Евгений Иz
Рассказы
АБСОЛЮТНАЯ ЛЮБОВЬ
ОСТАТКИ
ОтСчет Детства
PREPOSSESSING RENUNCIATION
ЩЕДРОЕ СЕРДЦЕ
ШИзлоГОС (экстрасоло)
ШВЕД
СТОН
СТУПОР
НЕКОТОРЫЕ ВИДЫ РАЗМНОЖАЮТСЯ ПИЗДЕЖОМ
Ггородд
ХРАМ
ЛЮБВИ БЕСТСЕЛЛЕР
КРАТЧАЙШЕЕ ДОКАЗАТЕЛЬСТВО СУЩЕСТВОВАНИЯ БОГА
Е в г е н и й И z
АБСОЛЮТНАЯ ЛЮБОВЬ
--------------------------------------
Может быть, кто-то из уборщиц? Дело в том, что это был лифт. Кто
упустил ее? Еще не рассвело, когда Красный Квадрат унесли трое: Лас-Горс,
коричневый Ассоциант и Роща из дубов. Один из них звался Энью. Что это?
Проблемы всего земного шара. Усадив кота на стул, мы сошли с ума. Что это,
Энью, что? Музыка нет. Из за его проницательности огонь. Те, что ушли от
нас, их больше нет, они убили его, вот и все. Терен. Шутка в бешенстве. Я
буду в пятницу. Нет в мире героина. Плащ-палатка, мокрая, мокрая и сухая. А
его Ассоциации стали другими. Мне печально, что это факт. Более-менее
никак. За эти недели я полюбил себя. Последствия не нужны. Голый арест
пятерых. Они думали, что их зовут: А, В, С, Д, Е, Ж. Это не так. Светло
горячо. Их накоптили и пустили вход. А был З, С был Е, Ж был с В, Д был
вместо З, но походил на А. Е не мог рекламировать Рощу т.к. имел на то
причину (он боялся смахивать на С, который не был никем). Удивительное
свойство нежности - не иметь контактов по поводу витамина. Стрельбище
кротиков?
- Представляешь, я сел на стул, а там - терен! Полное блюдо терен!
Представляешь?
И блядь. Вот оно, злосчастное и святое, о коем лишь при его
проявлении было бы акт сказать:
Достаевский соединяет в себе самого терпимого и самого нетерпимого
гения, - и творца, и судью над творчеством других гениальных писателей
мира, в первую очередь, разумеется, русских. Он судит о каждом гениальном
писателе с той точки зрения, насколько тот соответствует или не
соответствует его, Достоевского, духовно-эстетической установке, - потому в
какой-то мере принимает его, а в какой-то не принимает. Говоря другими
словами: 1, 2, 3, 4, 5, 6
Хоть тяжело подчас в ней бремя,
Телега на ходу легка;
Ямщик лихой, седое время,
Везет, не слезет с облучка.
С утра садимся мы в телегу;
Мы рады голову сломать
И, презирая лень и негу,
Кричим: пошел! Еб твою мать!!!
Несомненно, Граф Воронцов, Человек Неглупый, Сумеет Обвинить меня
в Глазах Света: победа весьма лестная, ибо
Отступник света, друг природы, (ХА)
Покинул он родной предел (АХ)
И в край далекий полетел (ОР)
Горечь черкесских беженцев на краю востока, увы...
С веселым призраком свободы (РОХАТ)
Безответное чувство отнюдь не для себя, не для себя, говорю я,
несомненно, отнюдь, это не то. Оне далече?! Всю свою жизнь они увы. Нет
утешений, одни окрумки в пепельнице дня. Ты богородица моя! Заманив их
слогом, затравив их ложной маской бесприютного счастья, в конце концов,
поправ их законы собственным горьким воздаянием, как Граф, как полотенце
кесаря, как Макс Горький или вообще - что-либо этого роду-племени. Наветы и
ложь. Кич и пошлятина. А ты, мой брат и друг, дохера на себя берешь,
понятно?
Низко и ниже уровня предполагали сдохнуть. И я повелся на эти
голые понты. Обчистили как машину. Как стакан, как баян. Орла орлы, от
века, пристноувековеченные в бозе. У ихних мудрецов "ум ищет божества, ан
сердце - не находит". Шаги. Утюги на животах комаринских домохозяек. Прости
меня и извини.
