-- Осторожней, -- сказала она, поддерживая его руками. Он щелкнул
тумблером, погас свет. -- Осторожней, -- повторила она.
Он с плеском уселся на то же место и стал стаскивать в воде свои огромные
трусы.
-- Тебе помочь?
-- Нет, нет... -- испугался Фили.
Он страстно желал ее, как желает мужчина женщину. Одна загвоздка: он еще не
был мужчиной в полном смысле слова и понимал это. Он знал что станет таковым
рано или поздно (и скорее рано, чем поздно), но и боялся этого момента и
безумно хотел приблизить его одновременно. А еще он подумал как расскажет
Шерману, о том, что мылся с ней голой в ванне -- пусть лопнет от зависти!
Она гладила его умелыми руками, плотно прижавшись к его спине восхитительно
упругой грудью. Он сидел сладко закрыв глаза -- хотя и с открытыми абсолютно
ничего бы не увидел.
Она добралась своими волнующими пальцами до его причинного места. Он сразу
ахнул, вздрогнул, распахнул широко глаза, выгнулся дугой и выскочил из ванны,
словно там сидела не обворожительная девушка, а зубастый аллигатор.
-- Наверное мне пора идти, -- пытаясь в темноте нащупать брошенный халат
и разбрасывая вокруг клочья пены, сказал Фили.
-- Фили, подожди секундочку, -- воскликнула Николь.
Он наконец нашел халат, в волнении влез него задом наперед обеими руками.
Поняв ошибку, он поморщился и запахнул его на спине, придерживая сзади рукой.
Николь, замотавшись в огромное махровое полотенце, догнала его в следующей,
ярко освещенной комнате.
-- Подожди секундочку! -- повторила она, схватив его за руку.
-- Что? -- его всего трясло. Он сердился на нее, сердился на себя (другой
на его месте не выскочил бы как последний трус и идиот, когда желанное яблоко
само валилось в руки, да практически еще и умоляло слезно "Съешь меня!"),
сердился на весь мир, устроенный столь дурацким образом.
-- Прости, -- попросила она.
Он молчал.
-- Ты простишь меня? -- спросила она с мольбой в голосе, придерживая на
груди мгновенно промокшее красное махровое полотенце, на волосах ее скопились
маленькие жемчужные капельки воды, на груди и шее висели хлопья пены.
-- Хорошо, -- ответил он, чтобы побыстрее прекратить начинающую тяготить его
сцену и хотел уйти.
Она вновь остановила его.
-- Докажи.
-- Как?
-- Ты сегодня согласен остаться на ночь в моей постели?
-- Нет, спасибо, -- Фили решительно направился прочь, хотя понимал, что
совершает сейчас непростительную глупость, за которую будет укорять себя уже,
наверное, минут через пять, когда успокоится и начнет вспоминать все это
(каждый жест ее, каждое сказанное ею слово) в тишине и уединении.
-- Фили! -- Она двинулась следом, держа левой рукой концы полотенца у груди,
понимая, что дразнить его видом своего обнаженного тела больше пока не
следует, чтобы не перегнуть палку. Догнала у двери, развернула и
требовательно спросила: -- Почему нет?
Фили, глядя ей в глаза, честно ответил:
-- Я однажды пробовал в летнем лагере. И я понял: если спишь с кем-то на
одной койке -- то выспаться совершенно невозможно!
Она молча укоризненно смотрела на него (с огромным усилием подавив где-то
глубоко в груди зародившийся было смешок). Он потупил глаза и сказал, чтобы
как-то разрядить гнетущую обстановку:
-- Но спасибо. Было очень приятно провести с вами вечер.
Он снова повернулся к двери.
Она снова развернула его лицом к себе, понимая, что отпускать его сейчас
нельзя.
-- Фили! -- с мольбой в голосе произнесла Николь. -- Докажи мне, что ты не
сердишься на меня! Поцелуй меня на прощанье.
-- Хорошо.
Она закрыла глаза и потянулась к нему. Он привстал на цыпочки и по-братски
чмокнул ее в щеку.
-- А можно мне тебя поцеловать? -- спросила она с нежностью и даже уважением в
голосе.
-- Да, наверно.
Она склонилась к нему, впилась опытно в его губы, и стала гладить его плечи.
Фили пытался нащупать ручку двери, чтобы бежать, хотя и ощущал пьянящее
наслаждение. Она касалась губами его шеи, руки ее опускались все ниже под его
халатом...
