Каролины и позаимствовать фото из школьного архива. Может ли кто-нибудь из
школы санкционировать подобный допуск?
- Вы меня не поняли, сэр. Компьютер нашей Школы Баталий - лишь часть
разветвленной сети ИФ. Если мы захотим иметь фото, то нам необходимо
делать запрос на общую сеть компьютеров наземного базирования и запрос на
само фото, но если сама интеллектуальная игра решила, что ей необходимо
данное фото...
- Но его не возможно просто так взять и перенести.
- Естественно, это не будет происходить каждый день. Все делается
лишь в тех случаях, когда это необходимо самому ребенку...
- Ладно, пусть для его пользы. Но зачем? Его брат очень опасен. Его
брат был в свое время отвергнут как неподходящая фигура, поскольку уже
тогда было предельно ясно, что перед нами наихудший из рода человеческого,
с каким нам вообще доводилось сталкиваться. Почему он настолько необходим
и важен для Эндера? Почему спустя столько времени?
- Если честно, сэр, то я не знаю. А интеллект программы устроен таким
образом, что абсолютно не за что зацепиться. Игра сама может не знать
этого. Это то, куда нам вход воспрещен.
- Вы думаете компьютер совершенствует сам себя от взаимодействия?
- Мы не должны исключать этого.
- Ладно, это немного меня успокоило, а то я было подумал, что я
единственный из всех.
Валентина отпраздновала восьмилетие Эндера в одиночестве, уединившись
в лесистой части двора их нового дома в Гринсборо. Она расчистила от
листьев и сучков маленькую площадку, затем палочкой прямо на земле
написала его имя. Потом она нагребла еще немного мелких веток и сухой
листвы, образовала из них невысокий конус и зажгла крошечный костерок. Его
легкий дым смешался с запахом леса и преющей листвы, создав неповторимый
природный аромат. Он вознесся далеко в небо и еще дальше в безмерное
пространство... Она молча сидела и мечтала, что он долетит до далекой
Школы Баталий...
Не было ни единого письма, кроме того, они узнали, что и их
собственные письма не доходили до него. Первое время, как только его
забрали, отец и мать почти каждый вечер садились за стол и составляли
длинные подробные послания. Через некоторое время число писем сократилось
до одного в неделю, но ответов все не было, и письма стали писаться один
раз в месяц. Сегодня прошло ровно два года с того дня, как он покинул
родной дом, а они так и не получили ни единой весточки, ни единого
напоминания, даже по дням рождения. Он умер, с горечью думала она, потому
что мы забыли о нем.
Но Валентина не забыла, она всегда помнила о нем. Ни родители, ни
даже вездесущий всевидящий Питер не подозревали, как часто она думает о
нем, и сколько писем написала, зная что ни на одно не придет ответ. А
когда отец и мать объявили, что они меняют местожительство, переезжают в
Северную Каролину, она уже твердо знала, что ей не суждено больше увидеть
Эндера. Все, что их еще связывало, это лишь место, куда он мог вернуться и
где мог отыскать их. Где теперь он их будет искать, как сможет найти среди
этих непроходимых лесов и тяжелых, тучных облаков? Он будет жить среди
коридоров и комнат. Даже если он все еще в Школе Баталий, там совсем нет
природы. Да и зачем ему все эти красоты?
Валентина знала истинную причину их переезда. Он был задуман ради
Питера. С точки зрения мамы и отца жизнь среди просторов природы, общение
с лесом и животными, должна была благодатно повлиять на их странного
жестокосердого сына. И где-то, конечно, она повлияла. Питер с головой
окунулся в новую жизнь. Он много гулял, петляя и продираясь сквозь
непроходимые чащобы, мог часами отдыхать на окруженных лесом полянах.
Иногда за прогулками он проводил целые дни, беря с собой пару бутербродов
да переносной компьютер. Маленький карманный нож был его единственным
оружием и защитником.
