умоляю... раз такое случилось, не откажите... поднимемся к нам. Жена
что-нибудь придумает. Нельзя же в таком виде... Ах, Таня, Таня...
Таня уже поняла, что кровава расправа ей не предстоит, и начала
понемногу улыбаться. Мы еще раз обменялись с ее папой любезностями, и я
пошел за ними...
Когда мы подошли к двери, сердце мое остановилось и упало куда-то в
желудок. Мог ли я еще час назад представить себе, что вдруг буду допущен в
этот почти интимный, теплый его мир, мир человека, про которого я даже
незнал, как его зовут, но который был для меня дороже моего дыхания!
Обмирая, я переступил порог его квартиры. Молодая блондинка,
кинувшаяся нам навстречу и оказавшаяся женой, узнав, в чем дело,
закричала:
- Ах, Олег, это она в тебя такая неуклюжая, ты тоже абсолютно не
предусматриваешь своих движений... Таня, уйди в свою комнату и не
показывайся! Мог бы лучше контролировать ребенка.
"Олег, Олежек, Олененок мой..." - счастье свалилось на меня так
внезапно, что я почти потерял голову.
- Молодой человек, что же Вы стоите в дверях? У меня есть чудесная
австрийская паста, я Вам в два счета масло выведу.
- Я, собственно... - я все еще держался за сердце, стараясь с ним
совладать.
- Так идите в ванную и подайте мне оттуда Вашу одеж-
ду! Она отрывала меня от него! Разделяла дверью! Ах,
Олежек, я и через это пройду! Я вошел в ванную и протянул ей
последовательно свитер и брюки. Тогда эта женщина сделала то, за что я до
конца жизни готов таскать для нее камни: просунула мне большой коричневый
махровый халат со словами:
- Оденьтесь пока в халат моего мужа. Не сидеть же Вам в трусах, пока
все высохнет.
Как безумный, я схватил халат и уткнулся в него лицом. Шершавая,
застиранная ткань пахла вульгарным одеколоном, немножко потом и еще чем-то
непостижимым, сумасшедшим и желанным до боли. Я даже не пытался бороться с
приступом вожделения. Сжимая в объятиях халат, я содрал и отшвырнул вон
трусы, потом последним наитием повернул кран. Шумно полившаяся вода
заглушила мои стоны. И я едва успел отодвинуть халат в сторону и направить
в ванную освобождающуюся струю...
Я вышел абсолютно счастливым, и то, что никто не посмотрел в мою
сторону, совершенно не тронуло меня. Из кухни доносилось позвякивание
утюга и голос Олежкиной жены:
- Какого черта ты приволок сюда этого типа? Вечно ввяжешься во
что-нибудь мне на голову. И не надо больше к нему выходить - я сама его
сейчас в два счета отправлю вон.
Я опять нырнул в ванную. Мне все уже было безразлично. Постучав, она
отдала мне мою одежду и ледяным тоном сказала:
- Я сделала все, что могла. Мой муж еще раз передает Вам свои
извинения, переоденьтесь - и идите. Дверь захлопните. До свидания.
Она закрыла дверь. Я прислушался к ее твердым удалявшимся шагам и
подумал: несчастный Олежка! И несчастный я...
Мне больше не бывать здесь. Никогда не слышать его голоса, не
встретиться с ним взглядом. Мои ежедневные прогулки закончены, потому что
теперь-то уж Олежек запомнит меня в лицо, а заводить со мной знакомство в
этом доме явно не хотят. Я что-то выгадал? Безусловно. Я только что
физически любил его, я побывал у него дома и могу унести с собой в памяти
бесценное сокровище - я знаю теперь, что окружает бесконечно любимого мною
человека. Я, наконец, стащил из таза с грязным бельем его мокрый носок. Я
несчастен навеки, но в страшной и жестокой моей жизни я однажды видел небо
в алмазах.
