глазами.
За первой атакой последовала вторая. Когда слвипы пошли на приступ
в третий раз, наконец подоспели самолеты, но толку от них было мало: все
смешалось в невообразимой свалке и летчики просто не знали куда
стрелять.
Во время третьей атаки Мишель получил стрелу в правую руку, а мне
наконечник пробил левую икру; впрочем, оба наших ранения оказались
легкими. Как только враги были отброшены, самолеты начали поливать
их пулеметным огнем и забрасывать бомбами и ракетами. Начался
разгром! В открытой степи ряды слвипов расстроились и мы гнались за
ними на грузовиках, расстреливая в. упор, в то время как Взлик со своими
воинами вылавливал и добивал одиночек.
Кое-где враг еще пытался переходить в контратаки. Вечером мы нашли
грузовик, где остались только трупы, сплошь утыканные стрелами. Но под
покровом темноты уцелевшие слвипы бежали и больше не возвращались.
Зато вместо них появились сотни тигрозавров, привлеченных запахом
крови, и нам пришлось выдержать еще одно сражение, стоившее жизни
шестерым. Всего мы потеряли двенадцать человек, американцы - двадцать
два, и ссвисы - двести двадцать семь. У нас было восемьдесят семь
раненых; у американцев - сто сорок пять, у ссвисов - девятьсот шестьдесят.
Слвипы, по самым грубым "подсчетам, оставили на поле боя не менее
двадцати тысяч.
После этого похода американцы построили цепь фортов вдоль всей
своей границы, защита которой облегчалась еще тем, что она шла по
гребню естественного сброса, протянувшемуся от моря до самых гор на
расстоянии почти семьсот километров.
Два следующих года прошли спокойно, в мирном труде. Однако мы с
сожалением видели, что американцы все больше и больше замыкаются в
себе. К нам они почти не приезжали, если не считать единичных случаев:
прилетит один самолет, и все. Да и мы стали бывать у них только по делу:
для обмена сырьем или промышленными изделиями. К тому времени
американцы/ открыли у себя угольные шахты, правда, не столь богатые,
как у нас, но с лихвой покрывавшие все их нужды. К тому же среди нас
мало кто говорил по-английски. Ну, и так далее и тому подобное.
И мы, и они жили по-своему, обычаи были разные. Они шарахались от
нашего вполне умеренного и разумного коллективизма и называли наш
Совет диктатурой. Кроме того, у американцев сохранялись глупые
предубеждения против "туземцев", которые мы никак не разделяли: более
двухсот молодых ссвисов учились в наших школах.
А вот с норвежцами у нас установились превосходные отношения. Мы
поставляли им металл, необходимый для постройки рыбацких судов, а они
в изобилии снабжали нас всеми дарами моря. Уцелевшие земные рыбы
размножились в невероятном количестве, да и теллусийские были просто
великолепны на вкус.
"Героический период" подходил к концу. Чтобы в дальнейшем не
давать американцам повода для критики, мы произвели ряд изменений.
После долгих - в чисто французском духе-дискуссий было решено, что
отныне Новая Франция будет состоять из следующих департаментов:
1) Департамент Кобальт (5000 человек), столица Кобальт-Сити (800
человек) и город Порт-Леон (324 человека);
2) Департамент Западный порт, столица того же названия (600 человек);
3) Департамент Нефтяных скважин (там осталось всего 50 рабочих);
4) Департамент Болье-Шахтерский, включающий Волшебное озеро с
городом Болье (400 человек) и Северным портом (60 человек);
Таким образом, население Новой Франции достигло почти шести тысяч
человек. В Порт-Леоне, Болье и Западном порту были свои
муниципальные советы. Центральное правительство состояло из
пятидесяти депутатов парламента, избираемых всеобщим прямым
голосованием, и несменяемого Совета, состоящего из семи человек;
вначале это были дядя, Мишель, Этранж, Бевэн, Луи, наш новый кюре и я.
