Предполагалось возможным, помещая а сфере антенной рамки А исследуемый
нервный препарат (или голову думающего индивидуума), получить в цепи А-Т
колебательные токи, специфичные для излучаемой этим элементом электро-
магнитной волны. Конденсируясь в обкладках конденсатора К, эти токи из-
менят потенциал сетки в радиолампе, что в свою очередь изменит потенциал
цилиндра и нити этой лампы. Благодаря этому через проволочный спай тер-
моэлемента Т пройдет изменение тока от батареи В, из-за чего и сопротив-
ление спая в Т потерпит изменение. Допуская, что улавливаемые в А токи
будут слишком слабыми, чтобы они могли отразиться на изменениях потенци-
ала в Т, я считал необходимым усилять эти токи добавлением в цепи А-Т
еще двух (или более) ламп-усилителей. Таким образом, мой аппарат был бы
чем-то вроде "электромагнитного микроскопа" для обнаружения исчезающе
слабых электромагнитных волн биологического происхождения.
Помимо изучения нервных элементов с помощью "электромагнитного мик-
роскопа:" мне казалось возможным провести с ними исследованная на чело-
веке или животном, причем на животном для начала предпочтительнее, чтобы
получить предварительные практические навыки. В начале августа 1922 г. я
посоветовался об этом с проф. А. В. Леонтовичем. Он отнесся положительно
к такому предложению, указав, что имеется возможность поставить первые
опыты над дрессированными животными известного циркового артиста и вид-
нейшего зоопсихолога Владимира Леонидовича Дурова. Руководитель мой до-
бавил при этом, что опыты обещают быть весьма интересными, поскольку В.
Л. Дуров успешно осуществляет передачу мысленного внушения своим живот-
ным на расстоянии, т. е. сам является (в моем понимании) источником, хо-
рошо передающим мысленные электромагнитные волны.
Дальше события развертывались быстро и благоприятно для меня. Предсе-
дателъ АССНАТа А.П. Модеестов, с которым я беседовал по этому поводу, не
только дал согласие на мою работу в лаборатории В. Л. Дурова, но и сам
выразил намерение направить к В. Л. Дурову целую делегацию в составе
членов президиума АССНАТа. И действительно, 20 августа 1922 г. такая де-
легация из четырех человек во главе с А. П. Модестовым посетила "Научный
уголок" В. Л. Дурова. Был в составе делегации и я. В. Л. Дуров со своими
сотрудниками радушно встретил нас. А. Л. Модестов расцеловался с ним и
представил каждого члена делегации. В. Л. Дуров согласился взять меня
научным сотрудником в свою лабораторию, выразив крайний интерес к теме
моих будущих работ на основе его опытов мысленного внушения дрессирован-
ным животным. Я тут же написал и подал соответствующее заявление.
Тем временем продолжалась моя работа и в физиологическом кабинете
проф. А. В. Леонтовича. Изучая морфологию нервных элементов на препара-
тах кабинета в 1923 г., я выдвинул новое предположение о том, что наряду
с Томсоновским замкнутым контуром в нервной системе (в особенности в
"ремаковской") может существовать и открытая колебательная цепь, называ-
емая в радиотехнике открытым (разомкнутым) "симметрическим" вибратором,
излучающим так называемую "стоячую волну". В первых работах А. С. Попова
применился именно открытый вибратор в виде антенны, в разомкнутый провод
которой включен искровой разрядник и катушка самоиндукции. Впоследствии
в эту схему было внесено усовершенствование: искровой разрядник был пе-
ремещен из антенны в индуктивно связанную с ней замкнутую колебательную
цепь. К числу достоинств такой смешанной системы со "стоячей волной" от-
носятся: возможность излучения более длинных волн (чем излучает один
лишь замкнутый контур) и гораздо большая мощность излучения при одной и
той же затрате первичной энергии. В дальнейшем, с введением ламп-триодов
(у нас типа Раунда, а за границей - Леэ де Фореста) отпала надобность и
в искровом разряднике. Постепенно совершенствовались и другие приборы
передающей и прижимающей радиостанции. Ныне, с переходом на полупровод-
ники, происходит дальнейший прогресс радиотехники. Возможности этого со-
вершенствования необозримы и безграничны.