Дневник я начала вести, когда мне исполнилось 16 лет. В этот день мой
отец, богатый скотопромышленник, вернулся из Парижа и привез мне в подарок
норковую шубку. Девушка я была с хорошей фигурой. Шубка сидела на мне
великолепно. Было лето и вместе с ним заканчивались мои каникулы. Осенью я
должна была пойти в 10 класс, А потом, как этого желали мои родители, меня
ожидал медицинский институт. Пока же я отдыхала на нашей загородной даче в
мире радужных надежд и ожиданий. Я много читала и с некоторых пор с особым
интересом журналы и книги в основном в сексуальном плане. Эти книги и
журналы меня сильно волновали, вызывая новые, еще не понятные мне чувства.
Впрочем, я здесь была не одинока. Моя подруга, 17-летняя Марта, тоже
уделяла много внимания подобной литературе. Мы с повышенным интересом
рассматривали журналы и книги, где в хорошо иллюстрированных фотографиях и
картинках можно было увидеть все формы полового сношения.
Вечером в честь дня моего рождения собрались гости. Среди них был
друг нашей семьи Фред, один из папиных компаньонов по фирме. Это был
высокий, красивый мужчина 45-48 лет. Когда папа был в разъездах, Фред
часто навещал наш дом и мы все его любили. Вместе с ним впервые к нам
приехал его сын Рэм, студент университета, где он занимался на юридическом
факультете. Это был красивый парень лет 22. Он приехал из Англии на
каникулы. Нас познакомили и мы вместе с Мартой и другими девочками
составили веселую компанию. Гости разъехались поздно, и я пригласила Рэма
навестить меня на даче, на что он дал согласие.
Через два дня папа уехал в Осло, а вечером приехал дядя Фред. Он был
как всегда в хорошем настроении и привез с собой несколько коробок с
кинолентами. Он был большой любитель этого и узколенточные фильмы были его
хобби.
Раньше мы вместе просматривали его киноленты, но сегодня почему-то
мама сказала, чтобы я шла в гости к Марте, а картины они посмотрят сами.
Раньше когда мама отправляла меня гулять, у меня не возникало никаких
подозрений, а сегодня какое-то недоверие закралось ко мне в душу и я
решила схитрить. Сделав вид, что ухожу гулять, я нарочно хлопнула дверью и
незаметно проскользнула в свою комнату. Через некоторое время я услышала,
как застрекотал аппарат и послышались звуки задушевной музыки. Я
потихоньку приоткрыла дверь и заглянула в гостиную. Там никого не
оказалось. Звуки шли из маминой спальни. Я заглянула в неплотно прикрытую
дверь и увидела небольшой экран, который висел напротив маминой постели.
То что я увидела на экране привело меня в состояние крайнего
удивления. Совершенно голый мужчина с высоко торчащим членом обнимал голую
женщину. Потом он положил ее поперек кровати, высоко поднял ноги, которые
оказались у него на плечах и стал проталкивать свой огромный член между ее
ног.
Потом он еще что-то делал с ней. Я стояла как окаменелая, не имея сил
оторвать глаз от экрана. Вдруг лента закончилась и аппарат автоматически
остановился. Я перевела глаза и увидела маму с Фредом.
Моя мама, милая, красивая, чудесная мама, перед которой я
преклонялась, сидела на постели совершенно обнаженная в объятиях голого
дяди Фреда. Одной рукой он держал маму за грудь, а другая его рука была
где-то между маминых ног. При розоватом свете торшера я отчетливо видела
их голые тела. Фред прижал к себе маму, губы их слились в долгом поцелуе и
мама опустилась на кровать, широко раздвинув согнутые ноги.
Фред улегся на маму сверху, и оба они тяжело задышали. Я едва не
закричала и не помню как очутилась в своей комнате. Увиденное потрясло
меня, в голове шумело, сердце стучало так сильно, что казалось, выскочит
из груди.
Правда, подобные картины я видела у Марты в журналах, но ведь то были
картины, а это действительность и... моя мама.
Я невольно коснулась рукой своих половых органов и сразу же отдернула
руку, она была влажной и горячей.
Ночью мне снились голые мужчины и женщины. Я просыпалась в состоянии
непонятной мне тревоги, и вновь тревожно засыпала.
