я, наконец, завладела пятью дюймами его. Пытаясь захватить побольше, я
вдруг потеряла силы свалилась. Мне казалось, что у меня внутри все
разорвано, что я сломана, четвертована. К глубокой изнуряющей боли
присоединилось жаркое и щекочащее сладострастие. Животное своими
движениями натирало меня, расшатывая позвоночник. О, какое наслаждение! Я
вдруг почувствовала как во мне капля за каплей заструился ручей, достигая
самого моего дна. Все это во мне пенилось, когда я в порыве заглотила с
долгим криком еще два дюйма. Мои подруги признали меня победительницей. В
изнеможении я думала, что моя любовная жажда наконец прошла, но вдруг
приап упрямого осла воспрянул, почти поднимая меня в воздух. Мои нервы
напряглись, зубы были стиснуты, они скрипели от напряжения.
Вновь побежала бурная струя, заливая меня горячим потоком, сильным и
едким. Мое тело, напитав себя бальзамом, ничего больше не ощущало, кроме
острого блаженства, нежно распалявшего все во мне. Какая сладкая пытка!
Пытка, несущая смерть и опьянение.
Фанни: Ну расскажи, как же ты ушла из этой обители?
Галиани: Однажды мы решили превратиться в мужчин при помощи
искусственных приапов и, проткнув друг другу зад, бегали вереницей (мы
ведь были молоды и озорны). Я была посленим звеном, а потому, оседлав
крайнюю, сама не была оседлана. Но вдруг мой зад ощутил голого мужчину,
неизвестно каким образом очутившегося среди нас. Его приап успел оказаться
во мне и я страшно закричала. Этот крик расцепил адский хоровод и монахини
ринулись на несчастного. Каждая хотела испытать его на себе. Однако он
быстро изнемог, оцепенел и выглядел весьма неприглядно. Когда дошла
очередь до меня, я всеже сумела кое-чего добиться. Улегшись на смертника и
сунув его голову между моими бедрами, я так усердно сосала его приап, что
он быстро пробудился и я гордо, со сладким чувством, уселась на
завоеванный скипитер. С ожесточением я принимала и отдавала целые потоки
любовной влаги. Но эта последняя пытка страсти прикончила мужчину.
Убедившись, что от него более ничего не добьешься, монахини решили
убить его и похоронить в погребе, дабы его болтливость не оскандалила
монастырь. Была снята одна лампада и на ее место была подтянута в петле
наша жертва.
Я отвернулась. Но вот, изумляя всех, взлетает на скамейку
настоятельница и под бешеные аплодисменты монахинь совокупляется в воздухе
со смертью...
Веревка не выдерживает и рвется. Мертвый и живая падают на пол так
тяжело, что настоятельница ломает себе ноги, а повешенный, удушение
которого еще не наступило, на минуту приходит в себя и начинает душить
настоятельницу. Мы разбежались в ужасе, считая происшедшее шуткой самого
дьявола.
Это происшедствие не могло остаться без последствий. Чтобы защитить
себя от них я в тот же вечер бежала из монастыря.
Некоторое время я скрывалась во флоренции. Молодой англичанин, сэр
Эдвард, почувствовал ко мне страстное влечение. Я не была еще утомлена
гнусными наслаждениями. Душа моя пробудилась от волшебных и чистых слов
любви. Я испытывала несказанные и туманные, поэтизирующие жизнь желания
сильная душа Эдварда увлекла меня за собой на небывалые высоты. При мысли
о телесном наслаждении я переполнялась гневом. Эдвард сдался первым.
Утомленный платонической страстью, он не в силах был побороть своих
чувств.
Однажды, застав меня спящей, он овладел мною. Я проснулась в его
обьятиях и в самозабвении слила свое блаженство с его восторгом. Трижды я
была в раю и трижды Эдвард был божеством, но когда он обессилел, я пришла
в ужас и отвращение. Это был человек из мяса и костей. Я выскочила и его
обьятий, нечистое дуновение погасило луч любви... душа больше не
существовала. Я вернулась к прежней жизни.
Фанни: Ты вернулась к женщинам ?
