отдавать последние распоряжения:
- "А" при первом удобном случае занимает позицию сверху, "Б" - обход
слева, "С" - справа, "Д" - ударит снизу.
Он увидел, что подразделения поняли инструкции и заняли исходные
позиции. Затем добавил:
- А ты, сосунок, ждешь четыре минуты, затем заходишь и остаешься
возле двери. Не вздумай даже вытаскивать оружие.
Эндер кивнул. Внезапно стена за спиной Бонзо стала прозрачной. Это
была уже не стена, а своеобразный переходный отсек. Комната баталий тоже
предстала в ином виде. Огромные коричневые отсеки-боксы висели в середине
комнаты, частично перекрывая обзор и препятствуя движению. Это были те
самые препятствия, которые солдаты называли звездами. По-видимому, они
могли распределяться случайным образом. Казалось, Бонзо нисколько не
заботило их присутствие. Скорее всего солдаты уже знали, как справляться
со звездами.
Пока Эндер сидел в коридоре и наблюдал за битвой, ему стало понятно,
что солдаты абсолютно не умеют управлять звездами. Они знали, как
приземляться на них и использовать для прикрытия, тактику атаки вражеских
позиций, дислоцированных на звездах. Но все это не отражало истинного
предназначения звезд. Обе стороны настойчиво штурмовали их, чтобы обходным
маневром добиться наиболее преимущественной позиции.
Командующий другой армией воспользовался слабыми местами тактики
Бонзо. Они яростно атаковали Саламандр и одерживали явный верх. Все меньше
и меньше Саламандр оставалось незамерзшими для следующего штурма очередной
звезды. Исход был налицо, оставалось каких-нибудь пять-шесть минут, именно
столько еще могло длиться сопротивление Саламандр.
Эндер ступил на поле боя. Он дрейфовал возле входа. В комнатах
баталий, где ему доводилось тренироваться, двери, как правило,
располагались на полу. В помещении учебных боев дверь находилась в самой
середине стены, между потолком и полом.
Он почувствовал, что теряет ориентировку так же как в шаттле. То, что
было вверху, вдруг оказалось внизу, а может в стороне. Но в невесомости не
было необходимости сохранять вертикальную ориентацию, аналогичную
тяготению. Совершенно невозможно определить, глядя на абсолютно квадратные
двери, где находится верх, а где низ. Да это и не имеет значения. Наконец
ему удалось обрести ориентиры, имеющие смысл. Ворота врага находились
внизу, а он плыл прямо на них.
Эндер стал делать движения, чтобы изменить направление, но вместо
того, чтобы расслабиться, его тело сгруппировалось, и теперь он летел на
врага вперед ногами. Он представлял хоть и маленькую, но отличную мишень.
Его быстро заметили. Ведь он бесцельно болтался в воздухе.
Инстинктивно он задрал ноги еще выше. В тот же момент раздался выстрел, и
его ноги начали замерзать. Прямого попадания в него не получилось, и
процесс замерзания остановился на середине тела, оставив руки годными к
стрельбе. Эндер сообразил, что если бы он не выставил вперед ноги, то
выстрел пришелся бы точно в тело. Тогда бы он оказался полностью
неподвижным.
Так как ему было приказано не вынимать оружия, он продолжал свободный
дрейф, не двигая ни руками, ни ногами и симулируя полную неподвижность.
Враги полностью игнорировали его и сосредоточили внимание на тех солдатах,
которые отстреливались. Шло ожесточенное сражение. Не имея численного
преимущества, Армия Саламандры действовала упорно и последовательно. Поле
сражения теперь представляло многочисленные обособленные кучки
перестреливающихся. Жесткая дисциплина Бонзо оправдала себя лишь в одном:
на каждого замороженного солдата Саламандры приходился, по крайней мере,
один вражеский солдат. Никто не убегал и не паниковал, все Саламандры
сохраняли олимпийское спокойствие и хладнокровие, ведя тщательный
прицельный огонь.