Но Валентина знала и другое. Она видела маленькую белку, с
обрубленным хвостом и ободранной кожей, беспомощно барахтающуюся в грязи и
тщетно пытающуюся подняться на связанные лапы. Она живо представила, как
Питер ставил капкан, затем живую помещал в импровизированный штатив, а
потом медленно и осторожно срезал верхний слой кожи, стараясь не прорезать
брюхо, наблюдая как сокращаются мышцы и бьется в судорогах тельце
обезумевшего от боли и страха животного. Сколько времени еще может прожить
та белка, прежде чем смерть прекратит ее страдания? А в это время Питер
сидел где-нибудь рядом, привалившись к дереву, возможно к тому, где
находилось дупло замученной белки, и развлекался с компьютером, изредка
наблюдая как мучительно вытекает жизнь из маленького существа.
Сначала она громко возмущалась и даже убегала во время обеда, не в
силах видеть, с каким аппетитом Питер ест и при этом не забывает шутить и
улыбаться. Но чем больше она думала о поведении брата, тем больше
убеждалась, что для него это тоже некое таинство, обряд, а, может, даже
своеобразная магия, как и для нее маленькие костры; жертва, успокаивающая
черные силы больной души. Лучше издеваться над белками, чем над другими
детьми. Питер всегда жаждал крови, тщательно вынашивал и осуществлял свои
злодейские планы, так пусть он лучше пьет кровь беззащитных животных,
пусть это будут мелкие порции садизма, чем огромные дозы жестокости,
которые он обрушивал на других детей в школе.
- Идеальный ученик, - говорили о нем учителя. - Хотелось, чтобы и
остальные стали такими же. Он все время учится, он умеет извлекать знания
из простой жизни, а жизнь превращать в знания. Он обожает учиться.
Но Валентина знала, что это лишь видимость, сплошной обман. Питер
любил знания, любил сам процесс учебы, все верно, но учителя ничего не
давали ему. Он учился и получал знания благодаря домашнему компьютеру,
постоянному копанию в библиотеках и знакомству с базами данных, думая и
рассуждая о сути вещей, а кроме всего прочего, беседуя с Валентиной.
В школе он вел себя так, как будто возбужден и по-ребячески
взволнован впечатлениями дня. "О, боже, я никогда не подозревал, что
изнутри лягушка выглядит именно так", - говорил он. А дома тщательно
изучал голограммы строения клетки, способы их деления и функционирования в
едином организме. При этом он весьма умело пользовался литературой, веками
накопленной в филотических библиотеках вселенной. Питер был мастер лести и
обмана, а учителя легко покупались на его "невинный взор" и постоянное
стремление к новым знаниям.
Тем не менее, все было хорошо. Питер больше не ожесточался, не
стремился к лидерству и утверждению на костях других. Со всеми вел себя
ровно и доброжелательно. Это был во всех отношениях новый Питер.
Все легко поверили в это. Отец и мать радовались и не уставали
повторять о благом влиянии переезда. Казалось все вдруг нацепили розовые
очки. Иногда Валентине хотелось кричать: "Протрите глаза, это совсем не
новый Питер. Это прежний, старый Питер, только умнее и коварнее!"
Намного умнее. Умнее тебя, отец. Умнее и тебя, мама. Умнее всех, кого
мне только доводилось встречать.
Но не умнее меня.
- Я все еще решаю, - сказал Питер, - убивать тебя или нет.
Валентина прислонилась к сухому шершавому стволу, костерок угасал,
унося с собой последние капли неповторимого аромата.
"Я тебя тоже люблю, Питер".
- А ведь это так просто. Ты постоянно разводишь эти мерзкие глупые
костры. Можно просто ударить и сжечь тебя. Ты будешь прекрасной жертвой
ритуального костра.
- А я думаю, что ты так крепко спишь ночью, что тебя легко можно
кастрировать во сне.
