всем другим никчемным людишкам вроде него дать понять, как мы тут живем на
самом деле, если позволить им оставаться, то ничего хорошего из этого не
получится. Они бегут от трудностей в своем мире, ожидая, что где-то в
одном из параллельных миров их ожидает райская и беспечная жизнь, что они
могут где-то найти свое место. Чушь! Таким, как Лиммель, не может быть
места ни в одном из миров. Такие, как он, нигде не нужны. А те, кто нам
действительно оказался бы нужен, очень редко бегут в другие миры. За
последний год я встретил среди беглецов лишь одного достойного человека. А
остальные... Остальные бежали, даже не попытавшись хоть что-то понять в
том спектакле, что мы перед ними разыгрывали. Было время, когда я играл
свою роль в этом спектакле с воодушевлением, когда я верил, что помогаю
этим людям определиться, стать лучше, попытаться найти себя в следующем
мире на их пути. Но это время прошло. И я не знаю, во что верю сегодня. Я
только чувствую, что ложь - даже из самых лучших побуждений - всегда
отвратительна.
Хотя бы на часок забыть обо всем этом, подумал я. Хотя бы на часок.
Вот сейчас заехать в управление, доложить о результатах, дать отбой по
отделу - и домой. Я тронул кар и не спеша поехал к центру.
- Твои ребята неплохо поработали сегодня, - сказал я Яглафу. - Мне
понравился тот, в луже крови.
- Стажер, ты его не знаешь. Студент, подрабатывает. Отлежал свое и
побежал на лекции.
- Натурально было сделано. Лиммель так побледнел, что я испугался -
не упал бы в обморок.
- Интересно, что он о нас сейчас думает?
- А мне вот совсем не интересно, - буркнул я. - Мне другое интересно
- где мы еще аккумуляторы добывать будем. Ведь конец квартала, это
последний был, - я остановил кар перед управлением.
- Да брось ты расстраиваться заранее, - сказал Яглаф, выходя.
Мы поднялись наверх. Он пошел переодеваться, а я завернул к шефу.
Дагман встретил меня в дверях.
- Извини, Гайт, - сказал он, и сердце у меня упало. - Я понимаю, ты
устал. Но дело такое, что больше некому, - и он развел руками.
Я молчал.
Я все понимал, но молчал.
Я понимал, что больше некому, что никто не справится с этим лучше
меня, что это надо сделать, что все равно это придется сделать, но я
молчал.
- Не обижайся, Гайт, - снова заговорил шеф. - Я сам не уйду из
управления, пока ты не закончишь операцию. Даю тебе честное слово. Мы все
будем на посту. Но кроме тебя это сделать некому, ты же знаешь. Его
засекли полчаса назад, и патрульные погнали его к Полигону. Действуй, как
сочтешь нужным. Если хочешь - надевай мундир и устраивай на него облаву,
гони его назад к машине. Пусть убирается восвояси. Полчаса, от силы час -
и работа сделана. Но сделать ее необходимо, Гайт.
От силы час! Черта с два - час! А если там вдруг прибыл настоящий,
стоящий человек - что, так и заставить его убираться восвояси? Не
поговорив, не поняв? От силы час! Если так, то какой вообще смысл во всем,
что мы делаем? И достойно ли то, что мы защищаем, такой защиты? Куда
гуманнее было бы тогда вооружиться автоматами и расстреливать безо всякого
разбирательства всех, кто к нам прибывает. Нет, сегодня мне до дома не
добраться, сегодня мне не забыть о своей проклятой работе. Опять придется
сидеть в погребке у Клемпа, пить казенное пиво, курить казенные сигары,
расплачиваться казенными деньгами, врать и слушать вранье.
Я молча повернулся и вышел.
До чего же мне все это надоело, думал я, шагая по коридору
управления. Ну разве за этим я прибыл сюда, разве в этом мое жизненное
предназначение? И разве затем мы, жертвуя собой, испытывали первые машины
времени, чтобы прожженные политиканы взялись решать с их помощью
демографические проблемы, направляя отверженных странствовать из мира в
мир? Разве об этом мы мечтали, когда один за другим уходили в параллельные
миры без надежды на возвращение?