В этом отношении Петра была особенно опасна своими смертоносными
выстрелами. Кондоры заметили это и потратили много сил, чтобы вывести ее
из строя. Сначала им удалось заморозить лишь ведущую руку, но это лишь
ненадолго прервало ее сопротивление. Лишь совместная атака нескольких
Кондоров и одновременный залп полностью обездвижил ее. Голова ее бессильно
свесилась на грудь, маска шлема закрыла лицо. Через несколько минут
расстановка сил окончательно прояснилась. Армия Саламандры больше не
пыталась сопротивляться.
Эндер с радостью обратил внимание, что у Кондоров осталось лишь пять
воинов, способных открыть ворота победы. Четыре из них сориентировались по
разным углам и, пользуясь шлемовыми прожекторами, держали под ярким
освещением все четыре стороны комнаты, в то время, как пятый спокойно
пересекал поле битвы. Это был конец боя. Комната осветилась яркими огнями,
из учительской двери показался Андерсон.
"Я бы мог воспользоваться оружием, когда враг приближался к двери, -
подумал Эндер. - Я бы мог подстрелить хотя бы одного, и их осталось бы еще
меньше. Бой вполне мог бы окончиться вничью. Не имея четырех человек,
сдерживающих четыре направления, и пятого, который прошел в ворота,
Кондорам не одержать победы. Бонзо, ты - осел, я мог бы спасти тебя от
поражения, Возможно, ты смог бы одержать даже победу, ведь они
представляли такие легкие мишени, а я плавал под самым их носом, пока бы
они сообразили, откуда ведется огонь. Даже я бы справился со стрельбой по
открытым мишеням у себя под носом."
Но приказы не обсуждают, Эндер обещал повиноваться им. Ему доставили
некоторое удовольствие официальные результаты боя: отчеты гласили, что в
Армии Саламандры не сорок один уничтоженный или выведенный из строя, а
сорок - убитых и один раненый. Бонзо никак не мог понять, пока не
просмотрел журнал Андерсона и не выяснил, кто это был. "Проклятый Бонзо, -
думал Эндер. - Ведь я мог стрелять."
Он ждал, что Бонзо вот-вот подойдет к нему и скажет: "Следующий раз в
подобной ситуации ты можешь стрелять." Но Бонзо не произнес ни единого
слова до следующего утра. Все случилось во время завтрака. Конечно, Бонзо
ел за столом командиров. Эндер был абсолютно уверен, что именно это
дополнительное очко вызвало шум и суматоху в малом зале командиров,
аналогичную сенсацию оно вызвало и в общем зале солдат. В других играх
такого еще не случалось; каждый игрок проигравшей команды был либо
уничтожен - то есть абсолютно заморожен, либо выведен из строя, что
означало, что остались незамороженными некоторые части тела, но боец
становился недееспособным - он уже не мог причинить вреда противнику и не
мог стрелять. Саламандры были единственной проигравшей командой с наличием
одного раненого бойца дееспособной категории.
Эндер не горел желанием объяснять, как это все произошло. Но другие
бойцы настаивали, они имели право знать. То один, то другой мальчик
подходили к нему и спрашивали: "Почему ты не нарушил приказ и не открыл
огонь?" Эндеру ничего не оставалось, как говорить, что он всегда
добросовестно выполняет приказы.
После завтрака Бонзо сурово посмотрел на него и бросил:
- Приказ остается в силе, помни об этом.
"Ты заслуживаешь этого, глупец. Может, я плохой солдат, но если я
могу оказаться полезным, у тебя абсолютно нет оснований запрещать мне
действовать."
Но тирада прозвучала лишь в голове, Эндер не стал возражать.
Самым поразительным и интересным итогом прошедшего боя явилось то,
что Эндер выдвинулся в самый перед табеля достижений. Поскольку он не
сделал ни единого выстрела - у него не оказалось и ни единого промаха. А
так как он не вошел в число уничтоженных или выведенных из строя, то
процент его достижений оказался просто замечательным. Он шел с большим
отрывом ото всех, никто не приблизился к его результатам. У многих ребят
это вызвало просто смех, у остальных зависть и злобу. Но теперь Эндер был
лидером табеля достижений.
