с ранее пройденного, во время которого я успела дважды обезсилить Джим
поднялся, намочил полотенце, протер мой рубиновый глазок, потом хорошо
протер, раздвинув губки, углубление, протер свой обмякший, но еще
торчащий инструмент и комочки одеколоном и потом смешав одеколон с
водой протер мои пухлые губки вокруг и лег рядом со мной. Отдохнув, он
затем попросил меня забраться на него так, что мои пухлые губки и ро-
зовый глазок оказались у его лица. Повернувшись в обратную сторону и
раздвинув ноги так, что-бы его голова оказалась между ними а пухлые
губки напротив рта, я приготовилась к всепоглащающему блаженству и Джим
не заставил меня долго ждать, нежно коснулся моего розового глазка
языуом. Потом слегка толкнул меня в спину, отчего я упала между его
широко раздвинутыми ногами и мои губы оказались над его инструментом.
Мигом поняв намерения Джима я не ожидая его наставлений, схватила ин-
струмент руками и открыв рот забрала сколько могла. Джим взял за мои
набухшие соски и языком проник, раздвинув мои пухлые губки в горячее
углубление . Началось невероятное, я никогда не могла представить,что
этот урок принесет столько блаженства. Полнота ощущений от прикос-
новений к глазку языка и губ Джима настолько сильна, что я даже не за-
метила как обезсилила во время этого урока. Он почувствовал это и про-
должал свои ласки. Желая повторения я не выпускала его инструмент изо
рта и он постепенно начал утолщаться, а вскоре вновь стал способен к
работе. Крепко сжав и не переставая работать языком, я начала быстрыми
движениями рук двигать кожицу на инструменте вверх и вниз, а в ответ
язык Джима и его губы удвоили ласку рубинового глазка и язык глубоко
проник в углубление, доставляя мне наслаждение. От нетерпения я быст-
рыми движениями помогала ему. Мое нежное розовое тело касалось не толь
ко губ и языка Джима, а всего лица, от обильной влаги оно вскоре стало
мокрым. С каждым мгновением приближалось желаемое чувство безсилия, а
затем Джим в полном изнеможении кончил свой неистовый урок. В эту ночь
у нас уже не было желания продолжать уроки, так как мы устали, особен-
но я. Я не могла даже пошевелить ногой, все было как ватное.
Много дней мы с Джимом продолжали повторять пройденное, закрепляя по
несколько раз. Много говорили с Джимом и главным его решением было не
возвращать меня в конвент. Он обещал устроить меня в одну из школ для
девочек, с тем, чтобы я жила в его городском доме. Это меня очень
обрадовало, так как я прывыкла к занятиям с Джимом и мне очень не хо-
телось прекращать их по окончанию каникул. За два дня до моего отъезда
в город, случилось неожиданное - приехал из монастыря брат Петр. Они с
Джимом о чем-то беседовали около часа в кабинете, затем Джим поднялся в
мою комнату, лицо его было нахмуренным. Тяжело вздохнув, он сказал:
- Анни, брат Петр мне все рассказал и хуже всего то, что ему
известно о наших занятиях. Он угрожал мне скандалом, он требует моего
согласия повторить с тобой несколько уроков. Выхода нет, придется
согласиться, приготовся, я сейчас приду с ним.
-А как же ты, Джим ? - в смятении воскликнула я.
-Не знаю, посмотрим, сейчас не время об этом думать.
Не смея ослушаться и боясь потерять расположение Джима, я разделась,
накинув халат, села в кресло. Невольно вспомнив о прошлых уроках Петра
я вынуждена была признаться себе, что я ничего не имею против пары
уроков с Петром, но меня очень беспокоило и смущало, что об этом будет
знать Джим. Еще я недоумевала, почему Петр сам не сказал мне о своем
желании, а обратился к дяде. Так ничего и не поняв, я с нетерпением
стала ждать их прихода. Вскоре раздался стук и в комнату вошел Петр с
Джимом.
-Здравствуй, Анни, дядя Джим сказал, что ты согласна - весело сказал
он улыбаясь. Не зная, что ответить, я робко взглянула на Джима, он ут-
вердительно кивнул головой.
-Да, конечно,- все больше смущаясь, сказала я.
