Отмечается сходство с термоионной радиолампой-триодом. схема которой
изображена рядом.
Вместе с тем предполагалось, что по принципу этой же клетки могут
быть созданы устройства, защищающие центральную нервную систему человека
от воздействия приходящих извне биоэлектромагнитных волн. В случае, если
бы эти предположения были подтверждены экспериментом, могла бы идти речь
об устройстве индивидуальных костюмов для каждого, кто пожелал бы в бу-
дущем избавиться от таких внешних влияний - путем вплетения в эти костю-
мы вуалей и сеток из тончайших малозаметных для глаза металлических "па-
утинок". Для защиты же отдельных групп населения и целых коллективов
достаточно вмонтировать сплошные металлические сетки в штукатурку внут-
ренних или наружных стен домов. Такие сетки, натянутые на рамки, должны
закрывать проемы окон и дверей, сообщаясь своими краями с сетками, заде-
ланными в штукатурку стен. При этом подразумевается, что края сетки име-
ют такое же сплошное соединение с металлическими листами кровли дома.
Своими нижними краями сетки стен домов должны уходить в грунт - за-
земляться.
Рис. 8. Ганглиозная клетка нервов сердца (по Моллару):
А - одиночная клетка, имеющая сходство с радиолампой-триодом; Б - со
спиральными витками вокруг аксона она имеет сходство с одиночной радио-
лампой - триодом. В - групповые клетки, имеющие . вид виноградной кисти
и сходство с несколькими радиолами, включенными последовательно одна за
другой.
Далее в книге будет рассказано, что показала опытная проверка этой
моей идеи.
Первые вылазки в свет
Рассматривая перечисленные аналогии и разрабатывая схемы, я считал
их, конечно, лишь очень грубым приближением и думал: пусть они, возмож-
но, и не совсем верны, но, будучи обнародованными4, все же принесут
пользу, послужив материалом для научных дискуссий или толчком для других
исследователей к более продуктивной работе над столь новой проблемой.
Как увидит читатель дальше, в некоторых отношениях эти мои ожидания оп-
равдались.
Построенная мной рабочая гипотеза: мысль - электромагнитная волна -
неизменно пользовалась большим вниманием технической и врачебной общест-
венности всюду, где бы я ни говорил о ней, особенно после Октябрьской
революции, пробудившей в народных массах неудержимое стремление к знани-
ям. По инициативе представителей технической общественности мной были
прочитаны на тему, касающуюся данной гипотезы, доклады а 1920-1922 гг. в
Тбилиси, Телави, Могилеве (на Днепре) и в Москве на Всероссийском съезде
членов Ассоциации натуралистов (АССНАТ). Съезд проходил в обширных ауди-
ториях Тимирязевской (тогда Петровско - Разумовской) сельскохозяйствен-
ной академии. После моего доклада специальным решением съезда мне была
предоставлена возможность безраздельно посвятить себя работе над выдви-
нутой мной гипотезой. В протоколе съезда (от 16. II 1922) записано:
"Постановили: констатируя ценное значение положений докладчика, как ра-
бочей гипотезы, съезд признает необходимым оказание т. Кажинскому воз-
можного содействия для осуществления намеченных им исследований по дан-
ному вопросу, с предоставлением ему содержания научного сотрудника Ассо-
циации, а также находит желательным более широкое ознакомление общества
и студенчества с идеями доклада путем устройства публичных лекций".
Через три дня после доклада состоялась моя лекция под названием "Че-
ловеческая мысль - электричество". Огромная аудитория была переполнена
до отказа главным образом шумливой и подвижной студенческой молодежью.
На первых скамьях разместились профессора и преподаватели академии. Сре-
ди них был и проф. А. В. Леонтович, с которым я познакомился впервые.
На лекции я демонстрировал изображения уже знакомых читателю элемен-
тов нервной системы и схем развиваемой мной аналогии их с деталями ради-
останций, а также схемы передающей и принимающей биорадиостанция челове-
ка (рис.9).
