целей. Она просто не знала для чего и как пользоваться им. Это заставляло
их держаться вместе. Кроме того, он не мог писать от имени Локи без ее
помощи. А может мог?
- Я думала, наша цель - в объединении мира. Но если я буду писать,
как ты того требуешь, Питер, то очень скоро я смогу вызвать войну по
подрыву Варшавского Договора.
- Никаких войн, просто открытое обсуждение и дебаты. Этакий свободный
поток информации. Все в полном соответствии с требованиями и правилами
Союза, ради его спасения.
Не подозревая того, Валентина начала говорить голосом Демосфена, хотя
обычно она не разделяла взгляда и точку зрения Демосфена.
- Каждому известно, что с самого начала Варшавский Договор
рассматривался как отдельная особая общность, к которой применимы лишь
свои правила. Интернациональный флот до сих пор является открытой
структурой. Отношения же между нациями, объединенными Варшавским
Договором, считаются проблемами внутреннего порядка. Именно поэтому они
всячески поддерживают явный приоритет Америки в делах Единого Союза.
- Ты начала аргументировать партию Локи, Валентина. Доверяй же мне.
Ты призываешь к лишению Варшавского Договора своего политического статуса.
При этом масса людей придет в бешенство. Затем, позднее, ты признаешь
необходимость компромиссного решения...
- Тогда они просто перестанут слушать меня, бросят все и пойдут
воевать.
- Валентина, ты должна больше доверять мне. Я знаю, что делаю.
- Но откуда ты знаешь, что произойдет? Ведь ты нисколько не умнее
меня, и тоже занимаешься подобной деятельностью впервые.
- Мне уже тринадцать лет, а тебе только десять.
- Почти одиннадцать.
- Я знаю как срабатывают подобные вещи.
- Прекрасно, я сделаю, как ты хочешь. Но я не буду позволять себе
подобные вольности или смертельные шутки.
- Но ты тоже хочешь этого.
- А когда однажды они вычислят нас и удивятся, почему твоя сестра так
жаждала крови и вообще такая кровожадная, я просто объясню им, что ты
заставил меня поступить подобным образом.
- Ты уверена, что у тебя еще нет месячных, маленькая коварная фурия?
- Я ненавижу тебя, Питер Виггин.
Что волновало Валентину больше всего, так это то, что ее публикация
была перепечатана рядом местных изданий, и отец тоже прочитал ее,
просматривая ежедневные сводки.
- Наконец-то попался человек со смыслом и пониманием, - сказал он и
процитировал один абзац, который Валентина ненавидела больше всего.
- Приятно работать с этими патриотичными русскими, вместе бороться с
баггерами, но после того как мы выиграем, мне не хотелось бы покидать
цивилизованный мир в качестве раба, разве не так, дорогая?
- Я думаю ты слишком серьезно ко всему относишься, - произнесла мать.
- Мне нравится этот Демосфен. Мне симпатичен образ его мыслей. И меня
удивляет, почему он до сих пор не участвует в центральных дебатах главных
сетей - я все время ищу его имя среди выступающих на международных
конгрессах, и ты знаешь, он ни в одном не принимал участия.
У Валентины вдруг пропал аппетит, и она пулей выскочила из-за стола.
Спустя разумный интервал, Питер встал и пошел за ней.
- А тебе не по душе лгать отцу, - сказал он. - А почему это вдруг?
Ведь это не ложь. Он даже не подозревает, что Демосфен - это ты, а просто
Демосфен говорит такие вещи, в которые ты просто не веришь. Они как бы
отменяют друг друга, все сводят на нет.
- Это одна из многих причин, которая делает Локи таким асом.
Но что действительно волновало ее, отнюдь не то, что приходилось
обманывать отца, нет, а тот факт, что отец искренне соглашался с
Демосфеном. Она думала, что только глупцы могут поддержать его точку
зрения.