Парламент имел право вносить законопроекты, назначать министров и
утверждать их решения. Совет помимо законодательных прав имел право
вето, приостанавливавшее любые решения сроком на шесть месяцев. В
случае объявления чрезвычайного положения, вынесенного не менее чем
двумя третями голосов. Совет сосредотачивал всю полноту власти в своих
руках сроком на шесть месяцев; при необходимости этот срок мог быть
продлен. Образовались три политические партии; партия коллективистов
во главе с Луи получила в парламенте двадцать мест, консервативная
крестьянская получила столько же, а остальные десять мест достались
организованной Этранжем либеральной партии. Ей же, как правило,
доставались и все министерские портфели по старой французской
традиции, гласящей, что править должно меньшинство.
Все эти изменения нисколько не отразились на нашей жизни. Завод,
машины, шахты, суда и прочее по-прежнему оставались народной
собственностью, а Земля всегда принадлежала тем, кто ее обрабатывал.
Мы расширили сеть рельсовых и шоссейных дорог. Американцы
последовали нашему примеру. Они строили больше паровозов, зато нам
удалось создать очень мощные электромоторы. Самая длинная
железнодорожная линия связывала Кобальт-Сити с Западным портом
через Порт-Леон.
Тем временем отношения с американцами продолжали портиться.
Первая серьезная размолвка произошла из-за канадского эсминца, на
котором служили главным образом канадские французы. Решив
поселиться с нами, французы, естественно, захотели привести к нам и свой
корабль. Американцы начали чинить им бесчисленные препятствия. В
конечном счете мы отдали им все вооружение и превратили эсминец в
быстроходное грузовое судно.
Вторым поводом для недовольства послужил наш отказ совместно
разрабатывать нефтяное месторождение, расположенное на землях
ссвисов близ пика Тьмы. У американцев были свои месторождения, хотя и
более глубокие. Но из-за этого напрасно тревожить ссвисов мы не желали.
И наконец, 5 июля 9 года теллусийской эры произошло открытое
столкновение.
В тот день десяток ссвисов хотели, согласно договору о праве
беспрепятственного прохода, пересечь восточную оконечность
американской территории, которая в этом месте врезалась в их
собственные земли длинным языком.
Они направлялись к нашему посту Болье-Горному, чтобы обменять
дичь на стальные наконечники для стрел. И вот ссвисы проникли в
Америку на виду нашего поста, находившегося на другом берегу в
верховьях Дронны. Вдруг их остановили три американца с автоматами и
грубо приказа ли повернуть обратно. Требование было совершенно
идиотское, так как до Болье по прямой оставалось метров сто, а до
границы в обратном направлении - километров пятнадцать. Глава ссвисов
Авиц сказал им по-французски, что он на этот счет думает. Обозленные
американцы дали три автоматные очереди; двух ссвисов убили, двух
ранили, и среди них Авица, которого захватили в плен. Остальные ссвисы
под градом пуль пересекли Дронну и сообщили обо всем начальнику
поста Пьеру Лефрану.
Чтобы разобраться на месте, Лефран со ссвисами спустился к реке. И
горько об этом пожалел! С противоположного берега ударила автоматная
очередь, убив еще одного ссвиса и ранив самого Лефрана. Вне себя от
ярости, его друзья ответили десятком ракет, которые подожгли и
превратили в развалины ферму на американском берегу.
По счастливой случайности мы с Мишелем проезжали в это время
неподалеку. Погрузив Лефрана и раненых ссвисов на грузовик, я погнал
машину прямиком в Кобальт-Сити. Немедленно было созвано заседание
парламента и Совета. После голосования было объявлено чрезвычайное
положение. Лежа на носилках, Лефран рассказал о случившемся, и ссвисы
подтвердили его слова. Мы еще спорили, не зная, что предпринять, когда
пришла радиограмма с поста Ссвиский мост на Везере: наблюдатели
отчетливо слышали грохот боевых барабанов, и по всей территории
ссвисов поднимались дымные столбы сигнальных костров. Каким-то
непонятным способом Взлик был уже извещен обо всем и теперь собирал
своих воинов.
