тщетно пытаясь найти убежище под одеялом и даже под подушкой... Все
прояснилось совершенно случайно: как-то, находясь в пресловутом "положении
риз", Рамиров перепутал двери и вломился в номер к соседу. Оказалось, что
тот сидит в кресле и швыряет в закрепленную на стене мишень палочки с
резиновыми присосками... Позже выяснилось, зачем Олли понадобилось "с утра
до одури", как выразился он сам, упражняться в явно бесполезном для
общества занятии. Просто-напросто раз в месяц Брюс совершал вылазку в
какой-нибудь игорный зал, где практикуется подобное развлечение - название
его напрочь вылетело из головы у Рамирова, - находил простака с тугим
кошельком и заключал с ним пари, что с десяти метров десять раз попадет в
"десятку". Тот, естественно, ссылаясь на положения теории вероятности или
просто на здравый смысл, охотно ловился на удочку и через минуту
выкладывал кругленькую сумму, еще не понимая, на кого нарвался...
Заключалось второе пари: на этот раз, что Олли с завязанными глазами
наберет не менее пятидесяти очков из ста возможных, и он их действительно
набирал, и заполучал еще одну сумму с несколькими нулями. Поправив таким
способом свои финансовые дела, Олли возвращался в пансион и возобновлял
тренировки. С утра до вечера - сидеть и швырять палочки с присосками...
Итак, в тот вечер Рамиров заснул праведным сном младенца.
Однако, пробудился он, когда рассвет еще только начинал брезжить за
жалюзи окон. Словно кто-то окликнул его из глубин подсознания, напрочь
прогнав сон. Чувство непонятной тревоги сжало сердце.
Ян прикрыл глаза, но вместо очередной серии сновидений увидел
мысленным взором события вчерашнего дня. И снова видел он бледное лицо
Виктора Кранца, белизну которого подчеркивала ярко-алая струйка,
сползавшая из угла рта. И вновь слышал он булькающий, захлебывающийся
подступавшей к горлу кровью, голос своего старого друга: "Передай...
только Бригадиру... Понял?.. Ни в коем... случае... сам не надевай
"оракула"!"... И снова видел Рамиров, как роскошный черный "опель",
объятый пламенем, врезается в стеклянную витрину магазина, разнося ее на
миллионы мельчайших осколков... Как распахивается дверца фургона, и парни
с автоматами валят на тротуар Ченстоховича и подошедшего к нему парня...
Рамиров встал и не спеша оделся. Сооружая себе кофе, он размышлял.
Выводы были не очень утешительными.
Судя по всему, Рамиров оказался помимо своей воли втянутым в
противоборство двух мощных социальных группировок. С одной стороны, это
были люди Брилера, с которыми его связывали отношения более чем
десятилетней работы в ЮНПИСе и от которых даже сейчас было не так-то легко
отрешиться. За эти десять лет было много разного. Как на всякой
оперативной работе, Рамирову не раз приходилось уходить от преследования,
и на него охотились, и за ним гонялись, и его били - порой весьма жестоко,
и, самое главное, его не раз спасали те, кто работал вместе с ним на
организацию сторонников мира.
Но с другой стороны был загадочный Легион - подпольная и хорошо
вооруженная организация, созданная из отборных экс-милитаров и
использующая методы партизанской войны на территории "врага". Как
известно, в ходе боевых действий такого рода не щадятся те, кто случайно
оказывается на траектории пуль, и этого Рамиров при всем своем сочувствии
к "бывшим" одобрить никак не мог.
Однако, Ян понимал, что с того момента, как взвалил на себя ношу
поручения Кранца, ему, так или иначе, придется действовать.
В этом месте Рамиров прекратил пока размышления, допил остывший кофе
и ткнул пальцем в клавишу тиви-бокса. Было уже девять часов утра, а в это
время должны были работать все сто тиви-каналов Европейского Сообщества.
Обычно Ян ставил переключатель поиска каналов в режим автоматического
поиска и развлекался давным-давно придуманной им игрой. Первая фраза,
услышанная им по тиви-боксу, расценивалась им как своеобразный эпиграф к
начинавшемуся дню. Все равно что открыть наугад книгу, выбрать вслепую
строку и считать ее иносказательным предсказанием своей судьбы. Детские
игры...