Он продолжал сидеть и наблюдать за практикой солдат, а затем сам
тренировался до изнеможения: с Петрой по утрам, а вечерами с
друзьями-новобранцами. К ним присоединилось уже достаточно много
новобранцев, и причина крылась не в простом любопытстве, они видели
результаты своих тяжких трудов - у них получалось все лучше и лучше.
Естественно, Эндер и Элай оставались непревзойденными лидерами. Частично
это происходило из-за Элая, он все время придумывал что-нибудь новенькое,
что заставляло Эндера думать и разрабатывать новую тактику взаимодействия
с ним. Иногда это порождало глупые ошибки, которые ввергали их в ситуации,
требующие сверхъестественных навыков, которые нормальным солдатам не
приходили в голову. Хотя многие новшества в итоге оказывались абсолютно
бесполезными. Но все было забавным, рождало замечательное настроение, а
кроме того, упрочивало полезные армейские навыки. Вечера превращались в
лучшее время суток.
Следующие две битвы Саламандра выиграла довольно легко; Эндер вступал
на поле боя пятью минутами позже и оставался в целости и сохранности до
конца сражения. Эндер наконец понял, что Армия Кондоров, которая одержала
над ними верх, была, пожалуй, самая сильная; Армия Саламандры, хотя и
ослабленная чрезмерной жестокостью власти Бонзо, считалась тоже одной из
сильнейших команд, которая стремительно набирала баллы и делила уже
четвертое место вместе с Крысами.
Эндеру исполнилось семь лет. В Школе Баталий календарей было мало, но
Эндер научился выводить и отслеживать дату на дисплее компьютера и
заметил, что настал день рождения. В Школе тоже не забыли про его день
рождения. Его тщательно замерили, записали размеры и выдали новую униформу
Армии Саламандры и новый псевдоскафандр для комнаты военных игр. Он явился
к себе в казарму в новом обмундировании. Он чувствовал себя странно и
неловко, костюм казался слишком свободным, как новая, плохо прилегающая к
нему кожа.
Ему страстно захотелось задержаться возле койки Петры и рассказать ей
о своем доме, как обычно справляли его дни рождения, чтобы она могла
пожелать ему что-нибудь доброе на счастье. Но никто не делился своими
историями об именинах. Это было слишком по-детски. Так делали только
новобранцы. Торт с пирожными и глупые обычаи. На шестилетний юбилей
Валентина сама испекла ему торт. Он упал на пол, это была ужасная
трагедия. Никто больше не знал как испечь торт или хотя бы пирог.
Кулинария являлась одним из безумных коньков Валентины. Все начали
дразнить и подзадоривать Валентину, лишь Эндер сохранил на блюдце
крохотный кусочек неуцелевшего шедевра. А потом они забрали монитор, он
покинул дом. Но он всегда помнил о той сладко-липкой желтой кашице на крае
блюдца. Никто не говорил и не вспоминал о доме; у солдат это не принято -
для них не существует жизни вне Школы Баталий, Никто не получает писем,
никто не пишет весточек домой. Каждый делает вид, что окончательно забыл о
доме, и домашние проблемы больше не трогают его сердца.
"Но мне это не безразлично, - думал Эндер. - Единственная причина,
которая удерживает меня здесь - забота о доме, беспокойство о родных. Я
здесь за тем, чтобы баггеры не выбили глаз любимой Валентине, не
размозжили ее голову, подобно арбузу, не раскололи череп лазером так, что
спекшиеся мозги присыхают к черепу, а тело становится высохшей мумией.
Подобные видения часто являются ко мне в ночных кошмарах, в самые ужасные
из ночей. Они заставляют с ужасом вздрагивать и просыпаться в холодном
поту, стучать от страха зубами, но молчать и глотать так и невырвавшийся
крик. Я одинок и нем в своем страхе, иначе они обнаружат, что я скучаю по
семье, узнают, что я хочу вернуться домой.
