до воды и закинув руки за голову. И снова превратилась в изваяние,
насквозь прокаленное солнцем. Андрей разглядывал девушку с любопытством.
Что-то изменилось в ней. Она уже не пугала неизведанностью, и даже к ее
очевидным и многочисленным порокам он относился теперь на удивление
снисходительно, будто к своим.
- Недурно ты обставилась, - заговорил Андрей, шевеля в воде ногами. -
Стоит кое-что перенять. Одного не пойму: вам что, в ваших субтропиках -
солнца не хватает? Спечься же можно!.. А хочешь ко мне в гости?
Дейна открыла глаз, повела им на Андрея, негромко фыркнула.
- Н-да... И что сие означает?
- Ах, отстань! - досадливо отозвалась она. - Радуйся жизни молча.
Тебе осталось ее на один глоток.
- А тебе? - быстро спросил Андрей, но ответа не удостоился.
- Если я так тебя утомил, чего же ты в меня вцепилась? На безрыбье,
что ли?
Вздохнув, Дейна отвернула лицо.
- Послушай, - сказал он настойчиво, - после всех скандалов и дрязг не
мешало бы нам наконец объясниться, разве нет? Мы ведь схлестнулись
по-крупному и узнали друг друга ближе некуда - будто заслуженная
супружеская пара. Но откуда ты взялась? И кто ты есть?
Девушка молчала, словно не слышала. Или ей вздумалось заснуть? В
Андрее шевельнулись отголоски недавнего безумия. Шевельнулись и пропали,
задавленные непроходящим и пронзительным чувством вины.
- Ну да, на прямые вопросы нам не позволяет отвечать гордость, -
заговорил он снова. - И скучно это, верно? Но черт побери, будь же
последовательна! Думаешь, я не понимаю, отчего ты устроила этот
мини-ньюди-пляж? Откройся же до конца!
Дейна медленно распахнула глаза.
- Я тебе зачем-то нужен, да? Ну так скажи прямо!
- Чушь! - сказала она тихо. - Что мне скрывать?
Андрей надвинулся на девушку и погрузился взглядом в ее
глаза-провалы, бесстрашно исследуя самые их глубины. День вокруг померк.
И в устройстве государственной машины Ему не пришлось ничего
изобретать: все уже было когда-то, где-то. Он только слегка видоизменил
старые рецепты - с учетом своих уникальных возможностей.
На первом этапе "волею народа" и при поддержке невежественного
большинства Он монополизировал производство, распространив свою власть на
экономику страны и рассеяв по низовым слоям потенциально опасных Ему
предпринимателей. Параллельно Он с неослабной энергией укреплял аппарат
Служителей, отбирая в него самых преданных, самых исполнительных, самых
жестоких.
Вторым этапом для Него стало достижение полного контроля над армией,
которого удалось добиться, лишь заменив большинство кадровых офицеров
фанатично преданными Ему людьми. Он начал с верхов и постепенно
реорганизовал армию до самого низа, устранив или ликвидировав всех, в ком
хоть сколько-нибудь сомневался.
И только тогда Он смог начать борьбу за монополию на знание, объявив
"священную войну" интеллигентам, вольнодумцам и всем прочим, знавшим
больше, чем допустимо смертному; ославив знание смертельной заразой,
превращающей человека в комок нервов, в психопата и дегенерата; натравив
на интеллектуалов невежд, завистников и садистов; предоставив этим
подонкам полную свободу действий, гарантированную поддержкой армии. Теперь
Он мог без ущерба для своей безопасности и обороноспособности государства
уничтожить память почти во всех ее проявлениях, оставив обществу лишь
набор самых необходимых навыков и застраховав себя таким образом от
свободомыслия - главного источника нестабильности любой диктатуры.
И снова вокруг бушевали огонь и смерть будто вернулись времена Его
благословенной юности, снова лилась кровь, и улицы устилали трупы.