Нет, в конце концов я не выдержу. Я достану из подвала свою старую
машину времени, я утащу со склада несколько аккумуляторов и отправлюсь как
можно дальше отсюда.
Мне здесь не нравится.
ДЕНЬГИ ДЕЛАЮТ ДЕНЬГИ
Тинг вернулся поздно вечером.
Арни достаточно было бросить на друга один-единственный взгляд, чтобы
понять: дело плохо.
Тинг весь сиял, буквально светился от переполнявших его радостных
чувств, и это могло означать лишь одно - он снова влез в какую-то
авантюру, и расхлебывать все снова, как бывало уже десятки раз, придется
ему, Арни. Он слишком хорошо знал своего друга, знал, что тот неисправим,
что никакие неприятности не заставят его в следующий раз держаться
осторожнее, что, едва выбравшись из одной беды, он тут же норовит залезть
в следующую. Но всякий раз он надеялся на лучшее - и потому спросил:
- А где отражатель? Ты что, потерял деньги?
Отражатель был им крайне необходим. Нужны были также восемь заслонок
для регулятора смещения, магнитный обтекатель и скамблер. И еще
многое-многое другое - если бы вдруг случилось чудо, и у них оказалось
достаточно денег, Арни не задумываясь составил бы список из полутора сотен
крайне необходимых для починки звездолета деталей. Но без них еще можно
было как-то обойтись. Обойтись без отражателя было невозможно. Разобрав
сегодня утром верхний блок двигателя смещения, Арни понял: со старым
отражателем они не смогут даже взлететь. И потому, тяжело вздохнув,
отсчитал Тингу полторы сотни проглотов и послал его на окраину города,
туда, где в мелких лавчонках можно было по дешевке купить любую
подержанную деталь. Новый отражатель обошелся бы больше, чем в тысячу
проглотов, на такую трату Арни не мог решиться.
И вот Тинг вернулся - поздно вечером, сияющий и без отражателя.
Не говоря ни слова он подошел к Арни, достал бумажник, вынул из него
какую-то бумажку и, взяв ее за уголок, положил на пульт.
- Вот! - с торжеством в голосе сказал он, проделав все это, и отошел
в сторону.
Арни осторожно взял бумажку и стал ее рассматривать. На первый взгляд
это была самая обыкновенная ланкарийская банкнота. Они все здесь были
одного размера и формы вне зависимости от номинала, все были
темно-зеленые, с портретом какого-нибудь местного деятеля в рамке и с
причудливой вязью видимых на просвет водяных знаков. И в первое мгновение
Арни подумал было, что Тингу повезло, что он нашел где-то банкноту
достоинством в тысячу или пятьсот проглотов. Или же выиграл ее в одном из
местных игорных притонов - что, впрочем, было гораздо менее вероятно. Но
долго надеяться на такой благоприятный исход не пришлось: почти сразу в
глаза бросились цифры 3 и 5. А потом он прочитал и надпись: "три с
половиной проглота".
- Что это такое? - спросил он, поднимая глаза на друга. - Где ты ее
достал?
- Купил, - скромно потупился Тинг.
- Хм, - Арни пожал плечами. - Ну ладно, купил так купил. А где
отражатель?
- А на отражатель у меня денег не осталось.
- То есть как не осталось?
- Я же говорю тебе: я купил эту бумажку.
- Купил бумажку в три с половиной проглота за полторы сотни? Да ты в
своем уме?
- Ну не совсем за полторы сотни. Он не хотел отдавать, и пришлось
добавить десятку из своих карманных денег...
- Кто не хотел отдавать?
- Да старик этот. Слушай, Арни, давай ужинать. Я страшно
проголодался.
- Ужинать? Ну нет, ужинать мы больше не будем. Нам надо экономить,
чтобы было на что купить отражатель.
- Дался тебе этот отражатель! Если хочешь знать, с этой вот штукой, -
Тинг подскочил и, схватив банкноту, помахал ей перед лицом Арни, - ты
сможешь купить себе сотню отражателей! Тысячу отражателей!
