Для своих бесчисленных поклонников они всего лишь образы, живущие на
экране. И не сулят никаких возможностей.
Но стоит нам только принять на свой счет чей-либо взор, улыбку,
фразу, жест, как воображение помимо нашей воли уже рисует нам скрывающиеся
за ними возможности. Эта женщина дала нам повод - пусть небольшой -
надеяться? С этой минуты мы уже во власти сомнений. И вопрошаем себя:
"Вправду ли она интересуется мною? А ну как она меня полюбит? Невероятно.
И все же ее поведение..." Короче, как говаривал стендаль, мы
"кристаллизуемся" на мысли о ней, другими словами, в мечтах расцвечиваем
ее всеми красками, подобно тому как кристаллы соли в копях зальцбурга
заставляют переливаться все предметы, которые туда помещают.
Мало-помалу желание превращается в наваждение, в навязчивую идею.
Кокетке, которой хочется продлить это наваждение и "свести мужчину с ума",
достаточно прибегнуть к старой как род людской тактике: Убежать, дав перед
этим понять, что она не имеет ничего против преследования, отказать,
оставляя, однако, проблеск надежды: "Возможно, завтра я буду ваша". И уж
тогда незадачливые мужчины последуют за нею хоть на край света.
Эти уловки достойны осуждения, если кокетка употребляет их, дабы
вывести из равновесия многочисленных воздыхателей. Такое поведение
непременно заставит ее быть нервной и обманывать, разве только она
чертовски ловка и умудриться, никому не уступая, не задеть самолюбия
мужчин. Но и записная кокетка рискует в конце концов исчерпать терпение
своих обожателей. Она, как селимена у мольера, погнавшись за несколькими
зайцами сразу, в конечном счете не поймает ни одного.
Раз вы не можете в счастливой стороне,
как все нашел я в вас, все обрести во мне, -
прощайте навсегда! Как тягостную ношу,
с восторгом наконец я ваши цепи сброшу.
Напротив, кокетство совершенно невинно и даже необходимо, если его
цель - сохранить привязанность мужчины, которого любят. В этом случае
женщина в глубине души не испытывает никакого желания кокетничать.
"Величайшее чудо любви в том, что она исцеляет от кокетства".
По-настоящему влюбленной женщине приятно отдаваться без оглядки и
притворства, часто с возвышенным великодушием. Однако случается, что
женщина вынуждена слегка помучить того, кого любит, так как он принадлежит
к числу тех мужчин, которые не могут жить, не страдая, и которых
удерживает сомнение.
Тогда даже целомудренной, но влюбленной женщине не зазорно
притворяться кокеткой, дабы не потерять привязанность мужчины, подобно
тому как сестре милосердия приходится иногда в интересах больного быть
безжалостной. Укол болезнен, но целителен. Ревность мучительна, но она
укрепляет чувство. Если вы, моя незнакомка, когда-либо позволите мне
узнать вас, не будьте кокеткой. Не то я непременно попадусь в сети, как и
всякий другой. Прощайте.
О даме, которая все знает.
- Как! Вы мой сосед, доктор?
- Да, один из двух ваших соседей, сударыня.
- Я в восторге, доктор; мне давно уже не удавалось спокойно поболтать
с вами.
- Я тоже очень рад.
- Мне надобно получить у вас уйму советов, доктор... Это не будет вам
в тягость?
- Говоря по правде, сударыня...
- Прежде всего моя бессонница... Помните, какая у меня бессонница? Но
что я вижу, доктор? Вы принимаетесь за суп?
- А почему бы нет?
- Да вы с ума сошли! Нет ничего вреднее для здоровья, чем поток
жидкости в начале трапезы...
- Помилуйте, сударыня...
- Оставьте подальше этот крепкий бульон, доктор, прошу вас, и
давайте-ка вместе изучим меню... Семга годится... В рыбе много белков.
Пулярка тоже... Так-так, нужный нам витамин "а" мы получим с маслом;
витамин "с" - с фруктами... Вот витамина "в" вовсе нет... Какая досада! Вы
не находите, доктор?
- На нет и суда нет.