На сей раз тиви-бокс автоматически включился на какой-то религиозной
программе с лощеным проповедником в белой хламиде, хорошо поставленным
голосом вещавшим с трибуны прихожанам:
- ...ибо как гласит Библия, "А я всегда с Тобою; Ты держишь меня за
правую руку, Ты руководишь меня советом Твоим и в конце примешь меня в
Славу"...
Тут переключатель каналов перескочил на другой канал, где усиленно
рекламировали акции компании "Евростар".
Рамиров налил себе вторую чашку кофе.
Так, подумал он. Ничего себе эпиграф!..
В тот момент он еще не знал, что данная цитата из Экклезиаста вскоре
станет поистине пророческой для него...
А потом Ян сел за стол, чтобы поработать над своей повестью, и тут же
забыл и о поручении Кранца, и о перипетиях вчерашнего дня, и о том, что на
нем висит долг госпоже Лэст по плате за проживание в пансионе.
Он снова бежал по лесу, продираясь через хитросплетение веток, а
сзади стучали нервной чечеткой автоматные очереди, и в душе нарастало
отчаяние, потому что ребята погибли, и некому было довести их дело до
конца, некому было предотвратить залп ракетных батарей, и он совершенно
забыл, кто и зачем послал его в этот ночной лес...
Как всегда неожиданно, на запястье раздался писк зуммера. По
наручному видеофону Рамирова могла вызывать только его пятнадцатилетняя
дочь Джулия.
Временами - справедливости ради, следует отметить, что такое бывало
не часто - отношения Рамирова с дочерью приобретали односторонне-корыстный
характер. Вот и сейчас, после дежурных вопросов о делах, Джилька
осведомилась, не будет ли в состоянии "милый папхен" выдать своей любимой
и единственной дочери пару сотен юмов "на мелкие расходы".
Рамиров изумился не самому факту бесстыдного вымогательства, а сумме,
на кою оное предполагалось.
- Сколько-сколько? - недоверчиво повторил он. - Да зачем тебе столько
денег?
- А тебе? - ловко парировало удар его чадо. - Ты все равно старый,
тебе не нужны ни наряды, ни развлечения...
- Извини, Джилька, - сказал Рамиров. - Я сегодня на мели. Нет,
серьезно... Ты лучше скажи, кто это там виднеется за твоей спиной? Что это
за молодой человек? Твоя новая "первая любовь"?
- Дурачок, - сказала Джилька. - Никакая это не любовь, а Вильгельм.
Вильгельм Клозер, мы с ним вместе занимаемся в колледже...
- Знаю я, чем вы там занимаетесь с господином Клозером, - продолжал
ехидничать Рамиров. - Ладно, не пыхти, не пыхти... Когда встретимся-то?
- Давай в среду вечером, пап, - предложила дочка.
На этом и договорились.
"Да, - подумал Рамиров, усаживаясь за стол и собираясь заткнуть ватой
уши, чтобы не слышать больше ни удручавших своим однообразием звуков из
номера Брюса, ни вызовов по видеофонам, телефонам и прочим средствам
связи. - Тяжела ты, шапка... не Мономаха, конечно. Отца. Особенно такого
непутевого отца, как я".
Что-то вспомнилось ему в связи с этой мыслью.
ШАПОЧКА! ШАПОЧКА, КОТОРУЮ Я ДОЛЖЕН ПЕРЕДАТЬ БРИГАДИРУ ЛЕГИОНА!
Где она? Я же как сунул ее вчера в карман куртки, так и не вытаскивал
больше! А любопытно было бы узнать, что это за головной убор такой, из-за
которого поднялась самая настоящая буря в стакане воды на
Вандербильд-бульвар?!. Может, это сказочная шапка-невидимка? Но почему
тогда Витька советовал ни в коем случае не надевать ее?..
Он достал шапочку из кармана и внимательно оглядел ее со всех сторон.
Не было в ней, однако, ничего зловещего или особенного. Обыкновенный
головной убор черного цвета, вот только материал какой-то не совсем
обычный.
Ян повертел шапочку в руках и обнаружил, что в материале, из которого
она была изготовлена, прощупывается сеточка тонких металлических
проволочек, похожая на некий каркас.