Мне навязали этот кашмар действительности, культуры, общества и
общения. Я приинял правила чужой игры, но позволяю себе слишком многое: от
бунта до издевки, от презрения до раздумий, от наблюдения до любви. Не так
уж мало для того, кто счищает себя слой за слоем. и не за одним из слоев не
обнаруживается меня, хотя бы как Вещи-В-Себе. Жонглирую их догмами и
попадаю в их оборот. Легко ли сделать из Человека - "чистую прибыль"? Когда
мне становится не по себе от этих мыслей, от этой липкой жизни, я ухожу,
любя, искать нового себя, забытого где-то, может быть, в старье, гниющем
под октябрьским дождем. Я уже не живу, я открыл глаза - неизвестно кому, -
но открыл. Здравствуйте, я Кельт.
13/14.09.96.
Е в г е н и й И z
ОСТАТКИ
Рассказ впервые опубликован в АКМ #11
Ес Уиса, 39 лет. Убежденный морфинист, перенесший пять серьезных
нервных потрясений, в последние годы существующий за счет торговли
колесами, обладатель испорченной печени. Умер от чумы.
Джезсу Илстирон. Происхождение неизвестно, последнее место жительства
перед смертью также неизвестно. Имел крупное состояние, что позволяло ему
постоянно переезжать из страны в страну. Когда в стране начинался
экономический кризис, он перебирался в государство с более стабильной
экономикой. Одна из статей его дохода - торговля живописью и предметами
искусства. Собственник пяти галерей современного искусства. Умер от чумы.
Асалия Блонк, 47 лет. Участница Сопротивления, заведующая отделом
информации в крупном издательстве. Активная феминистка и организатор
международного движения за права детей. Скончалась в психиатрической
клинике во время эпидемии чумы.
Виктор С., 6 лет. Умер от чумы. Сеарис О'Хейнаг, 19 лет. Четыре года
находился в исправительной колонии, затем поступил на должность водителя в
частной фирме. Имеет внебрачного ребенка двух лет. Периодически торговал
марихуаной и психостимуляторами. За два дня до смерти убил своего отца.
Умер от чумы.
С. Валеншейц, 27 лет. Студентка. Увлекалась парашютным спортом.
Перенесла ампутацию обеих ног и правого предплечья. Скончалась от чумы.
Теофил Тайо, 35 лет. Профессор, практикующий психиатр. Сделал ряд
открытий в области деменционных психозов. Возглавлял собственную клинику.
Умер от чумы.
Исаак Шермер. Умер от чумы. Подозрение на раннюю стадию рака мозга.
Игорь Селиватов, 50 лет. Работник "Зеленстроя". Вывел в домашних
условиях новый сорт чайной розы. Умер на даче во время чумы.
Элса Горохов, 33 года. Охотник, резчик по кости, дереву, камню.
Участвовал в шести выставках. Награжден почетными дипломами. Умер от чумы.
Нелли Аксанова, 30 лет. Педагог, автор методических пособий по работе
с трудными подростками. Три раза была замужем, разведена. Лечилась от
бесплодия. Умерла от чумы.
К. Назаров, 38 лет. Два раза болел гонореей в тяжелой форме. После
автомобильной катастрофы был прикован к постели. Умер от чумы.
Сергей Божков, 1 год 4 месяца 20 дней. Родился с дефектом мочки левого
уха. Умер от чумы.
Николас Саймон, 45 лет. Врач-эпидемиолог, автор докторской диссертации
по бактериологии. Умер от чумы.
Ли Неон, 77 лет. Выдающийся писатель, литературовед, критик, эссеист,
удостоен многих международных премий, автор пяти поэтических сборников,
семнадцати переводов английской классической поэзии. В последние годы писал
пьесы, сценарии, опубликовал роман "Описания бессмысленности". Умер от
чумы.
Клаус Зайне, 40 лет. Профессиональный убийца. Осужден на пожизненное
заключение. Умер в тюрьме от чумы.
Тамара Хаилова, 21 год. Подающая надежды теннисистка. Первая ракетка
школы, колледжа. Умерла во время чумы.
С.Т. Георгиан, 60 лет. Священник. Активно выступал по радио. Умер от
чумы.
Пин Оллойенер, 23 года. Без определенных занятий. Играл с уличными
музыкантами. Участвовал в акциях "Гринпис". Анархист, вегетарианец,
агностик скептического склада. Умер от чумы.