- Скажите, доктор, сколько нужно ежедневно калорий женщине, которая,
как я, ведет деятельный образ жизни?
- Точно не скажу, сударыня... Это не имеет ровно никакого значения.
- Как это не имеет никакого значения? Вы еще, пожалуй, скажете, что
уголь не имеет никакого значения для паровоза, а бензин - для автомобиля !
.. Я веду такой же образ жизни, как мужчины, и мне необходимы три тысячи
калорий, не то я захирею.
- Вы их подсчитываете, сударыня?
- Подсчитываю ли я их!.. Вы, видно, шутите, доктор?.. У меня всегда с
собой таблица... (Открывает сумочку.) Смотрите, доктор... Ветчина - тысяча
семьсот пятьдесят калорий в килограмме... Цыпленок - тысяча пятьсот...
Молоко - семьсот...
- Превосходно. Но как узнать, сколько весит это крылышко цыпленка?
- Дома я требую взвешивать все порции. Тут, в гостях, я прикидываю на
глазок... (Она издает вопль.) Ах, доктор!
- Что с вами, сударыня?
- Умоляю вас, остановитесь!.. Это так же непереносимо, как скрежет
ножа, как фальшивая нота, как...
- Да что я сделал, сударыня?
- Доктор, вы смешиваете белки с углеводами... Ах, доктор,
остановитесь!..
- Эх, шут меня побери, я ем то, что мне подают...
- Вы! Знаменитый врач!.. Но ведь вы прекрасно знаете, доктор, что
обычная трапеза рядового француза - бифштекс с картофелем - это самый
опасный яд, какой только можно приготовить?
- И тем не менее рядовой француз благополучно здравствует...
- Доктор, да вы сущий еретик... Я с вами больше не разговариваю...
(Чуть слышно.) А кто мой другой сосед? Я слышала его фамилию, но он мне
незнаком.
- Это важный чиновник из министерства финансов, сударыня.
- Правда? Как интересно! (Энергично поварачивается направо.) Как там
наш бюджет, сударь? Вы уже свели концы с концами?
- Ах, сударыня, смилуйтесь... Я сегодня битых восемь часов говорил о
бюджете... И надеялся, что хоть за обедом получу передышку.
- Передышку!.. Мы вам дадим ее тогда, когда вы утрясете наши дела...
И ведь это так просто.
- Так просто, сударыня?
- Проще простого... Наш бюджет составляет четыре триллиона?
- Да, приблизительно так...
- Превосходно... Урежьте все расходы на двадцать процентов...
(Врач и финансист, точно сообщники, обмениваются за спиной
дамы-всезнайки взглядом, полным отчаяния.)
У вас, моя драгоценная, хватает здравого смысла ничего не знать. Вот
почему вы все угадываете. Прощайте.
Об одной молоденькой девушке.
- Покорить мужчину... - Говорит она. - Но женщине не дано покорять.
Она - существо пассивное. Она ждет нежных признаний... Или обидных слов.
Не ей же проявлять инициативу.
- Вы описываете видимость, а не реальность, - возражаю я. - Бернард
шоу уже давно написал, что если женщина и ждет нежных признаний, то так
же, как паук ждет муху.
- Паук ткет паутину, - отвечает она, - а, что, по-вашему, делать
бедной девушке? Она или нравиться, или нет. Коли она не нравится, ее
жалкие старания не способны преобразить чувства мужчины. Думаю, она скорее
добьется обратного: Ничто так не раздражает юношу, как притязания девушки,
к которой он равнодушен. Женщина, которая сама себя навязывает и делает
первый шаг, добьется мужчины, но не любви.
- Это было бы верно, - говорю я, - если бы женщина действовала
неумело и было бы очевидно, что инициатива исходит от нее; но искусство
как раз в том и заключается, чтобы сделать первые шаги незаметно. "Она
бежит под сень плакучих ив, но не хочет, чтобы ее увидели..." Отступая,
заманить противника - вот старая, проверенная военная хитрость, она немало
послужила и девицам, и солдатам.