По-видимому, нечто похожее в исторической последовательности происхо-
дило и в нервной системе человека. Отдельные элементы нервов, а также
составленные из них нервные цепи, гистологически и морфологически
весьма. разнообразные и сложные, нельзя рассматривать как порождение
случайности. Элементы нервов и нервные цепи, как, впрочем, и другие час-
ти живого организма несли и несут приспособительные и защитные функции,
т. е. приспособляют организм к воздействиям окружающей среды, а также к
воздействию организма на окружающую среду. Они претерпевали за время
многих тысячелетий те или иные изменения и совершенствовались. Природа
позаботилась и внесла в мир живой материи в виде тончайших нервных
структур все то, что привело к величайшему совершенству отправления их
жизненные функций. Электромагнитная передача мысленной информации на
расстояние и есть одной из жизненных функций нервной системы.
Следовательно, возникает логически оправданная мысль: центральная
нервная система человека (и о том числе головной мозг) является вмести-
лищем тончайших приборов биологической радиосвязи, по своему совер-
шенству и экономичности построения намного превосходящие самые совершен-
ные (из числа известных нам на сегодня) приборы технической радиосвязи.
Возможно, имеются такие "живые" приборы биологической радиосвязи которые
и до сих пор не известны современной радиотехнике. Отсюда следует, что
тщательное и инициативное лабораторное изучение этих "живых" приборов
может помочь нам приблизить блестящий расцвет техники радиосвязи, так
как поставит ей на службу многие принципиально новые, гораздо более со-
вершенные радиоприборы.
Ряд весьма тонких измерений и сложных расчетов, проделанных совместно
с моим руководителем при изучении препаратов нервов, показал, что, нап-
ример, перицелюляр нервной клетки (лягушки), представляющий часть нерв-
ной структуры, которая обладает самоиндукцией и емкостью, может прово-
дить ток действия, электрическую силу которого следует оценить не более,
чем в 10-15 ампер. Обдумывая это обстоятельство, я пришел к выводу, что
изучаемый препарат нерва как живой проводник отличается от металлическо-
го, кроме всего прочего, еще и тем, что обладает сверхпроводимостью. Мне
показалось возможным считать такую структуру в гистологическом отношении
примерно равноценной структуре ряда однотипных деталей нервной системы
человека. Против приемлемости такой аналогии А. В. Леонтович не возра-
жал. Однако вместе с тем я убедился, что всякая попытка получить в моем
"электромагнитном микроскопе" отклонения нити гальванометра при пропус-
кании через упомянутый нервный препарат электротока хотя бы не намного
меньшей силы, чем позволяет его разрешающая способность, не приведет к
положительным результатам. Что же говорить о силе тока в 10-15 ампер,
которая составляет лишь одну десятитысячную долю раз решающей способнос-
ти этого гальванометра! Мне стало ясно, что хотя в принципе мой аппарат
может стать "микроскопом" нервных электромагнитных колебаний, сопровож-
дающих акт мышления, но современная техника примененных в нем приборов и
проводников такова, что придает аппарату слишком большое сопротивление,
поглощающее без остатка столь малую силу, которую можно приравнять к
нервному току действия. Даже гальванометр Эйнтговена, казавшийся мне
особенно высокочувствительным, мог бы зарегестрировать ток только начи-
ная от 10-10 ампер и выше.
Возник вопрос об изыскании таких приборов и проводников, которые вов-
се не имели бы электрического сопротивления, т.е. обладали бы сверхпро-
водимостью. К сожалению, все мои попытки найти что-либо подходящее успе-
ха не имели. Таково было состояние техники того времени . С согласия
А.В. Леонтовича в конце 1923г. я переключился на исследовательскую рабо-
ту в зоопсихологической лаболатории В.Л. Дурова.