Свен Сато, 28 лет. Музыковед, журналист. Повесился во время эпидемии
чумы.
Лула Сато, 2 года. Умерла от чумы, едва научившись ходить.
Сомеи Кендзо, 12 лет. Начинающий художник. Умер от чумы.
Мона Феллели, 26 лет. Танцовщица. Имела приступы эпилепсии. Умерла от
чумы в салоне самолета.
Т. Еухениос, 22 года. Мыслитель. Умер от чумы.
Дино Ларио де Сагада, 37 лет. Исполнитель в церковном хоре. Глубоко
верующий, доброжелательный, ненавязчивый. Умер от чумы.
Т. Еухениос, 53 года. Шаман, последний в роду. Потерял глаз и левую
руку во время драки. Умер от чумы.
1996 г.
Е в г е н и й И z
ОтСчет Детства
1.
Память вспоминает меня. Я еду с огромной больной десной в
старинном округлом троллейбусе. 53-й маршрут, я еду с каменным лицом и
остановившимися глазами, и думаю почему-то о тридцати пяти буддах, держащих
весь этот мир в своих милостивых руках. Анестезия не устранила шок боли,
просто этот шок растянулся бархатным тоннелем от одной конечной остановки
до другой, а в это время за скругленными прямоугольниками окон проезжает
сухая асфальтированная зима, январское солнце, по-летнему впечатанное
тысячами ног в лед тротуаров.
Первое, что я помню, так это то, что я практически не помню
ничего, кроме трех комнат, впоследствии оказавшихся объединенными под
кодовым названием "квартира щ16", но это уже позже, гораздо позже.
Я лечу свою десну солью и теперь эта соль выходит из меня в виде
странных слез и ничем не сдерживаемых беззвучных рыданий, иногда даже
радостных и счастливых. Я еду и не удивляюсь ничему. Еду 25 лет жизни, все
время к одной светлой точкеї
Дом был большим, несмотря на то, что он назывался квартирой, что
вокруг было советское время и что времени не было вообще, а было только
большое пространство Дома.
Дома был я. Какие-то стены освещало тогдашнее солнце, может быть,
сейчас за горизонт садится оно же. Солнце было в окне четвертого этажа и
наверняка как-нибудь попадало на зеркальное трюмо у стены.
Интересное замечание: троллейбус едет строго с востока на запад,
как бы догоняя солнце, по сквозной улице, отверзнутой всем продольным
ветрам этого шарообразного мира. Когда я вышел на эту улицу и увидел
троллейбус, до остановки и ему и мне оставался одинаковый отрезок пути.
Загорелся зеленый сигнал светофора, троллейбус тронулся, я побежал. Мы
двигались к остановке синхронно и параллельно, только он плавно ехал, а я
плавно бежал у его борта. И мне и водителю в глаза с запада сияло одинаково
золотистое, почти летнее январское солнце, и получалось, что рогатый
железный цилиндр и я двигались рядом по направлению к залитой светом
остановке на залитой светом улице, уходящей просто куда-то в солнце.
К стенам дома я привык где-то раза с третьего. Потом уже появились
предметы. Через бесконечно долгий срок я смог разделять мир Дома на игрушки
и остальные вещи. Вещи, так или иначе, какими-то своими задними краями
срастались с пространством и снова становились Домом, уже заполненным все
выше, все шире и все дальше. До самого окна. Поначалу окно было одно.
Только посредством этой штуки я мог отыскивать солнце. Когда солнце было
найдено, вокруг него незаметно появлялось небо. Постепенно выяснилось, что
окно способно множиться и переноситься в разные стороны света. Позднее я
уже твердо уяснил, что в любой комнате первым делом мой глаз ищет и
устанавливает окно. В "квартире" оказалось около четырех окон, выходящих
либо на восход, либо на закат. Для детского взгляда утро и вечер были
всегда более впечатляющими картинками, чем сам день. День был связан со
светом вообще, и днем границ или горизонтов не существовало, они появлялись
или с утра, или ближе к вечеру.
Когда я разобрался со светом и окнами, я стал ощущать пространство
Дома вокруг себя более комфортно, может быть оттого, что почувствовал уют
внутри себя после того, как сумел сориентировать свой первый компас по
окнам, стенам и коридорам между комнатами.
Еще были двери. Иногда гардины или шторы заменяли понятие дверей,
но, так или иначе, пространство Дома оказалось более сложным, чем просто