-Тогда не будем терять времени, раздевайся и иди ко мне,- сказал
Петр. Джим был рядом с ним. Не зная, что делать, я сначала посмотрела
на Джима и прошептала:
- Разве ты не уйдешь, Джим ?
-Нет, я буду с вами выполнять желания Петра, - сказал он, и отошел к
окну, оказавшись за моей спиной. Немного поколебавшись и покраснев, я
сняла халат и аодошла к Петру. Он обнял меня, крепко прижав к себе,
потом присел и стал нежно целовать мой рубиновый глазок, поднялся и
стал целовать грудь, шею а рукой ласкать мой глазок. Прижавшись к нему
плотнее, я почувствовала сквозь сутану его твердый инструмент, готовый
к работе, вспомнила как он глубоко вонзился в меня. Забыв обо всем, о
ДЖиме, я с жаром ответила на его ласку. Все так же прижимая меня к се-
бе, Петр стал отступать к кровати. Подойдя к ней, он лег поперек кро-
вати, распахнув сутану, оставил ноги на полу, широко раздвинув их, а
мне велел стать между ними и повернуться к нему спиной. Взявшись обе-
ими руками за мои бедра, он пригнул меня вниз. Нагнув голову я увмдела
его инструмент, торчащий против моего углубления, из которого нежный
зрачок манил к себе. Петр не шевелился, а набузший с огромной блестя-
щей головкой инструмент непрерывно вздрагивал. Терпение иссякло и я
раздвинув пухлые губки, резко опустилась на ноги Петра, с удовольстви-
ем почувствовала, как инструмент плотно вошел в углубление. Не имея во
что упереться руками, я широко раздвинула ноги Петра и начала делать
бедрами кругообразные движения, но заметив рядом стоящий столик, я
оперлась на него и с блаженством начала шевелится на инструменте, Не-
заметно посмотрела на Джима, взгляд его был устремлен на мое нежное
тело. Вдруг он сделал стремительное движение вперед, молниеносно рас-
стегнул брюки, освободил вздыбившийся инструмент, схватил мою голову
руками, прижал своим инструментом к моему лицу. Угадав его желание и
чувствуя себя виноватой перед ним, и желая угодить ему поймала его го-
ловку губами и принялась ласкать ее языком. Но я не забывала об ин-
струменте Петра, находившимся глубоко во мне, не на мгновение не прек-
ращая движений.
-Ты просто умница, Анни,- услышала я голос Петра. Держа одной рукой
меня за бедра, как бы направляя мои движения, он другой рукой сжимал
внизу мои губки, чтобы плотнее обхватить инструмент. Я почувствовала
как пухлые губки трутся об инструмент Петра. Джим, держа меня за голо-
ву, двигал свой инструмент у меня во рту. От двойного удовольствия мое
неописуемое блаженство было коротким, и блаженно простонав, я обезси-
лила, но желание мое не утихло и я продолжала жадно принимать ласки
моих учителей, отвечая им всем своим неукротимым желанием и страстью.
Но всему бывает конец. Сначала Джим, затем я и одновременно Петр,
обезсилили. И в этой истоме ослабились наши тела. Выпив влагу инстру-
мента Джима, я выпустила его изо рта. Джим помог мне освободится от
инструментв Петра, т.к. я не в силах была встать сама, мои ноги были
ватными. Джим осторожно положил меня на кровать. Блаженно отдыхая, я
лежала с закрытыми глазами. В таком положении я пролежала пол часа, и
вдруг я почувствовала, что мой сосок, а затем и другой очутились во рту
Джима и Петра. Руки их потянулись по моему телу, приятно лаская его и
пальцы добрались до моих курчавых волос, раздвинув пухлые губки,
углубились в мое влажное горячее тело, чекоча рубиновый глазок. Широко
раздвинув ноги, я с нетерпением и трепетом прижала их руки, чтобы паль
цы их углубились в углубление, а пальцы Петра щекотали рубиновый гла-
зок. Желание вновь проснулось во мне, с нетерпением протянув руки и
взяв оба инструмента я начала с азартом нежно ласкать их, гладя по
мягкой кожице под возбухшими грибовидными головками. Мое желание рос-
ло с неимоверной быстротой, т.к. я в обеих руках ощущала инструменты,
готовые к работе. Мне очень хотелось, чтобы они побыстрее что-нибудь
делали для удовлетворения моего нарастающего желания. Но инструменты
были полувозбуждены. Он моей неистовой и горячей ласки они начали
твердеть, наливаться кровью. Как только инструменты были готовы к за-
нятиям, Джим, оторвавшись от моего соска, шепнул:
- Ласкай Петра языком, Анни.