- Мне не нужна тысяча отражателей. Мне нужен один, - сказал Арни
совершенно спокойно. Дорого бы он дал за то, чтобы не быть сейчас
спокойным, чтобы разъяриться, треснуть по пульту кулаком а то и свернуть
на сторону нос на этой ухмыляющейся физиономии. Но давно прошли времена,
когда он способен был бушевать и пытаться вразумить Тинга. У него просто
вышел весь запас ярости, и осталась вместо нее лишь унылая безнадежность.
А ударить кулаком по пульту - он слишком хорошо знал, чем это может
кончиться. В их древнем, слепленном из немыслимого старья и неведомо
почему еще летающем звездолете он боялся лишний раз чихнуть.
- Кончай переживать, старик, - сказал Тинг, садясь в кресло. - Жизнь
прекрасна, и скоро я тебе докажу это.
- Советую поспешить с доказательствами, а то мы действительно не
будем сегодня ужинать. - Арни уселся в кресло напротив и стал, чтобы не
видеть сияющую физиономию Тинга, рассматривать собственные руки.
- Кончай ворчать, Арни, - пронять чем-нибудь Тинга, да еще когда он
был в приподнятом началом очередной авантюры настроении, было невозможно.
- Лучше слушай. Как ты думаешь, откуда ланкарийцы берут деньги?
- Наверное, из кошельков.
- Да нет, я не об этом. Откуда, по-твоему, берутся вот эти самые
бумажки?
- Не знаю, - Арни пожал плечами. - С монетного двора, наверное.
Печатают, как и везде.
- А вот и нет. Ни за что не догадаешься! Их не печатают, их
выращивают, - и он замолчал в ожидании эффекта.
- Ну и что? - спросил Арни все тем же унылым голосом.
- А то, что эти вот бумажки - на самом деле не бумажки, а самые
настоящие живые организмы!
Арни молча покрутил пальцем у виска.
- Старик, я тоже так поначалу думал. Честное слово, они живые! Да
вот, пожалуйста, - он подскочил к полке, достал толстенный валютный
справочник. - Так, Лабегия, Лакромия, Ланбадия... Вот, Ланкария. Читаю!
Денежная единица - проглот, межзвездный курс... стабильность... уровень
инфляции за последние восемьсот лет... так, так... где же это?... А, вот,
нашел. "В целях обеспечения невозможности подделки денежных знаков в
качестве таковых используется специально выведенный вид живых организмов".
Вот, читай, - и он сунул книгу прямо под нос Арни.
Арни несколько раз прочитал последнюю фразу.
- Ну и что? - спросил он, посмотрев на Тинга.
- А то, - Тинг вдруг сорвался с места и бросился в шлюз. Было слышно,
как он ворочает там задвижками наружного люка. - А то, - повторил он,
вернувшись, - что мы теперь сможем получить местную валюту практически в
неограниченных количествах. Если будем соблюдать осторожность, конечно, -
и он покосился в сторону шлюза.
- Ты что, сдурел?
- Ты лучше послушай. Оказывается, бумажки достоинством в целое число
проглотов - это женские экземпляры. Всякие там десятки, сотни и так далее.
И они не могут размножаться без мужских экземпляров, у которых нецелые
номиналы. Тебе когда-нибудь такие здесь попадались?
- Нет.
- Вот то-то и оно, что не попадались. Это же страшная редкость, и
потому они в большой цене. К тому же они, как правило, очень мягкие,
быстро рвутся и погибают. Вот пощупай, только осторожно.
Арни пощупал. Бумажка действительно была на ощупь мягкая, как тонкая
тряпочка.
- Мужчины, они всегда более уязвимы, - вздохнул Тинг. - Зато обычные
бумажки здесь служат очень долго, потому что сами залечивают свои
повреждения. Достаточно подержать их на свету. Фотосинтез, сам понимаешь,
недаром же они зелененькие. Ну да нам до этого дела нет, мы тут долго не
будем задерживаться. Сколотим капитал - и фюить... - он присвистнул и
взмахнул рукой. - Только они нас и видели.
- И как же, интересно знать, ты думаешь их размножать? - спросил
Арни. Не верилось ему в эту затею. И не потому не верилось, что идея живых