Застигнутые врасплох, жертвы в большинстве случаев даже не пытались
сопротивляться - раздираемые на части ревущей толпой, втаптываемые в
землю, побиваемые камнями, тысячами выбрасываемые из окон на бетонные
плиты тротуара или в исполинские костры, сложенные из неисчислимого
множества книг. Поначалу сторонников Отца было не так много, хотя из-за
пассивности остальных казалось, что они всюду. Но когда открытые
противники режима были истреблены почти полностью и фанатики принялись за
молчаливо недовольных - "кто не с нами, тот против нас!" - воинство
"истинно верующих возросло многократно, разбухнув от трусов, поверивших
наконец в пресловутую "заразность" интеллектуальности, а точнее,
испугавшихся беспощадного фанатизма миссионеров новой Веры.
В ходе этого третьего этапа - непродолжительного по времени, но
самого трудного, критического, в благополучном исходе которого Он был
уверен менее всего, - возникали разнообразные побочные трудности, почти
всегда в подробностях угаданные Им в самом начале. Хотя еще до начала
своей грандиозной чистки Он предусмотрительно удалил из страны всех
иностранцев, кое-какие слухи все же просочились за границу. Не дожидаясь,
пока вопли шокированных законников достигнут апогея, Он выступил с
энергичным опровержением, мало аргументированным, но крайне эмоциональным,
перемежаемым угрозами в адрес нарушителей суверенитета и обещаниями щедрых
подачек самым опасным. Одновременно, с помощью своих заматерелых, но
по-прежнему безотказных первенцев, Он развернул по ведущим странам мира
широкую кампанию подкупа, шантажа и террора, в общепланетном масштабе
применяя методы, уже опробованные Им на пути к власти. Чтобы окончательно
заткнуть глотки крикунам, Он в срочном порядке заключил с сопредельными
государствами бессрочные пакты о сотрудничестве и торжественно поклялся
всей планете в мирном и созидательном характере своего режима, твердо
усвоив из истории: чем бесстыднее ложь, тем больше доверия она вызывает.
Ко времени, когда государственные мужи, сбитые с толку Его бурной и по
виду не слишком осмысленной внешнеполитической деятельностью, смогли
разобраться в логике происходящего, поздно было предпринимать что-либо
менее радикальное, чем объявление войны.
Определенные хлопоты доставили Ему и некоторые из Служителей - те,
что вознеслись на гребне поднятой им мутной волны, но при этом настолько
привыкли карабкаться по головам соперников, что не сумели остановиться
вовремя. Он подавил и это волнение раззадоренных Им ничтожеств, беспощадно
расправившись с самыми алчными и напугав остальных.
В точно рассчитанный момент Он подбросил в выдыхающееся пламя
общенациональной ненависти новое топливо, направив ее энергию вовне
Страны, с отточенной веками умелостью разжигая в людях злобу и страх. И,
доведя массовый психоз до предела, до высшей, критической точки, Он смог
наконец развернуть свое великое строительство - главный Его козырь в этой
грандиозной интриге.
И поднялись вокруг Столицы первые Котлы, и поползли они на мир,
неумолимо расширяя амнезийный круг, превращая население в бездумное стадо,
обращая в прах надежды всех Его врагов.
Их разъединил холод. Солнце исчезло, над почерневшим морем низко и
тяжело ползли тучи, из которых сыпал колючий снег. Быстро набирал силу
ветер - о валун уже разбивались первые, невысокие пока волны, обдавая
людей ледяными брызгами.
- Что за бедлам! - возмутился Андрей. - И это курорт?
Дейна с силой оттолкнула его, расхохоталась.
- Отгулялись! - выкрикнула она между приступами смеха. - Жди гостей!
- Ну ты, государыня-рыбка! - рявкнул Андрей. - Без паники!
Но ему самому вдруг стало страшно. Верхушки волн отливали багровым,
от воды поднимался душный, тошнотворный запах. До боли знакомые
симптомы...
Рывком подняв девушку с камня, Андрей столкнул ее в воду, следом
прыгнул сам. От холода перехватило дыхание. Они вырвались на берег,
шмыгнули, спасаясь от пронизывающего ветра, в нору и зарылись в мех,
прижимаясь друг к другу в тщетных попытках сохранить ускользающее тепло.
