на Медовом Берегу. И вообще самым старшим, самым главным и самым
ответственным, Шилол разодрал бы эту проклятую жизнь! Сейчас придется опять
отдавать приказания, убегать, волочь тело этого проклятого Лагхи и его
распроклятый меч... ведь никто же не отменял двух тысяч пехотинцев Хилларна,
которые сейчас продираются через руины Ваи, опасливо обходя зловонные туши
шардевкатранов, обездвиженную плоть костеруких и своих растерзанных
сослуживцев, которым не повезло попасть в первую волну высадки...
Думая так, Эгин оценивающе взвесил в руке чудовищный двуручник Кальта
Лозоходца. А то когда он кроил череп Ибалару, как-то толком не успел
распробовать... Отменная стальная дубина. Если не убьешь таким с трех ударов
-- отвалятся руки. И как только Лагха с ним управляется?
Лога восторженно перетаптывался у ног аррума и Эгин благодарно потрепал
пса за холку.
-- Ты у нас сегодня герой... -- пробормотал Эгин. "Хотя кто сегодня не
герой?" -- подумал аррум и уже собирался гаркнуть "Ну ладно, раздолбаи,
отдышались и хватит!", как вдруг за его спиной раздался жуткий, клокочущий
хрип-клекот Сорго. "Все ему неймется, пииту!" -- с отвращением, которое,
впрочем, довольно быстро сменилось дружеским сочувствием, подумал Эгин,
оборачиваясь.
Сорго снова входил в свой мрачноватый вещий танец. Его левая нога
как-то сама собой судорожно подобралась. Учитель чудом удерживался на
правой, раскачиваясь из стороны в сторону и балансируя двумя руками, которые
вдруг обрели поистине змеиную подвижность. Сорго был бы смешон, если бы не
был страшен.
К огромному удивлению Эгина, прежде чем уста Сорго успели отверзться и
произречь хоть что-нибудь, помимо еле слышного бормотания, к нему подскочил
Снах и одним деликатным пинком под колено уронил учителя на заботливо
подставленные руки. Затем горец опустил Сорго на землю и пару раз звонко
хлестнул по щекам.
-- Теперь хороший, -- сообщил Снах Эгину, ухмыляясь до ушей.
Да, теперь Сорго был если и не вполне "хороший", то, по крайней мере,
более или менее приемлемый. Его глазам вернулось осмысленное выражение, он
прокашлялся и испуганным голосом сообщил:
-- Милостивые гиазиры... Я не знаю, как назвать то, что мне
открылось... Мне было бы удобнее восьмистопным трехдольником Астеза...
Лога, который до сего момента был сравнительно спокоен, сорвался в
безудержный заливистый лай, обращенный в сторону Ваи. И если Сорго еще можно
было приписать излишнюю впечатлительность, то Логе Эгин доверял как
"облачному" клинку.
-- Нет! -- рявкнул Эгин, которого начали одолевать самые недобрые
предчувствия. -- Быстро, внятно и прозой!
-- Хорошо... -- поморщился Сорго не то от ужасной разламывающей боли в
висках, не то от аррумского рыка Эгина. -- Я узрел под землею нечто... И это
нечто...
-- Шардевкатран? -- осведомился Эгин.
-- Нет, -- сказал Лагха, который пришел в сознание и теперь стоял на
колене, не в силах подняться, ибо его левое бедро было проколото "облачным"
клинком Эгина. -- Это девкатр.
Лагха был бел, как молоко, и вид у него был совершенно пришибленный.
-- Милостивые гиазиры, может быть кто-нибудь поможет подняться на ноги
гнорру Свода Равновесия? -- осведомился Лагха спустя десять ударов сердца,
на протяжении которых Эгин лихорадочно пытался вспомнить, знает ли он
какие-нибудь способы борьбы с девкатрами. Может, они боятся криков "кыш"?
x 2 x
Много путей исхода из мира Солнца Предвечного имеет душа, освобожденная
от оков плоти сталью, магией, болезнью или беспощадным временем --
неусыпным, слепым и неумолимым вершителем любой жизни.