Несколькими днями позже Локи получил официальное приглашение
сотрудничать с одним из главных вестников Новой Англии, при этом был
сделан специальный упор на пропаганду противоположных взглядов популярной
колонке Демосфена.
- Отлично, все прекрасно для двух малолеток, проведших в дискуссиях
не более восьми часов, - довольным голосом произнес Питер.
- Однако не забывай, что между еженедельными обзорами и статьями и
властвованием над миром лежит слишком долгий путь, - пророчески изрекла
Валентина, - он настолько долог, что вряд ли под силу одному человеку.
- Ладно, они получат то, что хотят. Или какой-нибудь похожий
моральный суррогат. В своем первом обзоре я собираюсь слегка пощипать
Демосфена.
- Хорошо, Демосфен даже и не заметит существование Локи. И так
всегда.
- Нет, лишь некоторое время.
Теперь они стали полноправными гражданами, их имена-псевдонимы
поддерживались постоянными поступлениями от ведения еженедельных обзоров,
поэтому они использовали доступ отца лишь для разовых выступлений и
обращений. Мать как-то заметила, что они проводят слишком много времени за
общением с сетями.
- Только работа, занятия и никаких игр, - легонько пожурила она
Питера.
Питер напустил на себя волнение, его руки намеренно задрожали.
- Если ты думаешь, что это следует прекратить, то я полагаю, что уже
в состоянии справиться с ситуацией и держать себя в руках, я уже давно
вполне осознанно контролирую события.
- Нет, нет, - энергично возразила мать, - мне совсем не хочется,
чтобы ты прекращал занятия, только будь осторожнее и не переутомляйся
слишком, вот и все.
- Я всегда осторожен, мама.
За год не произошло никаких изменений, никаких потрясений. Эндер
немного успокоился, однако все стало казаться ему пресным и давно
известным. Он до сих пор был ведущим и возглавлял табель личных
достижений, хотя уже никто не сомневался, что все его результаты - это
плод заслуженного труда и кропотливой работы. В возрасте девяти лет он
стал командиром подразделения в Армии Феникса, командующим армией стала
Петра Арканин. Он до сих пор вел вечерние практические занятия, однако
теперь их посещала особая элитная группа солдат с выбора и разрешения
командующих, хотя для любого желающего новобранца двери оставались всегда
открытыми. Элай так же стал командиром подразделения, только в другой
армии, они по-прежнему дружили; рядом с ними всегда был Шен, хотя он не
выбился в командиры подразделения, это не для кого не было помехой. Динк
Микер наконец решился принять пост командующего и благополучно заменил
Роуза де Ноуза в Армии Крыс. Все идет хорошо, просто отлично, я даже не
могу желать лучшего...
Но почему я так ненавижу свою жизнь?
Он молча бродил по коридорам, разглядывая играющих и тренирующихся
солдат. Ему нравилось учить и тренировать солдат, они тоже принимали его
вполне дружелюбно и лояльно. Все его уважали и ценили. Он свыкся с
отличиями во время дополнительной вечерней практики. Даже командующие
приходили поучиться у него. Простые солдаты в столовой, подходя к его
столу, просили разрешения сесть. Даже учителя относились к нему вежливо и
с должным почтением.
На него свалилось столько этого проклятого уважения и почета, что
хотелось выть.
Он внимательно наблюдал за молодым пополнением армий, недавние
выпускники групп новобранцев, они беспечно играли и шутили, ловко и
остроумно высмеивая своих командиров, рассчитывая на то, что их никто не
видит. Он присматривался к дружеским отношениям старых друзей, которые
провели в Школе Баталий долгие годы и теперь, ожидая долгожданного
выпуска, говорили и смеялись, вспоминая старые битвы и курьезы солдатской
жизни.