- Если это контрастный душ, - выговорил, стуча зубами, Андрей, - то с
контрастностью здесь перебрали!
Внезапное наступление холодов отозвалось в нем затравленной яростью,
направленной вовсе не против Дейны, сейчас увядшей и потускневшей, -
девушка наверняка была непричастна к обледенению, так же как и к недавней
неудаче его попыток вырваться. Но все эти бесчинства слишком живо
напомнили Андрею некоторые - не самые приятные - места из воспоминаний
Кимы. Снаружи творилось невообразимое: ветер ревел, сотрясая порывами
скалу, волны таранили стену. Вода уже затопила вход и ползла по наклонному
полу к осажденным.
- Не спи - замерзнешь! - прокричал Андрей бессмертную фразу девушке
на ухо. - Пора поднимать мосты!
Дейна не реагировала, распластавшись по меху проколотым баллоном.
Одной рукой Андрей поднял ее распадающееся, бескостное тело, второй стал
хлестать по щекам - пока не открылись апатичные глаза.
- Видишь? - показал он на прибывающую воду.
Девушка слабо кивнула, и поперек прохода обрушилась громадная плита,
преградив воде путь. Но это только добавило ярости взбесившемуся морю.
Свод пещерки трескался и проседал под ударами, на людей уже начала
сыпаться щебенка.
Если это имитация, снова подумалось Андрею, то дьявольски
натуральная. Трещат последние рубежи Дейниной обороны. Если я сейчас не
вмешаюсь...
Торопливо он образовал вокруг себя и Дейны защитную оболочку и с
силой надавил на нее изнутри. Капсула стремительно разбухла, заполнив всю
пещеру и подперев тугой пленкой колышущийся свод. Сразу стало тихо и
покойно, воздух быстро нагревался. С сомнением вздохнув, Андрей потряс за
плечо оживающую Дейну:
- Не верю, чтобы в этой крепости не был предусмотрен запасной выход,
- с твоим-то иезуитством!..
- Там, - вяло показала девушка, и в скале образовался узкий проем.
Она уронила руку, через силу усмехнулась:
- Толку!.. Ты один умный?
Андрей приоткрыл в своей оболочке, против входа, компактную щель и
приблизился. Ощутив телом морозность наружного воздуха, он нырнул в ход и
очутился на крохотном балконе. Шагнул к перилам и вздохнул.
Балкончик лепился на выступе отвесной скалы, которая просматривалась
лишь на пару десятков метров - дальше стена загибалась и уходила из поля
зрения. Существовали только этот кусок скалы и звездное небо, больше
ничего. У пропасти, на краю которой он стоял, не было дна - внизу так же
холодно и равнодушно мерцали звезды.
- Говорила же: отсюда не сбежать, - прошелестел за спиной голос
Дейны.
Андрей обернулся. Девушка подпирала спиной косяк, зябко обхватив себя
руками; по губам змеилась улыбка.
Ожила! - подумал он с неприязнью. - Чему радуешься?
- Утешься, - сказала Дейна. - Я в этой клетке с рождения.
- Наверное, тебе здесь нравится, - отозвался он. - А у меня на клетки
аллергия.
Взяв девушку за плечи, Андрей втиснул ее в камень, уперся взглядом в
прищуренные глаза, требуя впустить.
- Хотела знать, кого я ищу? - спросил он. - Подать мне Отца!
Дейна фыркнула:
- Руки коротки!
- Разве? Тебя-то я нашел.
- Многорук закрыт для чужих. Только его дети... могут...
- Например, ты?
Она не ответила.
- Ты зондировала его?
- Да! - крикнула она. - Пусти!
- И он тебе позволил?
- Плевать мне на позволения!.. Он и не знал.
- И ты передавала это мне. Зачем?
Девушка молчала, отворачивая лицо.
- Он знает обо мне?
- Догадывается.
- Откуда?
- Не знаю. Оставь меня!
Андрей отпустил ее и сумрачно спросил:
- А теперь он хочет убрать нас обоих?
- Да, - ответила она тихо.