Душа праведного воина восходит к Зергведу, как учили в Харрене во
времена Кроза, далекого пращура Элиена Звезднорожденного, или к Намарну, как
принято называть Зергвед в Синем Алустрале. Но многие посвященные говорили,
что восхождение к Зергведу -- пустая поэзия, а в действительности после
смерти человека семя его души попадает в Земли Грем, из которых Святая часто
поминается всуе по всей Сармонтазаре, а о Проклятой мало кто знает. Знающие
же предпочитают словам молчание и потому о Проклятой Земле почти никто
ничего не слыхал.
После попадания в Земли Грем, говорили посвященные, семя души может
разрешиться в нескольких судьбах.
Первая Судьба -- для душ, отягощенных злом. Такое семя души попадает в
зловонные болота Проклятой Земли и произрастает в ней химерическими
растениями, равных которым не знают под Солнцем Предвечным. Разве только
вспомнить Огненную Траву ноторов.
Смотрители и служащие Смотрителям Твари Проклятой Земли собирают
горькие плоды с этих невиданных и неописуемых растений долгие столетия и
назидательно сжигают их, наставляя душу, заключенную в безмолвствующей, но
вечно внемлющей растительной плоти, приносить плоды сочные и сладкие. И
когда это наконец происходит -- а рано или поздно начинает плодоносить даже
самый закоренелый грешник -- из добрых плодов приготовляют сладчайшую росу,
которой одною и питаются Смотрители и Твари Проклятой Земли. Напившись
хмельной росы, ликующие Смотрители и Твари торжественно испепеляют доброе
растение, ибо в нем нет больше простого зла и нет нужды наставлять его
больше, но и плодоносить в Проклятой Земле оно больше не будет. А
освобожденное семя души, подхваченное Ветрами Воплощения, возвращается в
Круг Земель, избавившись и от зла, и от памяти о своем очищении. Вот почему
новорожденный приходит в мир как бы в беспамятстве и его надо учить всему
заново. Таково большинство живущих.
Вторая Судьба -- для душ, чистых в земной жизни. Эти семена попадают в
Святую Землю Грем и произрастают там растениями дивными, похожими то на
кедры, то на маки, то на дубы, но несоизмеримо более прекрасные. Смотрителей
и Тварей в Святой Земле нет. Каждый цветок, каждое дерево, каждый стебель
там обретают себя в абсолютном и совершенном блаженном покое до Исхода
Времен. Постигшие верхние ступени искусства та-лан отражений могли сохранять
память о тех местах и сознательно побуждать свое растение произвести семя
собственной души, которое, будучи уловлено Ветрами Воплощения, вновь
приходило в Круг Земель. Та-лан Отраженные возвращались в мир Солнца
Предвечного, дабы вновь вкусить от его убогих, но неповторимых радостей и
способствовать другим душам скорее обрести покой в Святой Земле.
Но эти две Судьбы еще не вся правда. Потому что со времен Хуммера Пути
искажены и с каждым его Вздохом их первоначальный узор искажается все
сильнее. Золотые Цветки кочуют с места на место вслед за скрещеньями Путей
Силы, и всегда есть опасность появления Черных Цветков. Иногда -- чаще волею
направленной магии, нежели случая, хотя происходит и так, и этак -- семя
души не выходит на Путь Пустоты, выводящий его в Земли Грем, а остается в
ловушке искаженных Путей Силы. Веками семя души может блуждать во тьме или
покоиться на дне Цветка -- Золотого или Черного -- пока могучая воля и
тайное искусство не пробудят его к жизни-вне-плоти, воплощению в теле
Сделанного Человека или в Измененной материи девкатра.
Многое еще говорят посвященные и о многом спорят в ученых местах Ита, о
многом молчат Предписывающие Гиэннеры и пар-арценцы Свода Равновесия. Но и
это не вся правда. Ибо с тех пор как Дышит Хуммер и Грядет Тайа-Ароан, мир
утратил простоту.
Та-лан Отраженный теперь может прийти не из Святой, а из Проклятой
Земли, и притом прийти не очищенным, и сам не подозревать об этом после
воплощения, пока он не втянется в разрушительные и преступные деяния по
наущению Хуммера.
Семя души можно расщепить на две раздельных половины и воплотить в
разных телах, как сделал некогда Авелир над телом Ибалара.