Но со своими старыми друзьями он никогда ничего не вспоминал, никогда
не смеялся. Только работа. Только размышления и возбуждение от одержанных
побед, и ничего больше. Сегодня именно эта мысль засела у него в голове и
не давала покоя. Эндер и Элай обсуждали детали маневров в открытом
космосе, когда к ним подошел Шен и молча прислушался к разговору. Внезапно
он схватил Элая за плечи, тряхнул его и, глядя прямо в глаза, истошно
завопил: "Ура! Ура! Ура!" Элай взорвался от хохота, а затем в течение
нескольких минут Эндер наблюдал, как они напоминали друг другу подробности
этой давней драки, где впервые почувствовали на себе всю реальность
маневров в открытой комнате, потом вспоминали, как им удалось обвести
вокруг пальца старших мальчишек и...
Внезапно они опомнились и увидели Эндера, стоящего рядом. Беспечность
и веселье угасли.
- Прости, Эндер, - сказал Шен.
- Господи, простить. За что? За то что мы друзья? Ну, я же тоже был
там, разве вы забыли, - сказал Эндер.
Они снова удивились. Вернулись в деловое русло. Вернулись к прежнему
уважительному тону. До Эндера вдруг дошло, что в их смехе, в их дружбе ему
не было места. Им даже в голову не приходило, что он тоже участник и часть
тех событий.
Давай, пожалей себя, Эндер. Он старательно набил на экране "Бедный
Эндер". Затем безмолвно рассмеялся и стер надпись. В школе нет ни одного
мальчика или девочки, которые бы не хотели поменяться со мной местами.
Он загрузил фантастическую игру. Он прошел тем же путем, каким обычно
ходил, - мимо деревни, построенной карликовыми эльфами прямо в останках
тела Гиганта. Было довольно легко возвести прочные стены на основе ребер,
обглоданных и омытых дождями и уже поросших травой. Между ними было
достаточно места, чтобы выстроить просторные окна. Скелет Гиганта уже
распался на части и был растащен на постройку домиков, белевших костями
позвоночника. Внутри таза выросло здание амфитеатра, возвышающееся над
остальными постройками. Между длинными, словно бревна, костями ног мирно
паслись стада низкорослых пони. Эндер не знал, как поведут себя эльфы, но
они не обращали на него никакого внимания. Он молча бродил по деревне, не
причиняя им тоже никакого вреда. Он обошел амфитеатр и постоял на площади
рядом с ним. Мимо него лениво прошли несколько пони. Он не пытался
преследовать их. Теперь он сам не понимал, как функционирует игра. В былые
дни, до того как он вступил за черту Конца Света, любое препятствие
становилось настоящей проблемой и требовало решения - нужно было
уничтожить врага, прежде чем он успеет убить тебя, или необходимо было
преодолеть препятствие и избежать несчастного случая. Сейчас на него никто
не нападал, никто не хотел с ним воевать, все препятствия исчезли.
За исключением, конечно, той комнаты в замке Конца Света. Она
оставалась единственным опасным местом. И Эндер, даже не желая того,
всегда убивал змею, затем смотрел в лицо своего брата и, вне зависимости
от того, что он делал и как себя вел, всегда погибал.
Ничего не изменилось и сегодня. Он попытался было воспользоваться
ножом, лежащим на столе, и разбить каменную кладку стены. Но как только он
расковырял первый пласт штукатурки через трещины начала просачиваться
вода. Фигурка Эндера на экране перестала подчиняться его действиям. Она
металась и билась об стены, не желая умирать. В довершение всего из
зеркала на него глянуло лицо Питера Виггина, оно насмешливо следило за его
предсмертной агонией.
Я попал в ловушку, думал Эндер, Конец Света не имеет выхода! Он уже
знал, что вот-вот его рот наполнится кислым привкусом, неизменным кислым
привкусом Школы Баталий. Несмотря на все свои успехи, он был разочарован и
несчастен.
В холле школы находились люди в военной форме. Валентина сразу
заметила их. Они не казались просто экскурсантами, они вели себя так,
словно ожидали кого-то, чтобы продолжить прерванное дело. На них была
форма ИФ. Морские мундиры, знакомые каждому по кровавым военным роликам
