря, теснились на илистых, топких отмелях, где
кишели всякие гады, а воздух был отравлен невыносимо зловонными
испарениями. О высадке не могло быть и речи. Далеко на горизонте мы
видели гигантский горный хребет, центральная вершина его поднималась
больше чем на пятнадцать тысяч метров.
Мы поплыли вдоль побережья, отыскивая местечко негостеприимнее, и
через несколько километров достигли устья мутной реки. Несмотря на
быстрое течение, нам удалось в него войти и подняться километров на
девяносто. Здесь илистые наносы окончательно преградили нам путь.
Мы привели все наше оружие в полную боевую готовность, удвоили
посты наблюдателей. Вокруг на заболоченных берегах шевелились,
хлюпали и кишели в тине омерзительные, почти протоплазменные
создания. Странные серые или ядовито-зеленые кучи живого студня
амебовидными движениями переползали из лужи в лужу. Мы задыхались
от запаха гнили; термометр показывал плюс сорок восемь градусов в тени!
Когда настала ночь, берега осветились фосфоресцирующими пятнами
разных цветов, размеров и форм, которые медленно передвигались в
удушливом мраке.
После долгих поисков мы обнаружили на правом берегу скалистый
выступ, на котором, судя по всему, не было живых существ. Маневрируя
двумя винтами, "Темерер" пристал к нему, и мы пришвартовали судно
канатами, вбив в мягкий сланец железные клинья. С борта на берег лег
бревенчатый помост, по которому грузовичок осторожно съехал на сушу.
- Кто поедет? - спросил Мишель. - Ты, я и еще кто с нами?
- Ты не поедешь, - возразил я. - На "Темерере" должен остаться кто-
нибудь, кто сможет при случае довести судно до порта.
- Значит, ты и останешься. Астрономов у нас целая куча, а ты
единственный наш геолог.
- Здесь я командир. Приказываю тебе остаться! Ты поедешь вместо меня
вторым рейсом. Свяжись с самолетом, узнай, сколько до него километров
и в каком направлении нам ехать.
Связь установили быстро. Мишель произвел подсчет:
- Километров тридцать, курс зюйд-вест.
Узнав, что мы от них так близко, американцы завопили от радости.
- У нас всего два литра питьевой воды и ни одной таблетки для
стерилизации, - пожаловались летчики.
- Мы доедем за пару часов, - ответил я. - Приготовьтесь. Если у вас
осталось горючее, зажгите костер: дым будет служить нам ориентиром.
Я сел за руль, матрос Андре Этьен встал к турели со спаренными
желобами для ракет. Я обнял Мишеля, махнул рукой остальным, и мы
тронулись.
ФИОЛЕТОВАЯ СМЕРТЬ
Не спуская глаз с компаса, я вел бронированный грузовик на юго-запад.
Каменистая полоса тянулась километра два-три, потом пошел мягкий,
скользкий грунт. Этьену пришлось слезть и натянуть на колеса грузовика
цепи. Несмотря на мое запрещение, он все-таки попытался схватить
амебовидную тварь диаметром сантиметров сорок и обжег руку, словно
кислотой. Эти слизняки буквально кишели вокруг. Некоторые достигали
более метра в диаметре. То и дело на наших глазах происходили жестокие,
безмолвные и медленные схватки, в результате которых побежденный
исчезал и растворялся в желудке победителя.
Мы двигались с трудом, вода фонтанами вылетала из-под колес. К
счастью, редкая растительность послушно сгибалась перед машиной.
Запах тухлых яиц, вызванный гниением трав и, может быть,
желатинообразных существ, преследовал нас неотступно. Через два часа
такой мучительной езды мы увидели наконец далеко впереди столб дыма.
Окружающий нас пейзаж изменялся, и отвратительные ползучие твари
исчезли. На твердом грунте цепи можно было снять. Теперь грузовик
пошел быстрее. И наконец я увидел вдалеке силуэт самолета со
сломанными крыльями.
Заметив нас, американцы забыли об осторожности и бросились
навстречу машине. Все они, кроме одного, одетого в авиационный
комбинезон, были в форме военно-морского флота США. Я открыл
заднюю дверцу и впустил их внутрь. Вдевятером мы еле уместились в
маленьком грузовике, но это не помешало бурным излияниям
американцев. Они едва не сломали мне пальцы восторженными
рукопожатиями! Вытащив из-под сиденья бутылку, я налил им по кружке
коньяку с водой, пусть не очень свежей, зато вполне пригодной для питья
(что мои гости не замедлили оценить).
Самому старшему из них было лет тридцать пять. Как начальник
экспедиции, он представил мне остальных, начав с белокурого гиганта,
который был выше меня на целую голову: капитан Эллиот Смит. За ним
шел коренастый брюнет капитан Рональд Брюстер. Огненно-рыжего
расхлябанного парня звали Дональд О'Хара, он был лейтенантом. У
инженера Роберта Уилкинса, тридцатилетнего шатена, быстрые, черные
глазки так и сверкали из-под широкого нависшего лба с залысинами.
Широкоплечий сержант Джон Пари оказался канадцем. Оставался
человек в летном комбинезоне. Указав на него, американец сказал:
- А это для вас сюрприз: Андре Бирабан, географ и ваш
соотечественник.
- Вот это действительно приятная неожиданность! - воскликнул я. - На
Земле мне частенько доводилось слышать ваше имя.
- И наконец, разрешите представиться самому: Артур Джейнс.
В свою очередь я познакомил всех со своим механиком и сказал:
- А теперь, друзья, надо снять с вашего самолета все, что можно спасти,
и поскорее отправиться в обратный путь. Гигантские гидры не прилетали?
- Нет, - ответил Джейнс. - Трупы тех, что мы сбили, валяются по ту
сторону самолета.
Мы объехали вокруг помятого фюзеляжа: позади него догнивали горы
коричневого мяса.
- Вы уже сталкивались с подобными тварями? - спросил Бирабан.
- Конечно! Только наши гидры были зеленые и поменьше, хотя такие же
опасные. Они не могут проникнуть внутрь самолета?
- Нет, кабина надежная.
- В таком случае я возьму с собой четверых; трое и мой матрос
останутся. Снимите тем временем все вооружение. Патронов у вас хватит?
- Полный боекомплект.
- Оружие и боеприпасы заберем последним рейсом. Джейнс оставил со
мной Смита, Брюстера, Бирабана и Уилкинса, а сам с остальными заперся
в самолете.
Я посадил Смита рядом: по-английски я говорил плохо, но, как
выяснилось, он довольно прилично знал немецкий язык, которым я владел
свободно, и мы могли по дороге поговорить. Я узнал, что Нью-
Вашингтон представлял собой участок территории Соединенных Штатов,
угодивший в середину Теллусийского океана. Из пятидесяти пяти тысяч
человек у них осталось в живых всего десять тысяч. Их остров был длиной
тридцать семь километров при ширине двадцать; на нем оказались
наполовину разрушенный катастрофой авиационный завод, который
американцам удалось до какой-то степени восстановить, поля, пригодные
для обработки, большие запасы оружия и продовольствия и - это самое
странное - довольно много судов: французский легкий крейсер "Сюркуф",
американский эскадренный миноносец "Поуп", канадский торпедоносец и