Рис. 9. Первоначальные схемы передающей I и принимающей II биорадиостанций нервной системы человека..
После моего выступления слово было предоставлено А. В. Леонтовичу.
Признаться, в этот момент я испытал чувство острой тревоги, не зная, что
скажет этот авторитетный ученый. Он говорил спокойно, внушительно и до-
вольно долго. В заключение он высказал общее мнение по всему моему док-
ладу. Оно было весьма благожелательным. Понемногу чувство тревоги у меня
уступило место чувству облегчения и даже радости. В словах проф. А. В.
Леонтовича впервые была дана, да еще публично, положительная научная
оценка моим предположениям. Когда он смолк, аудитория разразилась шумны-
ми аплодисментами, которые я по справедливости от носил всецело на долю
А. В. Леонтовича. Я подошел к нему, тоже аплодируя, и мы обменялись
крепким рукопожатием. Тут же подошел к нам председатель АССНАТа А. П.
Модестов и торжественно поздравил меня с успехом. Тем временем нас окру-
жила молодежь. Многие юноши помогали мне собрать со стен схемы и графи-
ки.
Значительную часть дороги после лекции мы шли с А. В. Леонтовичем
вместе. Я рассказал ему о себе, о своей жизни и работе. Вблизи от его
квартиры мы, расстались. Прощаясь, он любезно пригласил меня навещать
его дома.
Лабораторные опыты
Вскоре после моей лекции при содействии проф. А. В. Леонтовича и А.
П. Модестова я получил возможность заниматься в физиологическом кабинете
Тимирязевской сельскохозяйственной академии, где стал изучать натурные
препараты нервов животных, ознакомился с гистологией большинства интере-
совавших меня нервных элементов и т. д.
Из физиологии известно, что импульс возбуждения распространяется по
двигательному нерву со скоростью очень близкой к 30 м/сек. Эта цифра
подтвердилась и в наших опытах (с живой лягушкой). Был проделан и такой
опыт: два отдельно отпрепарированных нервных двигательных тракта лягушки
вместе с принадлежащей нерву мышцей (лапки) были помещены одновременно -
один в солевой раствор электролита, обладавшего максимальными электри-
ческими и магнитными свойствами (под действием искусственно создаваемого
электромагнитного поля с помощью окружающего электролит соленоида), дру-
гой в дистиллированную воду (т. е. в диэлектрик). Полученные при раздра-
жениях нерва слабым электротоком сокращения мышц этих двух препаратов
оказались явно отличающимися друг от друга как по силе сокращения мышцы,
так и по времени прохождения импульса по нити нерва: в первом случае си-
ла сокращения была относительно большой и скорость прохождения импульса
оказалась больше нормы (>30м/сек), во втором случае и то и другое -
меньше нормы. Отсюда был сделан важный вывод: порядок и скорость прохож-
дения импульса возбуждения по нерву в заметной степени зависит от элект-
ромагнитных свойств окружающей среды. Иначе говоря, окружающее нервную
систему животного внешнее электромагнитное поле оказывает свое заметное
влияние на работу этой нервной системы.
В одном случае экспериментальной практики в физиологическом кабинете
А. В. Леонтовича фотографическая регистрация отклонений нити струнного
гальванометра при раздражении нерва индукционными токами (т.е. токами
возбуждения нерва) показала, что напряжение собственной электродвижущей
силы нерва (которая возникает в нем при импульсе возбуждения) равно или
даже несколько больше 0.001 в. Такого напряжения электродвижущей силы
нерва вполне достаточно, чтобы фактически низвести к нулю электросопро-
тивление нервной нити при прохождении по ней "тока действия".
Проводя исследования, я окунулся в мир ультрамикроскопических величин
и близких к пределу видимости даже через микроскоп с большим увеличением
объектов наблюдения. Очень, скоро я воочию убедился не только в сущест-
вовании спиральных извивов нервной нити, представляющих собой искомые
"живые" соленоиды с магнитными свойствами. Увидел я и то, что можно при-
равнять к двум обкладкам конденсатора - варикозные5 расширения на неко-
торых концах периферических ответвлений нерва. (Эти расширения я называл
"бляшками").