- Это и в самом деле испытанная хитрость, - соглашается она, - но,
если у неприятеля нет ни малейшего желания преследовать меня, мое бегство
ни к чему не приведет, я так и останусь в одиночестве под сенью плакучих
ив.
- Вот тут-то вы, женщины, и должны постараться пробудить в мужчине
желание преследовать вас. Для этого разработана целая тактика, и вам она
знакома лучше, нежели мне. Надо ему кое-что позволить, притвориться, будто
он вас сильно занимает, потом неожиданно "все поломать" и решительно
запретить ему то, что еще вчера он считал прочно завоеванным. Контрастный
душ - встряска суровая, но под ним и любовь, и желание растут как на
дрожжах.
- Вам-то легко говорить, - возражает она, - но такая тактика
предполагает, во-первых, хладнокровие у той, что приводит замысел в
исполнение (а как подвергнуть испытанию человека, чей голос заставляет вас
трепетать?); Во-первых, необходимо, чтобы испытуемый мужчина уже начал
обращать на нас внимание. В противном случае катайте, сколько хотите,
клубок ниток, котенок отказывается играть.
- Ни за что не поверю, - говорю я, - что молоденькая и хорошенькая
девушка не в силах заставить мужчину обратить на нее внимание; для начала
достаточно завести речь о нем самом. Большинство представителей сильного
пола кичатся своей специальностью. Терпеливо выслушивайте их
разглагольствования о профессии и о них самих - этого вполне достаточно,
чтобы они сочли вас умницей и почувствовали желание снова увидеться с
вами.
- Стало быть, надо уметь и поскучать?
- А как же, - подтверждаю я. - Это уж само собой разумеется. Касается
ли дело мужчин или женщин, любви или политики, в этом мире преуспеет тот,
кто умеет и поскучать.
- Ну, а тогда я предпочитаю не преуспевать, - замечает моя
собеседница.
- Я тоже, - соглашаюсь я, - и, бог свидетель, уже в этом-то мы с вами
преуспеем.
Вот такой разговор, QUеRIDа (дорогая), произошел у меня вчера с одной
молоденькой девушкой. Ничего не поделаешь! Вас ведь рядом не было, а
жить-то все-таки нужно. Прощайте.
О мужской половине рода человеческого.
На днях я прочел в одной американской газете статью, которая бы вас
позабавила. В ней одна американка обращается к своим сестрам, женщинам.
"Вы сетуете на то, - пишет она, - что не можете найти себе мужа? Вы не
обладаете той неотразимой красотой, к какой голливуд, увы, приохотил наших
мужчин? Вы ведете замкнутый образ жизни, редко бываете в обществе? Словом,
у вас почти нет знакомых мужчин, а те, среди которых мог бы оказаться ваш
избранник, не обращают на вас внимания?
Позвольте же дать вам несколько советов, которые мне самой очень
пригодились. Я полагаю, что вы, как и многие из нас, живете в небольшом
котедже; вокруг - лужайка, неподалеку - другие такие же дома. По соседству
с вами, без сомнения, обитает несколько холостяков.
- Ну конечно! - Скажете вы мне. - Да только им и дела до меня нет.
- Так-так! Тут-то как раз и подойдет первый мой совет. Приставьте к
стене своего своего домика лестницу; влезьте на крышу и принимайтесь за
установку телевизионной антенны. Этого довольно. Тотчас же к вам
устремятся, точно шершни, привлеченные горшочком меда, все мужчины,
живущие окрест. Почему? Потому что они обожают технику, любят что-нибудь
мастерить, потому что все они считают себя умелыми и искусными... А
главное, потому, что им доставляет огромное удовольствие показать женщине
свое превосходство.
- Да нет же! - Скажут они вам. - Вы не знаете, как за это взяться.
Позвольте-ка сделаю я...
Вы, разумеется, соглашаетесь и с восторгом взираете на то, как они
работают. Вот вам и новые друзья, которые к тому же признательны вам за
то, что вы дали им случай блеснуть.
Для стрижки газона, - продолжает американка, - у меня имеется каток с
электрическим мотором; я без труда управляюсь с ним, двигаясь вдоль
лужайки. До тех пор пока все в порядке, ни один мужчина не появляется на