Глава II
СРЕДИ ЧЕТВЕРОНОГИХ И ПЕРНАТЫХ ДРУЗЕЙ В. Л. ДУРОВА
Близко соприкасаясь с миром животных в течение всей своей созна-
тельной жизни, знаменитый советский зоопсихолог заслуженный артист цирка
Владимир Леонидович Дуров очень любил своих четвероногих и пернатые дру-
зей.
Как известно, Дуров еще в юношестве при совершенно случайных обстоя-
тельствах подметил способность животных понимать мысли человека без слов
и других слышимых и видимых сигналов. Это произошло в с. Богородском под
Москвой. В помещении одной из заброшенных владельцами дач жил на запоре
крупный одичавший пес - ульменский дог. Он никого к себе не подпускал.
Невзирая на это, Володя Дуров поспорил со своими сверстниками, что он
может войти в помещение, и собака его не тронет. "Вот за дверью щелкнул
ключ, и я один в комнате" - пишет В. Л. Дуров в своей книге [33]. - То-
варищи снаружи прильнули к стеклам окон и ждали. Услышав звон замка, дог
с лаем бросился через все комнаты ко мне навстречу. При виде спокойно
стоящего незнакомого человека он замедлил шаг и, оскалив зубы, злобно
зарычал. Я сделал легкое движение к нему навстречу, вытянул вперед шею и
не спускал глаз с его глаз. Дог медленно приближался ко мне, все сильнее
и сильнее рыча, слюна бежала из открытой пасти, глаза налились кровью. Я
тоже придвигался к нему тем же темпом. Он остановился, и я остановился.
Мы впились друг в друга глазами, началась предугадка; только рычание с
захлебыванием нарушали тишину. Но вот дог остановился как бы на стойке,
вытянул хвост палкой и, растянувшись немного, смотрел мне яростно в гла-
за своими небольшими, с красными веками, немигающими, бесцветными глаза-
ми. В такой выжидательной позе стояли мы оба друг против друга не шеве-
лясь. Вот дог чуть подвинулся ко мне, медленно переставив свои ноги. Я
тоже приблизился к нему, и опять мы оба неподвижно замерли.
Проходят томительные секунды, кажущиеся вечностью. Но вот в глазах
моего врага предугадкой заметил я что-то дрогнувшее. Зрачки дога как -
будто сузились, глаза слились с мордой в одно что-то неопределенное, се-
рое (дог был дымчатого цвета), и затем как-будто отделились от серого и
поплыли в сторону, вверх. Я делаю едва заметное движение вперед, - глаза
удаляются, плывут назад, еще мое движение вперед, - глаза дога на минут-
ку остановились, как бы прилепились опять к своим местам, зубы защелка-
ли. Моя вытянутая вперед голова и морда дога были друг от друга на расс-
тоянии аршина, но при моем чуть заметном движении вперед - глаза пошли
назад. Я вперед - глаза назад, я еще больше вперед - дог отступил немно-
го назад. Теперь я уже быстро приближаюсь к нему, он боязливо пятится
назад; я за ним - он от меня, я переступил порог другой комнаты, а дог
повернулся ко мне задом и бежит от меня. Я смело шагаю за ним, он - от
меня, и в последней комнате трусливо, поджав хвост, подполз под сломан-
ный диван. Гром аплодисментов за окнами заставил меня очнуться. С триум-
фом был я выпущен через дверь моими товарищами наружу. Они шумно выража-
ли свое удивление и восторг. Спор был выигран".
Вспоминая этот случай в разговоре со мной в 1923 г. (когда мы сов-
местно готовили рукопись его книги к печати), В. Л. Дуров подчеркнул,
что в момент встречи с одичавшей собакой он был весь во власти единого
мощного порыва, мысленного импульса, желания заставить собак), сначала
остановиться, а потом и пятиться назад. Но вместе с тем В. Л. Дуров
рассказал мне и о том, чего нет в его книге: от собаки к выходу он возв-
ращался пятясь спиной к двери, и когда его товарищи открыли вы ход, он,
теряя сознание, свалился к ним на руки. Испытанное им волевое напряжение
было настолько сильным что исчерпало весь запас его энергии.
Позже, работая в цирке, молодой В. Л. Дуров не однократно наблюдал и