Галиани: Нет, решила испытать все утехи, которые могут позволить себе
мужчины. При содействии знаменитой сводни, я пользовалась услугами самых
сильных мужчин Флоренции.
В одно утро я отдалась 32 раза и еще жаждала. Однажды, будучи с тремя
сподвижниками, я решила взять их всех одновременно. Самого сильного я
попросила лечь навзничь и пока он созомировал меня через зад, второй лег
на меня сверху, а рот мой владел приапом третьего.
Поймешь ли ты это наслаждение ? !
Впитывать всем ртом мужскую силу, в ненасытной жажде пить ее, глотать
струи горячей и острой пены и чувствовать, как двойной поток льется в два
других отверстия, расходясь по внутренностям и пронизывая все тело.
Мои соратники были несравненны, но все же и они истощились...
С той поры я почувствовала холод к мужчине - мне доставляло
наслаждение только одно - голой сплестись с нежным и трепещущим телом
молодой девушки, застенчивой и наивной.
Фанни: Я в ужасном состоянии, я испытываю чудовищное желание. Все,
все ты испытала - пытки и боль, страдания и радость. Я тоже хочу все
испытать сейчас же, сию минуту... ты меня больше не можешь утолить...
голова горит... я боюсь сойти с ума!
Галиани: Успокойся, Фанни, я сделаю для тебя все.
Фанни: Возьми меня сейчас ртом, выпей всю душу, потом я... о! ... Тот
осел, он мучает меня! Пусть он разорвет, пусть он раздавит меня! ..
Галиани: Безумная! Нет, я утолю тебя... мой рот искусен... кроме
того, захватила с собой нечто подобное приапу осла, вот взгляни...
Фанни: Ах какое чудовище! Но он не войдет!
Галиани: Ложись навзничь... вытянись, раздвинь ноги еще... подними
ноги кверху. Раскинь волосы, опусти руки свободно... отдайся мне без
страха.
Фанни: Да, да скорее...
Галиани: Нет, так нельзя! Терпение... помни, что бы ни делала, ты
должна быть неподвижной. Принимая поцелуи, не отдавай их, подав ляйвсе до
последнего мига.
Фанни: Да, да, понимаю тебя, я твоя, приходи.
Галиани: Как ты хороша! Вот это желание, ведь оно само по себе
наслаждение. Знаешь, пусть не покажется тебе диким, но я хотела бы так
чтобы было похоже, что ты мертва... хочу зажечь тебя и довести до вершин
чувственной жизни.
Фанни: Твои речи уже жгут...
Галиани подбирает мешающиеся волосы и, положив руку между бедер,
растирает нежные части Фанни, потом бросается на нее и своими губами,
приоткрыв алый ротик между ног Фанни, языком углубляется в наслаждение.
При виде этих двух нагих и неподвижных женщин можно было подумать,
что между ними идет тайное и молчаливое смешение душ. мало-помалу Галиани
отделилась и поднялась. Ее пальцы нежно играли грудями Фанни. Поцелуи,
нежные укусы осыпали ее с ног до головы. Фанни была зацелована, смята и
стерта... от щипков она вскрикивала , но тихая ласка вливала в нее покой.
Галиани протискивала свою голову между ног своей подруги. Ее язык
раздвигал или покусывал, или потягивал две розовые губки Фанни, забирался
в чашечку и медленно расходовал сладкую негу.
Внимательно следя за нарастанием неистовства, в которое ввергалась ее
жертва, Галиани останавливалась и удваивала страдания, то удаляя их, то
приближая. Иступленная Фанни почувствовала кризис своих восторгов.
Фанни: Это слишком! ... Я умираю! Дай себя!
Галиани: Бери!
С этим криком Галиани подала Фанни флакон, наполовину выпитый ей
самой.
- Пей, это элексир жизни! Все твои силы воскреснут вновь! ..
Фанни расслабленная и неспособная к сопротивлению, проглотила
жидкость, которую ей влила Галиани.
а-а-а-а! Закричала Галиани, - теперь ты моя!
Ее взгляд загорелся адским блеском. Стоя на коленях между ногами
Фанни, она приладила себе свой страшный приап, при взгляде на который
страсть Фанни достигла апогея. Ее словно охватил внутренний огонь и привел
в бешенство. Едва началась эта пытка, как ее схватили жуткие конвульсии.