Семена разных душ можно связать вне-чувственной, но нерушимой связью
"цепи теней" и одна душа, покидая свою телесную оболочку, выдернет
прикованную к ней душу из чужого тела, хоть бы то и находилось за пять тысяч
лиг.
А о семенах душ идущих Пестрым Путем не ведомо ни одного слова правды.
x 3 x
Ирония Лагхи пропала всуе и никто не помог ему подняться. Потому что в
этот момент кокон девкатра раскрылся.
Земля сотряслась один раз. Беззвучно. Но сильно. На ногах не удержался
никто.
Свист, который быстро перешел в гнетущее гудение, оставляющее в душе
чувство полной и конечной безысходности, обрушился на них, казалось, прямо
из поднебесья, а не со стороны Ваи как следовало ожидать.
-- Да что же это такое? -- пролепетала Лорма, потирая ушибленное
колено.
Вслед за воем миру Солнца Предвечного явился девкатр.
Он вышел к свету за восточной окраиной Ваи, скрытой от Эгина, Лагхи и
их спутников холмами. Там, где вся земля была изрыта "гремучим камнем", где
исходили паром грязные озерца, заполненные останками костеруких, где в
затопленных лазах быстро разлагались коконы его сородичей, пробитые ударами
костяных конечностей Переделанных Человеков, ему повезло уцелеть. А миру
повезло, что уцелел лишь он один.
Фонтан жидкого огня, испаряющего на своем пути и воду, и останки, и
самую землю, взметнулся над холмами, предвосхищая его появление. А вслед за
ним из вмиг образовавшейся шахты поднялся и завис на высоте трехсот локтей
девкатр.
Девкатр, Измененный в сравнении со своими древними пращурами как
солнце, будь оно Измененной луной. Девкатр, словно бы погруженный в багровое
облако крыльев, трепещущих с неподвластной глазу быстротой. Девкатр,
огромный как "черепаха" южан. Девкатр, поводящий из стороны в сторону
исполинской головой, более всего похожей на увеличенную многократно голову
тура. Тура, которому бы Измененная природа повелела родиться плотоядным.
Холодные полусферические глаза, впивающие каждую мельчайшую подробность
сущего, каждую былинку на склонах Большого Суингона и каждый солнечный блик
на морской глади, были лишены блеска и черны, как уголь в наглухо
запечатанном сосуде. Девкатр оценивал мир, неспешно поворачивая свое
исполинское тело, которое, казалось, держится в воздухе не биением его
крыльев, а крепчайшими невидимыми нитями небесного кукловода.
Казалось, сами небеса содрогнулись при виде этого исчадия бездн,
древних магий и извращенных Путей Силы. Тучи были разорваны лучами солнца и
разошлись в стороны -- столь же стремительно, как до этого они захлопнулись
на небосводе, пряча Медовый Берег от дневного светила.
Девкатра видели все.
x 4 x
Южане, занявшие Ваю, были почти прямо под девкатром. Трепеща в ужасе,
они под окрики командиров сбились на уцелевшей части площади в некое жалкое
подобие "ежа".
Южане, оставшиеся на "черепахах" и галерах, испытывали двойное
изумление и страх. Ибо, появившись полчаса назад из плотной дымки на юге, со
стороны проклятого Сим-Наирна, и описав вокруг флота Хилларна дугу так,
чтобы оказаться от заякоренных до времени "черепах" на востоке, в море как
раз напротив девкатра замер трехмачтовый быстроходный парусник под аютскими
и, к огромному удивлению Адорна, варанскими княжескими знаменами. На боевой
галерее парусника красовались жерла готовых к бою "молний Аюта".
Аффисидах покинул Адорна вместе со второй волной десанта еще до того,
как парусник обнаружил свое присутствие. Адорн не осмелился на свой страх и
риск атаковать загадочного гостя. Во-первых, неприятельские "молнии" были
куда дальнобойней и разрушительней "темного пламени", а, во-вторых, все-таки
с Аютом Ихша вроде бы воевать не собирался. И вот теперь, когда надо всем
этим бедламом зависла невиданная тварь... Адорн приказал задрать повыше