Утром мама позвала меня завтракать. Я внимательно посмотрела на нее,
но никаких изменений не заметила. Она как всегда была свежа, а сегодня
особено красива и находилась в отличном настроении. Я даже начала думать,
не приснилось ли мне все это. Весь день я гуляла одна в лесу, а вечером
зашла к Марте. Она была рада моему приходу и вытащила целую кучу новых
журналов, которые мы с жадностью начали рассматривать. Теперь я с особым
интересом разглядывала разные детали порнографических фотографий,
сравнивая их с недавно увиденным дома.
Я была сильно возбуждена и рассказывала Марте о кинокартине, которую
случайно подсмотрела вчера. О маме и Фреде я, естественно, ничего не
сказала. Марта слушала меня, затаив дыхание. После этого мы с Мартой не
виделись несколько дней, так как она вместе с матерью уехала в Копенгаген.
Я гуляла со своими подругами, боясь делиться с ними своими впечатлениями.
Вечером на своей машине приехал дядя Фред и привез от папы письмо. Теперь,
зная об отношениях мамы с Фредом, я была на страже и уже знала, что будет
вечером. После ужина мама как бы невзначай спросила, что я собираюсь
делать. Я ответила, что пойду с девочками в парк и приду поздно. Только не
очень, сказала мама и я отправилась одеваться. Как и в тот раз я решила
обмануть их. Выйдя в коридор, я хлопнула входной дверью и хотела
спрятаться у себя в комнате, но какой-то чертик подстегнул меня, и
подумав, я юркнула в мамину спальню, спрятавшись за тяжелой портьерой. От
страха и волнения у меня стучало в висках, но ждать пришлось недолго.
Скоро мама и дядя Фред вошли в спальню и стали быстро раздеваться. Фред
хотел потушить свет, но мама сказала: "Ты же знаешь, что я люблю при
свете" и зажгла торшер. Комната сразу наполнилась розоватым приятным
светом, в котором отчетливо видны были голые тела любовников. Дядя Фред
поцеловал маму и уселся на край кровати, как раз боком ко мне, и я
отчетливо увидела, как из копны волос торчал высоко его большой член,
точно такой, какие я неоднократно видела в журналах и кинофильмах. К Фреду
подошла моя мама, опустилась перед ним на колени и, обхватив двумя руками
член, стала его гладить, называя ласковыми именами, точно он был живой
человек. И тут произошло самое страшное. Мама неожиданно опустила голову и
открытым ртом обхватила головку члена, стала его целовать и нежно сосать,
как большую соску. Я видела из своего укрытия как ее губы обволакивали
головку члена и какое у нее было счастливое лицо.
В это время Фред нежно ласкал ее груди и все это происходило в двух
шагах от меня. От охватившего меня возбуждения, я едва стояла на ногах, но
выдать себя было нельзя, да и интерес к происходящему был велик. Но вот
мама, моя любимая мама, которую я считала самой чистой женщиной на свете,
выпустила изо рта член, стала целовать и благодарить Фреда. Дядя Фред
встал, а мама легла поперек кровати, высоко подняв кверху широко
расставленные ноги. Фред встал между маминых ног, которые неожиданно
оказались у него на плечах, и стал проталкивать свой член в мамино
влагалище. При этом он быстро двигал низом живота, и я видела как член
входит и выходит в маму и слышала как при этом погружении раздается
хлюпанье. При этом мама протяжно стонала, а потом тяжело задышала. Так
продолжалось несколько минут, которые мне показались целой вечностью. Но
вот мама издала долгий протяжный вой, резко задергалась всем телом и
опустила ноги. Фред вынул из нее свой член, стал ее целовать и опустился
рядом на кровати. При этом его член продолжал торчать кверху и мама одной
рукой его теребила и гладила. Так они пролежали на постели минут десять и
мама благодарила Фреда, что он дал ей возможность "хорошо кончить". Я
думала, что они теперь оденутся, но я ошиблась. Фред что-то сказал маме,
она встала у края кровати, уперлась руками в постель, а Фред встал позади
мамы, раздвинул руками ее бедра, его член сразу же вошел в маму. После