Фили понял, что больше не выдержит, сорвется и наделает глупостей (совсем не
тех, которые наделал бы нормальный возбужденный мужчина, а
детски-мальчишечьих), вырвался и убежал.
Николь с неудовлетворенной страстью во взгляде глубоко вздохнула и пошла
вытираться.
* * *
Шерман сидел в резиновом костюме на дне своего бассейна и дышал через длинную
специальную трубу.
Фили лег на доску трамплина и пытался дотянуться до трубы, чтобы закрыть ему
доступ воздуха -- невинная дружеская шутка.
Но не дотянулся. Пришлось хлопнуть ладошкой по воде -- мол, вылезай, дело
есть, нечего пузыри в воде считать.
Шерман всплыл на поверхность.
-- Ну что еще случилось? -- очень недовольно пропищал толстяк, выплюнув
загубник дыхательной трубки.
Фили не стал мурыжить приятеля. Его прямо распирало, так хотелось быстрее
поделиться случившемся:
-- Я только что принимал ванну вместе с мисс Меллоу, нашей экономкой! --
выпалил он восторженно.
Шерман подплыл к трамплину и взялся за край доски. Фили протянул ему руку.
-- Ванна? Вместе? Да ты что, шутишь? -- недоверчивым тоном спросил
Шерман, вылезая при помощи Фили из бассейна.
-- Нет, не шучу, -- ответил Фили серьезно. Он взял с поребрика очки друга и
полотенце и подошел к нему.
-- Слушай, а ты знаешь, что некоторые семьи все вместе принимают ванну, --
чтобы как-то сдержать охватившую его жгучую зависть, пытался сделать Шерман
вид, что ничего особенного не произошло. -- В Японии, например. В Японии есть
традиция -- вся семья вместе принимает ванну.
-- Почему? -- удивился Фили. Он впервые слышал об этом.
-- Откуда я знаю почему! -- ушел от ответа Шерман. Не выдержал все-таки и
спросил, проявляя свою крайнюю заинтересованность: -- А ты потрогал?
-- Что? -- не понял Фили, принимая в свои руку подводную маску приятеля.
-- Сиськи ее потрогал? -- удивляясь, что друг не понимает, что больше всего
интересует его, переспросил Шерман.
-- Ну... В общем, да. -- Фили надел Шерману его очки, что держал до этого в
руках и подал полотенце.
-- Что значит "в общем, да"? Потрогал или нет?
-- Ну, не руками... -- замялся Фили. Но ведь он же не солгал -- трогал же
ведь, трогал! И честно пояснил: -- Локтями.
-- Ну как она? -- спросил Шерман, вытирая мокрые волосы поданным
заботливо полотенцем. --Тоже возбудилась, когда ты ее локтями?
-- Я не знаю.
-- О, господи! -- страдальчески возвел к небу глаза Шерман.
Они пошли по краю бассейна.
-- Ты знаешь, приличные девушки позволяют свои сиськи трогать, когда они в
тебя влюбляются, -- изрек Шерман мудрость, берущую истоки в полупрочитанном
Евангелии. -- Иначе они -- шлюхи! -- Он секунду подумал над своей мыслью и
кивнул согласно: -- Это точно.
Они поравнялись с шезлонгом, на котором распласталась с неизменным
ярко-глянцевым журналом Джойс. Фили остановился, залюбовавшись ее телом, и
ответил Шерману невпопад:
-- Не знаю.
Джойс оторвалась от журнала и заявила капризно:
-- Эй, Фили, отойди. Ты мне солнце заслоняешь!
Фили пожал плечами -- подумаешь! Шерман хотел в очередной раз оценить
умственные способности своей сестры, но они уже миновали ее, да и другой
вопрос занимал его сейчас гораздо больше.
-- Знаешь, Фили, что я думаю? -- после некоторых размышлений решился Шерман.
-- Что?
-- Что мисс Меллоу -- шлюха.
-- Нет, не шлюха, -- обиделся Фили.
-- Нет, шлюха! -- Чем еще он мог объяснить свалившееся на друга счастье?
-- Нет, не шлюха. Если она пригласила меня в ванну, это еще не значит, что
она шлюха. -- Оправдывал мисс Меллоу Фили. -- Многие люди вместе принимают
ванну!
-- Ну кто, например? -- ядовито улыбнулся Шерман.
-- Ну, японцы. Ты ж сам говорил! Может, она наполовину японка?
Крыть Шерману было нечем и он решил зайти с другой стороны.
-- Фили, знаешь, что я думаю? -- снова повторил Шерман. Солнце отражалось в
его очках, скрывая от Фили выражение его глаз.