- Ты не осмелишься. Тебе это приходит в голову только когда я стою
перед тобой, как сейчас. Я пробуждаю в тебе все лучшее: лучшие чувства,
лучшие мысли... Ладно, Валентина, я решил не убивать тебя. Я думаю, что ты
еще пригодишься мне.
- Я?
Еще несколько лет назад Валентина холодела от страха от угроз Питера.
Однако теперь, она даже не испугалась. Нет, она не сомневалась, что Питер
способен убить ее. Она не знала ни одной, даже самой ужасной вещи, которую
бы Питер был не в силах осуществить. Она так же знала, что Питер не был
душевно больным и мог вполне контролировать себя и свои поступки. Он
владел собой лучше, чем кто-либо из тех, кого она знала. За исключением,
пожалуй, ее самой. Питер мог откладывать и замедлять исполнение своих
желаний настолько, насколько это было ему необходимо; он легко управлял
своими эмоциями. Она была твердо уверена, что он не только не сможет
причинить ей боль, он даже пальцем не тронет ее в порыве ярости. Он может
решиться лишь в случае, когда выгода пересилит риск. Другие люди вели себя
по-иному, большей частью импульсивно. Поэтому она многим предпочитала
Питера. Он всегда поступал согласно выгоде для себя и сообразно
собственным интересам. Поэтому, все что было нужно, чтобы обеспечить себе
безопасность, это постоянно поддерживать в нем интерес, живая она ему
нужна больше, чем мертвая.
- Валентина, все вещи рождаются в голове. Я тут проследил за
передвижением армии в России.
- О чем мы говорим?
- О мире, Валентина. Ты знаешь о России? Такая огромная империя?
Варшавский договор? Единые нормы и пространство Евразии от Нидерландов до
Пакистана?
- Они никогда не публиковали данные о своих войсках и их
передвижении, Питер.
- Ну конечно же, нет. Но они регулярно публиковали расписание
пассажирских и грузовых поездов. Я составил программу, анализирующую
данные расписания и раскрыл ряд секретных передвижений войск,
перебрасываемых поездами специального назначения, идущими одними и теми же
маршрутами. Затем сопоставил данные за три года. За последние шесть
месяцев они особенно активизировались, они готовятся к войне. Наземной
войне.
- А как же Союз? Баггеры?
Валентина не понимала, чего добивается Питер, он часто начинал
подобные обсуждения, особенно касающиеся мировых событий. Он использовал
ее как своеобразный тестер своих идей, как средство отточки и шлифовки
мысли. В ходе обсуждения, как правило, ее собственные мысли тоже очищались
от всякого мусора. Она скоро выяснила, что несмотря на то, что их точки
зрения на будущее устройство мира редко сходятся, они очень редко
расходятся в том, какой мир есть и как он устроен. Они весьма искусно
наловчились выкачивать важную и точную информацию даже из романов
абсолютно невежественных, доверчивых молодых писателей. Информационное
стадо, так называл подобных писак Питер.
- А нынешний Полимарт ведь русский? Он прекрасно осведомлен, что
происходит с флотом. Значит, они уже выяснили, что баггеры больше не
представляют угрозы, или то, что мы стоим на пороге новой грандиозной
баталии. Так или иначе, война с баггерами окончена. Они вовсю готовятся к
новой войне.
- Но если они передислоцируют войска, то это должно быть известно
Стратегу.
- Все обставлено как внутренние перемещения внутри Варшавского
Договора.
Весть была ошеломляющей. Мир и сотрудничество всей вселенной казались
незыблемыми со времен первой войны с баггерами. То, что обнаружил Питер,
фундаментально подрывало основы мирового порядка. В ее мозгу сама по себе
возникла ясная картина того мира и порядка, который был накануне вторжения
баггеров.
- Значит мы опять скатываемся к старому пути развития.
- Нет, есть несколько отличий. Ныне мы надежно защищены в одном плане
- вряд ли кто-нибудь сможет воспользоваться ядерным арсеналом оружия.
Теперь мы сможем убивать друг друга тысячами вместо прежних миллионов.