Господи, да что же это может быть? Очередной вариант
пуленепробиваемого головного убора типа каски? Не похоже... И вообще,
непонятно все это, а раз так - остается одно: попробовать надеть ее.
С опаской, словно ожидая от невинного на вид головного убора
какого-нибудь неприятного сюрприза - вроде удара электротоком, - Ян
натянул шапочку на голову и застыл.
Однако, ничего не произошло. Пожав плечами, Рамиров снял шапку и
перевернул ее задом-наперед. По-прежнему никакого эффекта. Разочарованный,
он собирался было снять ее и вспороть подкладку, но тут к нему в номер
вломился Гог Принстонов.
- Здорово, Ян! - закричал он. - Ты чего - голова мерзнет, что ли? За
сколько купил?.. Ты бы лучше долг вернул, вместо того, чтобы денежки на
всякую ерунду транжирить!
- Какой еще долг? - ошеломленно пробормотал Ян.
- Какой?! А помнишь, на прошлой неделе в "преф" резались у меня до
утра? Кривой Бак еще был, и Тидди, и еще кто-то, я уж не помню... И
продулся ты мне в пух и прах, аж на двести юмов!
- Допустим, - сказал Рамиров. - И что?
- Как это - что? - удивился Гог. - Карточный долг - умри, но отдай!
Дело чести, знаешь ли!
- Ах, дело чести? - вкрадчиво спросил Ян. - Хорошо! Только ты,
карточный самурай, наверное, забыл, как я тебя в прошлом месяце из полиции
за драку вызволял! Скажи - забыл?
- Ну, - цинично усмехнулся Гог. - Это дело прошлое, можно сказать,
уже забытое. Что было - то прошло. И ты сейчас мне зубы не заговаривай, а
гони-ка лучше монету!
Такая наглость возмутила Рамирова, и он шагнул к Принстонову.
- Но-но! - деловито предупредил его Гог, становясь на всякий случай в
боксерскую стойку. - А ты знаешь, что у меня второй разряд по кикбоксингу?
- Он тебя не спасет, - усмехнулся Рамиров.
Бить я его сильно не буду, подумал он про себя. Но проучить наглеца
не помешает...
Гог напрягся, явно собираясь что-то сделать.
СЕЙЧАС УДАРИТ ЛЕВОЙ НОГОЙ ТЕБЕ В ПАХ, прозвучал вдруг в голове у
Рамирова странный бесцветный голос.
Ян повертел головой, но никого в комнате не обнаружил. И в этот
момент Гог действительно ударил его. Действительно левой ногой, и именно в
пах. Причем, раздумывая над тем, кому принадлежал таинственный голос,
Рамиров наверняка бы пропустил этот удар, но неожиданно для него самого
его тело за считанные доли секунды ушло вправо, правая нога подсекла
опорную ногу Гога под колено, а руки автоматически произвели захват, и не
успел Ян еще осознать своих действий, как Гог уже валялся у него в ногах,
а он бил его по лицу, разбивая в кровь утиный нос и готовясь перебить
ребром ладони кадык.
Он с трудом опомнился и взял себя в руки, останавливая смертельный
императивный импульс своей правой руке.
Помог Принстонову подняться и усадил его в кресло.
На Гога было страшно смотреть.
- Ты что, с ума сошел? - испуганно твердил он, размазывая по своему
плоскому лицу кровь и неотрывно следя за Рамировым заплывшими глазками. -
Ты ведь и убить так можешь! Ты что, Ян?!.
- Извини, - сокрушенно сказал Рамиров. - Сам не знаю, что со мной
творится сегодня. Давай, холодную примочку сделаем.
- Иди ты, - отмахнулся Гог. - Тоже мне, сначала бьет до смерти, потом
первую помощь оказывает! Где это ты так навострился по морде бить? Не в
спецназе, случайно?
- Случайно там, - сказал Ян. - Но ведь я действительно не хотел,
понимаешь? Видно, рефлексы, брат, сработали, будь они неладны!
Он вдруг не к месту вспомнил, как не раз его подводили эти самые
рефлексы. Особенно после возвращения из Пандуха. Как-то, гуляя вместе с