Сразу выпустив изо рта мои соски, Петр встал с кровати так, что его
ноги оказались широко расставленными на полу. Став между ними,
нагнувшись и переместившись назад, я увидела прекрасный, с огромной
головкой инструмент. Сгорая от нетерпения, я раздвинула пухлые губки и
постепенно начала опускаться на торчащий и манящий мое розовое тело
инструмент. Почувствовав, что большой гриб начал с трудом раздвигать
мои и без того раздвинутые пухлые губки , я шире расставила свои ножки,
облегчая ему ход в углубление, но гриб настолько разбух, что моих мер
оказалось недостаточно, и он не мог постепенно войти в мое жаждущее
тело. Решив помочь ему, я приподнялась и подалась назад. Головка
инструмента, выйдя из углубления, тоже подалась назад, щекочя рубиновый
глазок. Сделав несколько скользящих движений рубиновым глазком по
головке, я вновь приподнялась и направила головку в углубление, начала
вновь опускаться на инструмент. Влажная головка начала все глубже и
глубже входить , растягивая мои опухшие губки и заполняя влажное
углубление. Но все же терпения хватило не на долго, я резко опустилась
на инструмент. Мне показалось, что вместо инструмента я сильно вогнала
что-то похожее на кол. Эта громадина распирала настолько мои опухшие
губки, доставляяя мне удовольствие, что мне казалось, что они вот-вот
лопнут и он пронзил меня насквозь. Огромная головка уперлась во что-то
твердое во мне, невольно взрагивая, приятно щекочет. Петр попросил меня
перевернуться на инструменте Джима, чтобы я была к нему лицом.
Перевернувшись, я увидела инструмент Петра, который вздрагивал. Схватив
его, я взяла в рот и начала ласкать языком и двигать кожицу рукой,
доставляя Петру неописуемое удовольствие. Мы повторили последний урок,
Петр и Джим поменялись местами. Эта перемена доставила мне большое
удовольствие, хотя я почувствовала легкую боль. Этот урок я готова
повторять без конца. За это время я дважды теряла сознание, а
инструменты моих учителей были еще в полной силе. Очнувшись в третий
раз я почувствовала, что инструменты скоро сработают. Желая не отстать
от них удвоила свои ласки и чтобы повторить блаженство, стала шевелить
бедрами на инструменте Джима, хотя губки были расжаты до предела,
углубление было заполнено инструментом. Я попросила Джима, чтобы он мне
помог не отстать от него. Джим постепенно добрался до рубинового глазка
и начал ласкать его. Одной рукой он держал меня за голову и двигал
инструмент взад - вперед,другой рукой ласкал мои набухшие соски. Вскоре
я почувствовала как струя из инструмента Петра хлынула мне в рот, а
вместе с этим стон от блаженства и безсилия. Кажется это длилось
вечность, но я потеряла сознание. Когда я очнулась, сколько было
времени я не знаю. Петра не было, а Джим одетый сидел нп кровати,
опустив голову, глубоко задумавшись.
Дорогие мои сверстницы ! Я описала вам свои уроки,но то что можно
переживать физически нельзя передать на бумаге. То блаженство, которое
испытываешь, когда постепенно инструмент раздвигает пухлые губки, вхо-
дит в тебя и упирается во что-то твердое внутри, когда вздрагивая,
что-то щекочет, доставляя неописуемое удовольствие и блаженство.
На протяжении нескольких лет я продолжала уроки, доставляя себе и
ему огромное удовольствие.
С Петром я встречалась несколько раз в монастыре и так же продол-
жали с ним несколько занятий, преподанных мне. Джим не хотел расста-
ваться со мной, но закон религии не позволял соединить нашу жизнь.