Зная мстительный и совершенно беспощадный нрав ссвисов, я прежде
всего подумал об изолированных американских фермах, расположенных
вдоль границы. Что там будет через несколько часов! Немедленно к
Взлику вылетел геликоптер с моим письмом, в котором я просил
подождать один день, а сам я вместе с остальными членами Совета
бросился на радиостанцию, чтобы связаться с Нью-Вашингтоном.
События между тем нарастали. На станции радист встретил меня с
новой радиограммой в руках: американский эсминец обстреливал
Западный порт. "Темерер" и "Сюркуф" завязали с ним артиллерийскую
дуэль.
На всякий случай Совет отдал приказ о всеобщей мобилизации.
Самолеты с полными баками и боекомплектом были готовы взлететь по
первому сигналу.
Установив связь, мы обратились по радио к американскому
правительству с просьбой приостановить военные действия и начать
переговоры. Американцы согласились. Обстрел нашего порта
прекратился. Кстати, эсминец рад был убраться восвояси, потому что
радиоуправляемая ракета с "Сюркуфа" разворотила ему всю носовую
часть.
Мишель, мой дядя и я, не теряя времени, сели на самолет и через
полчаса были уже в Нью-Вашингтоне.
Переговоры начались бурно. Американцы вели себя так заносчиво, что
Мишель вынужден был им напомнить, что без нас они давно бы уже были
съедены морскими чудовищами или умерли от голода на своих лишенных
горючего кораблях. В конце концов была создана комиссия для
расследования, в которую вошли Джейнс, Смит, мой дядя, я и брат
Взлика, Иссци. Оба американца проявили достаточно благородства и
признали вину своих соотечественников, которые были приговорены к
десяти годам заключения каждый. Ссвисы в виде компенсации получили
десять тысяч стальных наконечников для стрел.
Любопытно отметить, что после этой стычки, едва не кончившейся
трагически, отношения между нами сразу улучшились. К концу 10 года
они стали настолько дружественными, что появилась реальная
возможность объединения в Союз Свободных Республик Теллуса.
7 января 11 года собралась конференция представителей американцев,
канадцев, аргентинцев, норвежцев и французов. Была выработана и
принята федеральная конституция. Она предоставляла каждой республике
широкую автономию, но предусматривала одно общее правительство,
резиденцией которого стал новый город Унион, выстроенный при слиянии
Дордони с Дронной, как раз в том месте, где мы когда-то убили первого
тигрозавра. Окружающая территория площадью двести квадратных
километров была объявлена федеральной землей.
Самым сложным оказался вопрос об охотничьих угодьях ссвисов. Тут
американцы показали всю свою несговорчивость! Лишь после долгих
споров был принят закон о неприкосновенности земель наших союзников,
а также других племен, которые примкнут к нам в течение ближайших ста
лет. Все будущие колонии, основанные на новых местах, будут считаться
федеральными землями, пока их население не достигнет пятидесяти тысяч
человек, после этого они переходят в разряд Свободных Республик с
правом установления своих собственных законов.
25 августа 12 года состоялось первое заседание федерального
парламента, на котором мой дядя был избран первым президентом Союза
Свободных Республик Теллуса. Впервые развернулось наше
государственное знамя - бело-синее полотнище с пятью белыми звездами
(по числу республик: Нью-Америка, Новая Франция, Аргентина,
Теллусийская Канада и Норвегия). Два языка были объявлены
государственными - английский и французский.
Я не стану входить в подробности принятых тогда законов, они
действуют до сих пор, и вы их прекрасно знаете. Скажу только, что армия,
флот, авиация и производство оружия были целиком переданы в ведение
федерального правительства. Заглядывая далеко вперед, ему передали
также атомную энергию, ибо настанет день, когда мы и на Теллусе
овладеем этой могучей силой.
НАЧЕРТАННЫЙ ПУТЬ
С тех пор прошло пятьдесят с лишним лет. Да, Теллус крутится, не зная