-- Что? -- Ничего хорошего Фили не ожидал от плода его раздумий.
-- Я думаю, что ты влюбляешься в нее! -- И Шерман пошел вперед не дожидаясь
ответа закадычного друга.
-- Ты сумасшедший! -- крикнул ему в догонку Фили.
-- Нет, не сумасшедший! -- огрызнулся толстяк.
-- Шерман! -- окликнул Фили. Ему очень не хотелось ссориться с приятелем
(обычно их ссоры носят затяжной характер, а сейчас Фили остаться без
моральной поддержки Шермана отнюдь не улыбалось). К тому же, где-то в глубине
души он допускал, что доля истины может присутствовать в обоих предположениях
толстяка.
-- Что! -- обернулся тот.
-- Послушай, Шерман, -- Фили подошел к другу, -- Если парень дотрагивается до
сисек женщины, но не на свиданке, а так... дома... Как это считается? Что он
плохо себя вел?
-- Руками или локтями? -- важно уточнил Шерман.
-- Руками.
-- Нет, по-моему, нормально себя вел, -- улыбнулся Шерман.
-- Не делай ничего такого, что я бы не стал делать, -- весело повторил
слова отца Фили и ладонью ткнул друга в правое плечо.
* * *
Фили понял, что если он сейчас не предпримет каких-то решительных действий, то
не решится уже никогда. И останется на всю жизнь закомплексованным
неполноценным человеком. Он приблизился как можно ближе к ней (в любую
секунду готовый услышать "не надо") и робко, неуверенно поцеловал ее в щеку.
Поднял сразу глаза: как отреагирует?
Николь улыбнулась ему нежно, взяла его руку в свою, другую положила ему на
плечо и нашла своими нежными алыми губками его рот. Волна непередаваемого
счастья окатила Фили.
Они сидели на заднем сиденье Кадиллака. И возвращались из кинотеатра.
Фили даже под угрозой казни не смог бы сейчас пересказать содержание фильма
-- настолько мало кинокартина интересовал его. Совсем другие мысли терзали
Фили весь вечер. Он помнил лишь, что весь зал хохотал -- видно шла
кинокомедия.
Слова Шермана весь день не давали ему покоя. Он пытался осмыслить
происходящее с ним, понять поведение и мысли мисс Меллоу. Ни к чему
определенному в итоге не пришел -- женская душа, это уж точно потемки -- и
решил, что он ей просто нравится. А она ему? Нравится ли она ему как человек,
а не как женщина, которая сама идет ему навстречу. И решил, как отрезал --
нравится!
За ужином, лениво ковыряя вилкой в тарелке, дождался ее появления в
столовой и пригласил в кинотеатр.
-- На какой фильм? -- поинтересовалась она.
-- А это для вас имеет какое-нибудь значение? -- удивился Фили.
Она одарила его своей обычной дружелюбно-очаровывающей улыбкой и согласилась.
Правда, она намекнула, что в ресторан сходить куда приятнее, но настаивать не
стала.
Лестер пробубнил что-то невразумительное, когда Фили велел (именно велел --
хозяин он здесь или кто?) отвезти его с Николь в кинотеатр. Но спорить не
стал, хотя Фили уже настроил себя на битву с шофером, из которой твердо
намеревался выйти победителем.
Фили сидел в темном зале и не видел ничего, кроме ее профиля. Волосы ее были
совсем близко, он ощущал их аромат. На лице ее играли цветные отсветы с
экрана. В их свете она казалась фантастической красавицей с иной планеты, или
сказочной волшебницей, всецело поглощенной сложным магическим ритуалом.
Фили занес было руку, чтобы как бы невзначай положить ей на плечо, но
постеснялся. Она заметила это каким-то боковым зрением и, не сводя глаз с
экрана, властно положила его руку себе на плечо. Так он и просидел весь фильм,
замерев, будто каменная статуя в позе собственника, вольготно обнимающего свое
сокровище.
Таким его случайно заметила Джойс, пробирающаяся со своим Тэдом по рядам.
-- О, Фили?! -- пораженно уставилась она на него и мисс Меллоу. -- Привет!
-- Привет! -- напряженно улыбнулся он, не меняя позы -- все тело как свинцом
налилось. Да и ему ужасно не хотелось снимать руку с такого восхитительного
на ощупь плеча мисс Меллоу.
Джойс посмотрела на Фили совершенно другим взглядом, и он почувствовал, что
резко вырос в ее глазах. Что приятно польстило его самолюбию. Он осторожно,