В большинстве случаев, я бы сказал, почти всегда, когда речь шла о
перицелюлярах (околоклеточных нервных аппаратах), эти "бляшки" были
двойными, то есть двумя близко прилегавшими друг к другу пластинками,
Присмотревшись через микроскоп к препарату с хорошей окраской мети-
лен-бляу (способ окраски, специально разработанный проф. А. В. Леонтови-
чем), можно было различить, что к каждой из этих пластинок ведет своя
едва видимая нервная ниточка. Это и позволило мне считать "бляшки" обк-
ладками микроконденсатора, подключенного к проводникам двух половинок
замкнутого Томсоновского колебательного контура. В некоторых препаратах
ниточка нерва ложилась завитками, которые я считал микросоленоидом, сое-
диненным последовательно с микроконденсатором в такой колебательный кон-
тур.
Хотя я и испытывал при каждом таком наблюдении чувство огромного вос-
торга, но, к моему огорчению, никогда не видел никаких признаков волне-
ния на лице моего руководителя А. В. Леонтовича. Впечатление было та
кое, что он не придавал морфологическим особенностям нерва никакого
"электрического" значения. Для меня же эти элементы нервов были не чем
иным, как воочию обозреваемыми "живыми" соленоидами и конденсаторами-
аппаратами самоиндукции и емкости, составлявшие ми в живой нервной сис-
теме давно искомый Томсоновский колебательный контур.
Совершенно по иному посмотрел на это обстоятельство председатель АСС-
НАТа А. П. Модестов, которого однажды (июль 1922 г.) я пригласил микрос-
копу, чтобы он тоже мог наблюдать эти "бляшки" и туры витков "соленоида"
на препаратах нерва. Оторвавшись от окуляра микроскопа, А. Л. Модестов
пришел в неистовый восторг и, крепко обнимая меня, провозгласил это
"настоящим открытием". Он настоял, чтобы я немедленно засел за написание
научного отчета о своих работах и подготовил их результаты к опубликова-
нию. Отчет был представлен мной в августе 1922 г. Перед сдачей в печать
рукописи моей будущей книги "Передача мыслей" А. Л. Модестов написал к
ней восторженное предисловие, где упомянул даже такое слово, как "откры-
тие".
Воодушевленный этим, я продолжал изучение нервных элементов разных
органов человека, поставив перед собой задачу построить прибор для ре-
гистрации электромагнитных волн, излучаемых центральной нервной системой
при акте мышления. Я разработал принципиальную схему такого прибора
(рис. 10). В дальнейшем, желая изучить характеристики необходимых по
этой схеме радиоприборов и ламп, я стал работать (с октября 1922 г.) в
качестве временного лаборанта в испытательной лаборатории аппаратного
завода "Радио" в Москве.
Рис. 10. Первоначальная схема "электромагнитного микроскопа" для приема и регистрирования биоэлектромагнитных волн при акте мышления.
Главную часть схемы составляли струнный гальванометр С высокой
чувствительности 10-10 ампер - одна десятимиллиардная доля ампера. При-
бором С ток отмечается только тогда, когда равновесие сопротивлений обо-
их половин мостика Уитстона нарушено. Вводя в схему сопротивление спая
двух проволочек эвакуированного термоэлемента Т и уравновешивая это соп-
ротивление регулируемым реостатом К, можно достичь того, что струна
гальванометра С займет нулевое (нейтральное) положение между полюсами
магнита прибора. Но стоит сопротивлению спая термоэлемента Т измениться,
как равновесие в мостике Уитстона нарушится, и струна гальванометра отк-
лонится от нуля. Эти отклонения струны при помощи светового луча, про-
пускаемого через окуляр зрительной трубы (после замены ее линз), можно
зафиксировать на экране или вращающемся зеркале и таким образом произ-
вести фотографическую или кинематографическую регистрацию колебаний.