Фанни: А! Он жжет меня внутри! А! ... Грызет меня... злая ведьма, ты
завладела мной. А-а-аа....
Галиани, не чувствительная к этим крикам, удвоила свои порывы. Она
разодрала тело Фанни. Но вот и она конвульсивно извивается... больше нет
сомнений, что вместе с Фанни она выпила сильнодействующий яд!
В испуге я бросился на помощь, сорвал дверь и вбежал. Но увы. Фанни
была уже мертва. Галиани еще боролась со смертью.
- Это ужасно! - вскричал я вне себя.
Галиани: Да, но зато я познала все крайности чувств... оставалось
только последнее... познать, можно ли насладиться мукой и агонией, смешав
их с агонией другой женщины... эта сладость ужасна... ты слышишь... я
умираю... боль чрезмерна... не могу... о-о-о-о...
И с протяжным стоном из глубины души ужасная фурия мертвой упала на
грудь Фанни.
"П и с ь м а н е з н а к о м к е"
вы существуете, и вместе с тем вас нет. Когда один мой друг предложил
мне писать вам раз в неделю, я мысленно нарисовал себе ваш образ. Я создал
вас прекрасной - и лицом, и разумом. Я знал: Вы не замедлите возникнуть
живой из грез моих, и станете читать мои послания, и отвечать на них, и
говорить мне все, что жаждет услышать автор.
С первого же дня я придал вам определенный облик - облик редкостно
красивой и юной женщины, которую я увидал в театре. Нет, не на сцене - в
зале. Никто из тех, кто был со мною рядом, не знал ее. С тех пор вы обрели
глаза и губы, голос и стать, но, как и подобает, по-прежнему остались
незнакомкой.
В печати появились два-три моих письма, и я, как ожидал, стал
получать от вас ответы. Здесь "вы" - лицо собирательное. Вас много разных
незнакомок: Одна - наивная, другая - вздорная, а третья - шалунья и
насмешница. Мне не терпелось затеять с вами переписку, однако я удержался:
Вам надлежало оставаться всеми, нельзя было, чтоб вы стали одной.
Вы укоряете меня за сдержанность, за мой неизменный синтиментальный
морализм. Но что поделаешь? И самый терпеливый из людей пребудет верным
незнакомке лишь при том условии, что однажды она откроется ему. Мериме
довольно быстро узнал о том, что его незнакомку зовут женни дакен, и
вскоре ему позволили поцеловать ее прелестные ножки. Да, наш кумир должен
иметь и ножки, и все остальное, ибо мы устаем от созерцания бестелесной
богини.
Я обещал, что стану продолжать эту игру до той поры, пока буду
черпать в ней удовольствие. Прошло больше года, я поставил точку в нашей
переписке, возражений не последовало. Воображаемый разрыв совсем не
труден. Я сохраню о вас чудесное, незамутненное воспоминание. Прощайте
а. М.
Об одной встрече.
В тот вечер я был не один в "комеди франсез". "Давали всего-навсего
мольера", но с большим успехом. Владычица ирана от души смеялась; робер
кемп, казалось, блаженствовал; поль леото притягивал к себе взоры.
Сидевшая рядом с нами дама шепнула мужу: "Скажу по телефону тетушке
клемансе, что видела леото, она обрадуется".
Вы сидели впереди, закутавшись в песцовые меха, и, как во времена
мюссе, покачивалась предо мною подобранная "черная коса на дивной гибкой
шее". В антракте вы нагнулись к подруге и оживленно спросили: "Как стать
любимой?". Мне в свой черед захотелось нагнуться к вам и ответить словами
одного из современников мольера: "Чтобы понравиться другим, нужно говорить
с ними о том, что приятно им и что занимает их, уклоняться от споров о
предметах маловажных, редко задавать вопросы и ни в коем случае не дать им
заподозрить, что можно быть разумней.
Вот советы человека, знавшего людей! Да, если мы хотим, чтобы нас
любили, нужно говорить с другими не о том, что занимает нас, а о том, что
занимает их. А что занимает их? Они же сами. Мы никогда не наскучим
